Русалка и миссис Хэнкок
Шрифт:
Однако – как если бы Анжелика была призраком, чей голос неслышен и прикосновение неосязаемо, – миссис Фрост не обращает на нее никакого внимания: завязывает фартук чуть туже, берет поднос с грязной посудой и направляется прочь из комнаты.
– О нет, нет! – стонет Анжелика. – Не уходи так! Пожалей меня.
Но шаги миссис Фрост удаляются, ни на миг не останавливаясь, и Анжелика мысленно одергивает себя: «Да она просто наслаждается происходящим. Я унижаюсь перед ней. Какая дикость!»
– Ну и черт с тобой! – сердито выпаливает она,
Но миссис Фрост уже далеко.
Глава 3
Вечер мистер Хэнкок проводит дома у камина, в обществе племянницы Сьюки, как и всю последнюю неделю.
– Почему бы вам не сходить в пивную? – нетерпеливо спрашивает Сьюки, и ее можно понять: поведение мистера Хэнкока порядком действует на нервы.
Не в силах долго усидеть на месте, он каждые две-три минуты вскакивает с кресла, словно ужаленный осой, и принимается расхаживать по гостиной, бесцельно открывая и закрывая ящики, с содержимым которых он ознакомился уже раз пять за сегодняшний вечер. Он прислоняется к каминной полке и раскрывает книгу, но почти сразу кладет обратно, поскольку строчки пляшут перед глазами. Дважды он выходит на лестничную площадку и, желая удостовериться, что ни один посетитель не мог остаться неуслышанным, велит служанке Бригитте выйти на крыльцо и постучать дверным молотком.
– Да ничего такого не произойдет, если вы отлучитесь на пару часиков, – настаивает Сьюки, страстно думая о собственных своих планах на вечер, а именно: повольничать с дядюшкиной чайницей и снять несколько ложек сливок из миски с молоком, стоящей в кладовой.
– А вдруг кто явится с новостями о «Каллиопе» и не застанет меня дома?
– Хотелось бы посмотреть на человека, которому когда-либо удавалось спрятаться в нашем городке.
– Хм-м. – Мистер Хэнкок садится в кресло и подпирает кулаком подбородок. Потом снова встает. – Наверное, мне следовало остаться в Лондоне. В кофейном доме всегда узнаешь самые достоверные новости.
– Да какая разница, дядюшка? Даже если известие и придет нынче вечером – что вы сможете сделать до утра? – Рассудительностью Сьюки вся в мать и вздергивает бровь – в точности как она.
– Но я хотя бы буду знать, – говорит мистер Хэнкок. – Я не могу успокоиться, пока пребываю в неизвестности.
– И заражаете своим беспокойством всех вокруг. Сэр, возможно, мы еще долго ничего не узнаем…
– Нет-нет. Уже скоро, уже вот-вот. Я уверен.
И да, мистер Хэнкок действительно уверен. Каждый нерв в нем звенит туго натянутой струной. Он подходит к окну и выглядывает на улицу, где сгущаются сумерки.
– Да что за пустые бредни такие! – восклицает Сьюки голосом и тоном своей матери Эстер, и мистер Хэнкок невольно цепенеет, ибо при виде белого чепца и сурово поджатых губ девочки вдруг переносится на сорок лет назад, в далекое прошлое, где он – маленький мальчик, испуганно стоящий перед строгой старшей сестрой. Но Сьюки озорно улыбается. – Здорово я пошутила, а?
И мистер Хэнкок испытывает такое облегчение, что разражается смехом.
– Ах ты, маленькая нахалка! – говорит он. – Что, если я расскажу твоей матери, как ты ее передразниваешь?
– Тогда я расскажу, как вы таскаетесь по тавернам.
– Да нипочем не расскажешь!
Мистер Хэнкок признает, что присутствие юной племянницы в доме для него весьма благотворно. Ему радостно слышать, как они с Бригиттой визжат, гоняясь друг за другом по лестнице, и радостно видеть, как они под руку выходят на улицу, отправляясь по каким-нибудь поручениям. Он даже готов терпеть проделки со своим постельным бельем, когда простыня и пододеяльник связываются нижними концами так, что ноги не вытянуть, – ведь чего еще ожидать от четырнадцатилетней девчонки? Во всех прочих отношениях Сьюки – превосходная домработница, которая бесконечно предпочтительнее угрюмых наемниц, служивших у него прежде. Будь она его дочерью, он направил бы ее маленький острый ум на ведение своих счетных книг, ну а так следует исходить из предположения, что она докладывает своей матери решительно обо всем, что ей становится известно. Мистер Хэнкок предусмотрительно купил Сьюки нарядное шелковое платье, которое позволил носить в доме, дабы по громкому шелесту юбки следить за перемещениями девочки.
Сама же Сьюки втайне рада, что ее отослали к дяде: самая младшая дочь в семье, лишний рот, ни о чем большем и мечтать не может. Она с ужасом думает о том дне, когда жирная жена брата произведет на свет очередного ребенка и ее, Сьюки, призовут обратно, чтобы она драила пол в детской, меняла пеленки и подтирала слюни младенцу. Здесь у нее своя отдельная комната, и у них с Бригиттой полно свободного времени, поскольку этот скромный пожилой человек работой не загружает.
– Ну тогда, может, почитать вам вслух? – вздыхает она. – Нужно же как-то скоротать вечер.
– Прекрасная мысль! Эссе Поупа, если ты не против.
– Ой, тоска зеленая! Дядюшка, я решительно против. Нет, нет. Выберите что-нибудь другое.
Мистер Хэнкок вздыхает:
– Сдается мне, ты уже выбрала.
И в самом деле, Сьюки тотчас достает из-за кресла нарядный маленький томик, какие продаются повсюду на Флит-стрит.
– Вот хорошая книжка, – говорит она, наклоняясь поближе к огню и быстро листая страницы. – Я уже до середины дочитала, так что вам придется догадываться, какие приключения произошли раньше.
– Столько новых романов, – с задумчивым удивлением произносит мистер Хэнкок. – Целая толпа Эмилий, Матильд и Селин: вот уж не думал, что деяния молодых дам могут занимать такую уйму страниц печатного текста.
– Я обожаю романы, – восторженно говорит Сьюки.
– А я – нет. – (Но это неправда: мистер Хэнкок человек сентиментальный и к тому же любит, когда Сьюки читает вслух. У нее высокий звонкий голос, и она живо покачивает головой, исполняясь энергии повествования.)
– Этот вам понравится, дядюшка. Он страшно увлекательный. И чрезвычайно поучительный.
– Твоя мать права: я выдаю тебе слишком много карманных денег. Твоя библиотека уже больше моей.
Библиотека мистера Хэнкока насчитывает ровно восемнадцать книг, включая Библию, которую можно отнести к разряду древних артефактов.
Наконец, поскольку племянница ему все-таки дороже Александра Поупа, он говорит:
– Ну так что? Будешь читать или нет?
Сьюки ерзает, устраиваясь поудобнее, и откашливается: кхе-кхе-гхм.