Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва
Шрифт:
– Я велел тебе дойти до Ростова, ведь, по слухам, там укрылись жена и дети московского князя, – распекал Тохтамыш Алибека. – Почему ты не выполнил мой приказ?
– Повелитель, мне стало известно, что под Ростовом стоит с ратью Дамир-мол, – сказал Алибек. – Урусов очень много, а у меня всего девять тысяч всадников. К тому же я не хотел рисковать захваченной добычей. Я счел более разумным отступить к Москве, сохранив в целости свой обоз.
Тохтамыш стал готовить свое войско к битве с полками московского князя. Конники Тохтамыша,
Тохтамыш был полон решимости разбить общерусскую рать, учтя все просчеты Мамая.
В разгар этих приготовлений примчался гонец с известием о поражении тумена Солтанбека от полков Владимира Храброго.
– Битва случилась у Волока-Ламского, – сообщил гонец Тохтамышу, – урусы опрокинули наших батыров и многих посекли. Солтанбек пал в сражении. Погиб и его брат Басар.
На другой день к стану Тохтамыша подошли остатки разбитого тумена Солтанбека. Из десяти тысяч всадников уцелело меньше четырех тысяч.
Воинственный пыл Тохтамыша сменился мрачными раздумьями. Русские полки надвигаются на него с двух сторон, а еще есть рать во Владимире под началом воеводы Дмитрия Боброка. Об этом Тохтамыша известили нижегородские князья. Если русские рати объединятся, то это будет грозная сила!
Тохтамыш собрал своих военачальников на совет. Он пожелал выслушать мнения всех.
Первым взял слово эмир Алибек, который высказался за отступление.
– Урусы очень озлоблены, они станут яростно драться с нами, – сказал он, поглаживая свои седые усы. – Дамир-мол наверняка уже знает, что от Москвы осталось пепелище. Месть и злоба могут сделать Дамир-мола непобедимым, ведь он уже показал свою доблесть и смекалку, победив Мамая на Куликовом поле. Под стать Дамир-молу и его брат Владимир Храбрый, не потерпевший еще ни одного поражения в своей жизни. Гибель Солтанбека в сече с Владимиром Храбрым указывает на то, что удача от нас отвернулась. По-моему, нам незачем искушать судьбу, ввязываясь в битву с Дамир-молом.
– А я полагаю, что трусам не место на этом совете, – раздраженно рявкнул Едигей.
Гневно сверкнув глазами на Едигея, Алибек сел на свое место.
После Алибека высказался эмир Турсунбек.
– Целью нашего похода была Москва, – промолвил он, стараясь не встречаться взглядом с Едигеем. – Москва лежит в руинах, опустошены и окрестные города урусов. По-моему, пришло время повернуть наших коней к дому. Увидев развалины Москвы, Дамир-мол впредь остережется враждовать с Ордой.
И опять Едигей, не утерпев, сердито выкрикнул:
– Где же храбрые мужи на этом совете? Я слышу лишь лепет трусливых баб!
Бек Тухтар, предлагая Тохтамышу уклониться от битвы с русской ратью, завел речь о божественной судьбе, которая, по его словам, капризна, как дева.
– Эмир Едигей и его брат Исабек любят восхвалять тебя, повелитель, – молвил Тухтар. – Они часто перечисляют
В завершение к сказанному Тухтар добавил, что слава прошлых побед не должна усыплять благоразумие правителя, под властью которого находится обширная Золотая Орда. Погоня за еще большей славой может привести к страшному поражению и крушению царства.
Последним выступил эмир Едигей, обрушившийся с упреками и оскорблениями на военачальников, которые, по его мнению, позорят знамена Тохтамыша, предлагая ему не вступать в битву с ратью русов.
– Не к саблям и лукам тянутся руки этих горе-вояк, а к злату-серебру, награбленному на Руси, к связкам мехов, к белокожим русским рабыням, – возмущался Едигей. – Почему слабеет ордынское войско? Потому что наши воины более склонны грабить села и города, а не сражаться насмерть с урусами. Если после разорения Москвы наше войско уйдет восвояси, избежав битвы с Дамир-молом, это будет выглядеть как трусливое бегство. И никак иначе! – Едигей метнул на Тохтамыша суровый многозначительный взгляд. – Дамир-мол не платит дань в Орду. Значит, его нужно разбить и поставить на колени!
Тохтамыш нахмурился, слова Едигея задели его за живое. Разве пристало ему, Чингизиду, избегать сражения с московским князем! Однако сомнение уже засело в душе Тохтамыша, ослабив его волю. Доводы эмиров продолжали звучать в его мозгу, и отмахнуться от них Тохтамышу было не так-то просто. «Если урусы победят, то мне придется бежать, как Мамаю, – размышлял Тохтамыш. – Мои же полководцы могут обречь меня на гибель, заботясь о собственном спасении. Что касается Едигея, то он будет даже рад моей смерти. Ведь он же сам метит на ханский трон. Коль я буду разбит Дамир-молом, то татарская знать в Сарае сразу же поднимет голову. Эти лизоблюды мигом сделают ханом своего ставленника. Я же для них чужак из Синей Орды!»
После долгой-долгой паузы Тохтамыш обвел взглядом скуластые лица своих приближенных и твердо произнес:
– Войско выступает в обратный путь. Таково мое решение.
Военачальники, с напряженным вниманием взиравшие на Тохтамыша, оживились и радостно загалдели, переглядываясь друг с другом. И только Едигей презрительно скривил тонкие губы, не скрывая своего разочарования. Повернувшись к своему брату, Едигей небрежно обронил: «Стая шакалов помыкает львом!»
Совет был окончен, военачальники стали покидать ханский шатер.
Тохтамыш сделал вид, что не расслышал реплику Едигея.