Русь потусторонняя
Шрифт:
И вот, отработав в больнице год и прекрасно зарекомендовав себя, Наташа однажды днем взяла на кухне нож, въехала в комнату отдыха больных и, поравнявшись с матерью, вонзила нож ей в голову.
На вопрос «Зачем?», неоднократно задаваемый ей впоследствии милицией и психиатрами, девушка отвечала коротко «Потому что так было нужно». Теперь на излечении в психиатрической клинике находится сама Наташа…
Пометку «Наташа Кузнецова» в своем блокноте Павел обвел жирной линией, намереваясь впоследствии наведаться к ней в больницу.
— Молодой
— Все! — улыбнулся он ей в ответ, — Закругляюсь.
— Все успели?
— Почти. Осталось просмотреть еще лет пять, хотя я не думаю, что смогу найти что-то еще. Кажется, у меня есть все, что необходимо.
— А. Если не секрет, зачем вам история Мраморного? Вы, ведь, из Москвы, не так ли? Вы упоминали Москву в разговоре, вот я и подумала…
— Да, я из столицы.
— И что столичного гостя интересует в нашем маленьком городке? Неужели у нас есть что-то, чем можно заинтересовать москвича?
— «Мраморный феномен»… — не колеблясь сказал Павел, на ходу придумывая правдоподобную легенду, — Я в МГУ учусь, на факультете социологии. Мраморный будет моей дипломной работой. Городок, фактически отрезанный от всего мира, жители которого, скажем так, варятся в собственном соку.
— Одним словом, закрытая социальная группа, размером с целый город?
— Именно так. И в этой социальной группе начинают действовать свои законы. В частности, применимо к Мраморному, безысходность начинает давить на сознание практически каждого жителя. Отсюда — стремление уйти из этого мира в мир грез. Алкоголизм, наркомания…
— Наркоманов у нас нет, — перебила его библиотекарша, — Наркоту до нас просто не довозят. Поэтому максимум на что способны наши любители острых ощущений, это накуриться конопли, набранной на ближайшем поле. А вот алкоголиков, это вы точно подметили, у нас хватает. Каждый второй, если не каждый первый.
— Но кто-то не может уйти и в мир грез, поэтому уходят из этого мира навсегда… — продолжил Павел, внимательно следя за ее реакцией. Приходили ли ей на ум соображения сродни тем, о которых писал тот журналист?
— А, самоубийцы… Да, это уж точно феномен Мраморного. Самоубийц у нас хватает с избытком, наверное, ни в одном городе такого нет, хотя я, конечно, никогда не задавалась целью проверить это. И знаете, что интересно — пусть не все, но девяносто процентов — точно, выбирают в качестве способа суицида прыжок в пустоту. И угадайте, откуда они прыгают?
— С плотины?
— Точно.
— Это легко объяснимо, машинально ответил Павел, хотя сам думал о другом объяснении этих странных совпадений, — У вас, в Мраморном, больше и прыгать-то неоткуда. Все здания — максимум пятиэтажные, ничего выше я не видел. Ну а всякий самоубийца должен понимать, что после прыжка с крыши невысокого дома у него куда больше шансов оказаться в инвалидном кресле, чем
— Может и так… — пожала плечами библиотекарша, — Ладно, удачи вам в ваших изысканиях. Может действительно что-то интересное накопаете, сразу кандидатскую защитите. Я, ведь, сама, когда библиотечный техникум заканчивала, писала диплом об истории города. Правда, меня больше занимала работа с архивами, нежели социологические аспекты нашего разлагающегося общества.
Выйдя из библиотеки Павел направился к гостинице, анализируя то, что узнал сегодня.
Городок и в самом деле был со странностями… Самоубийцы, сумасшедшие, просто падшие люди, отчаявшиеся найти себя. Мраморный действительно загнивал, и кто-то, или что-то помогало ему в этом загнивании.
Ладно, — решил он, — Завтрашний день начну с визита в местную психушку, побеседую с Наташей Кузнецовой. Не могут же все три члена семьи сойти с ума? Или могут? Может это как раз что-то наследственное? А может и это как-то связано с плотиной, и тем, кто живет там, в скальной породе под ней? Отец Наташи был начальником ГЭС, значит, и мать и дочка должны были часто бывать там. Может быть именно это и повлияло на них?
И, конечно же, нужно было позвонить МакКормику, обсудить «Мраморный феномен» с ним.
«Утро вечера мудренее». Кажется, в русских народных сказках принято было говорить именно так. Должно быть, те, кто сочинял их, ни разу не напивались до поросячьего визга, и не знали, что утром вместе с мудростью часто приходит похмелье. Или наоборот, мудрость и новый взгляд на жизнь были логическим дополнением жуткой головной боли? В любом случае, сейчас это никак не касалось Павла. Выспавшись и отдохнув, он ощущал себя посвежевшим и готовым к любым передрягам, которые могли поджидать его в этом городе.
Однако, стоило ему лишь подумать о Мраморном, как в сознание ледяной иглой впилась Тьма. «Уезжай!» — прошептал женский певучий голос, — «Оставь все как есть и уезжай!»
— Не уеду! — выкрикнул Павел, и таинственный шептун покинул его сознание, вновь уступая место четкости мыслей, — Не уеду…
Позавтракав, Павел направился к телеграфу, где заказал разговор с Лондоном. Ждать пришлось недолго — уже через пять минут телефонистка объявила его фамилию, велев отправиться в седьмую кабинку.
— Алле! Пол, ты? — раздался в трубке голос МакКормика.
— Я. Прости, что разбудил.
Согласно примитивным подсчетам Павла в Лондоне сейчас должно было быть два часа ночи, но, зная нрав и ритм жизни МакКормика, он был уверен в том, что это единственный способ застать шефа дома.
— Где ты? Мне сказали, что это какой-то Мраморный.
— Я и есть в Мраморном… — Павел запнулся, с трудом подыскивая слова в забытом английском, который он двадцать с гаком лет считал родным языком, — Ты что, не помнишь этот город?