Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва
Шрифт:
И только воинственный московский князь, хоть и поздравил Тохтамыша с победой над Мамаем, однако, платить ему дань отказался. Окрепшая Русь после победы на Куликовом поле теперь не страшилась угроз из Золотой Орды. Да и чем мог пригрозить Москве Тохтамыш? В казне у него было пусто, содержать большое войско ему было не на что.
Но мириться с неудачами было не в характере Тохтамыша.
Уязвленный гордыней Дмитрия Донского, Тохтамыш двинулся на Русь с теми туменами, какие имелись под его стягами. Это было небольшое, но сплоченное войско. Сделав ставку на внезапность вторжения, Тохтамыш приказал перебить всех русских
Казалось бы, все идет как по маслу. Тохтамыш устремился на Русь не по степному Донскому шляху, а вдоль Волги и далее через мордовские и мещерские леса. Московские дозоры, выставленные у верховьев Дона, оставались далеко в стороне от пути движения татарского войска. Рязанский князь Олег, перешедший на сторону Тохтамыша, указал татарам броды на Оке. Тохтамыш перешел через Оку, спалив дотла городок Лопасню. Тохтамыш мог торжествовать, у Дмитрия Донского не было времени на сборы большой рати.
И тут началось непредвиденное. Татары захватили город Серпухов, откуда бежали все жители. Продвигаясь к Москве, Тохтамыш видел у себя на пути немало опустевших деревень и городищ, где было нечем поживиться. При приближении ордынской конницы урусы разбегались кто куда, прячась в лесах и болотах, уходя далеко на север. Те немногие из смердов, захваченные татарами на лесных дорогах, ничего не могли поведать Тохтамышу о московском войске. Беженцы нигде не видели ни русских полков, ни следов военного стана. Создавалось впечатление, что Дмитрий Донской решил без сражения уступить Тохтамышу свои владения.
Тохтамыш тешил себя надеждой, что битва с урусами все же произойдет под стенами Москвы. И вот, татары под Москвой. Мамай в прошлом рвался сюда и был разбит на Дону. Тохтамыш же сумел подступить к Москве без единой стычки с русами. Казалось бы, Тохтамышу можно торжествовать. Однако на душе у него было неспокойно. Обугленные пепелища, оставшиеся от московских предместий, свидетельствовали о том, что московиты изготовились к упорной обороне. Белокаменная цитадель Москвы своей неприступностью напомнила Тохтамышу мощные стены Самарканда, возведенные Тимуром Хромцом. Взять Москву без осадных машин никак не получится, Тохтамыш прекрасно это сознавал. Но у него не было мастеров, способных в походных условиях построить мощные катапульты.
«Что же делать? – размышлял Тохтамыш, нервно поигрывая кистями на своем поясе. – Штурмовать Москву с помощью лестниц или попытаться сделать подкоп под стену. А может, вынудить московлян к сдаче долгой осадой? Народу набилось в крепость очень много, вряд ли съестных припасов урусам хватит надолго».
Подспудно Тохтамыша беспокоило то обстоятельство, что Дмитрий Донской ушел из Москвы. Это означает, что где-то за лесами и долами московский князь собирает полки, чтобы нанести удар по войску Тохтамыша. Тактика Дмитрия Донского была непонятна Тохтамышу.
«Либо Дамир-мол желает, чтобы я завяз под стенами Москвы до осенних дождей, которые вынудят меня отступить в Степь, – думал Тохтамыш. – Либо князь московитов хочет исполчить против меня всех соседних русских князей, чтобы покончить со мной, как с Мамаем, в одной большой битве».
Размышления Тохтамыша были прерваны появлением нукера, который сообщил ему, что все приготовлено для отправки тела эмира Ак-Ходжи в Сарай. Ак-Ходжа происходил из племени конгурат, как и мать Тохтамыша. Ак-Ходжа дружил с Тохтамышем с детских лет, он рьяно помогал ему сесть ханом в Синей Орде. Тохтамыш доверял Ак-Ходже, как никому. И вот арбалетная стрела, выпущенная кем-то из урусов с крепостной московской башни, убила Ак-Ходжу наповал, пробив панцирь навылет. Не желая погребать тело верного Ак-Ходжи во враждебной земле московитов, Тохтамыш повелел доставить его для захоронения в Сарай.
Слуги Тохтамыша поступили так, как обычно делают русы, желая предотвратить мертвецов от быстрого разложения в летнюю пору. Прах Ак-Ходжи был уложен в выдолбленную внутри деревянную колоду и залит жидким воском. Завернутую в ковер колоду с телом Ак-Ходжи нукеры установили на двухколесную арбу, привязав ее веревками. В арбу были впряжены две лошади.
Сопровождать эту скорбную повозку должны были полсотни всадников-кипчаков во главе с эмиром Тоганом.
По обычаю монголов из племени конгурат, Тохтамыш закрепил на дощатом борту арбы темную траурную ленту. То же самое сделали все приближенные Тохтамыша, отдавая дань уважения покойному.
Скрипучая арба тронулась в путь, спустившись с косогора на проселочную дорогу. Возница в мохнатой шапке шел пешком, держа лошадей под уздцы. Конные кипчаки двигались впереди, растянувшись колонной по двое в ряд. Ветер с силой трепал темные ленты, прикрепленные к бортам неуклюжей повозки. Эти узкие длинные кусочки материи трепетали на ветру, издавая звук хлопающих крыльев.
«Душа Ак-Ходжи уже отлетела к тем небесным лугам, где обитают души всех монголов, – с печалью в сердце подумал Тохтамыш. – А праху Ак-Ходжи еще предстоит долгий путь к месту последнего упокоения».
Глава 13. Слепая ярость
На военном совете эмир Едигей предложил Тохтамышу, разделив войско на три части, одновременно осаждать Москву и грабить окрестные города. Таким образом, сказал Едигей, нам удастся взять богатую добычу, а заодно обнаружить место, где Дмитрий Донской собирает рать.
Тохтамыш согласился с Едигеем. В этот же день один из туменов под началом Солтанбека, Мамаева сына, устремился вдоль Москвы-реки к Звенигороду. Другой ордынский тумен эмир Алибек повел к городу Дмитрову, расположенному в пятидесяти верстах к северу от Москвы на речке Яхроме. Остальные три тумена должны были штурмовать Москву.
Из близлежащих деревень татары притащили в свой стан множество жердей, досок и тонких бревен, из которых до глубокой темноты они мастерили длинные лестницы и передвижные навесы для защиты штурмующих от обстрела со стен. Также ордынцы заготовили множество вязанок хвороста, обломков бревен и мешков с землей, собираясь всем этим забросать глубокий ров перед восточной стеной Кромника.
Нелепая смерть Ак-Ходжи наполнила сердце Тохтамыша горечью и нестерпимой жаждой мести. Ночью Тохтамышу не спалось. Он выходил из шатра и, минуя цепь стражников, поднимался на взгорье, с которого открывался вид на Москву. Отсюда, с высоты, город выглядел совсем небольшим. Скопище домов и храмов, стиснутое треугольником из белокаменных стен и башен. В сравнении с Рязанью Москва выглядит значительным городом, но по сравнению с огромным Сараем она совсем невелика.