Русалка и миссис Хэнкок
Шрифт:
– Не вижу на ней не единого стежка, – после долгой паузы говорит мистер Хэнкок. – Ни краски, ни следов клея. Как она сделана?
– Сделана? Вы думаете, она сделана? – Капитан Джонс глубоко оскорблен. – Как фокус-покус какой-нибудь? Нет, она вовсе не сделана. Она просто есть, и все. Если она и сотворена чьей-либо рукой, то только рукой Господней. – Он распаляется негодованием еще сильнее. – После всех моих усилий! После того, как я дважды пересек полмира! Что, в сущности, равно целому миру! Да разве я хоть раз привозил вам подделку, сэр?
– Нет, никогда, никогда. Конечно нет. Но вы же должны понимать, что русалка… нет, такое решительно невозможно.
– Не более невозможно, чем отыскать случайную травинку во всем сухом чае, что я когда-либо благополучно доставлял на ваши склады! – возмущенно восклицает капитан Джонс.
– Нет, нет. Я имел в виду другое…
– Это не игрушка. Не… не… пустяковина какая-нибудь. На ярмарке подобное не купишь. Это самая настоящая русалка.
– Да… вижу, вижу.
– Возьмите ее в руки, сэр. Осмотрите со всех сторон тщательнейшим образом. Уверяю вас, вы не будете разочарованы.
Русалка лежит на столе – иссохшая, яростная, с разверстым в вечном обезьяньем вопле ртом. Мистер Хэнкок невольно кладет пальцы на ее узкую грудь, проверяя, не бьется ли сердце.
– Ну же, давайте. Это ваша русалка. Возьмите ее.
Ничего не попишешь. Мистер Хэнкок осторожно берется обеими руками за рыбий хвост, и чешуйки шуршат под ладонями. Русалка такая сухая, такая хрупкая, что у него вдруг возникает острое желание швырнуть ее об пол. Но он этого не делает. – Надо же, вся цела-целехонька, вплоть до ногтей, – шепчет он. На голове у нее сохранились пучки черных шелковистых волос. Мистер Хэнкок не знает, что и думать: безусловно, это существо когда-то было живым.
– Но что мне с ней делать? – наконец спрашивает он. – Это ведь совсем не то, что я заказывал. Мне придется разочаровать своих вкладчиков.
– Любой вкладчик всегда должен быть готов к разочарованию. Такова уж природа торгового занятия.
– Но это же беспримерный случай! Капитан по собственному усмотрению продал мой корабль, чтобы на вырученные деньги приобрести – для меня – в высшей степени жуткую диковину? Кто отнесется к такому с пониманием? Кто когда-нибудь снова вложит деньги в мое предприятие, если я не могу обеспечить сохранность моего корабля?
Капитан Джонс потирает загривок.
– Об этом я как-то не подумал.
Мистер Хэнкок кипит гневом.
– Тайсо, Тайсо! У вас было полтора года, чтобы подумать! Но все проблемы вы оставили решать мне – как всегда! – Тихий хруст, с которым Сьюки грызет ноготь, заставляет вспомнить, что она и служанка все еще здесь. Мистер Хэнкок не против того, чтобы обсуждать свои дела в присутствии Бригитты, но что касается Сьюки… – Ступайте прочь, девочки, – говорит он, осторожно опуская русалку на стол.
– Но можно мы…
– У нас тут мужской разговор. А у вас есть работа по хозяйству, не так ли? – Он выпроваживает девочек из кабинета, не обращая внимания на протесты, запирает дверь на щеколду и возвращается к капитану Джонсу. – Ну с чего вы решили, что я буду рад такому приобретению? Я совершенно не разбираюсь в…
– Что значит «не разбираюсь»? – резко перебивает капитан Джонс. – Да во всем мире не отыщется знатока в этой области. Это настоящая русалка, и от вас никаких дополнительных усилий не потребуется. Только дурак может потерять деньги на русалке. – Он ерошит пятерней волосы. – Только дурак может расстраиваться, заполучив такую редкость в свою собственность!
– Но что мне с ней делать?
– Господи, да выставите ее для публичного обозрения!
– Я вам не балаганщик какой-нибудь, – сухо говорит мистер Хэнкок. – Я уведомлю Королевское общество. Русалка наверняка представляет большой интерес для науки, но я-то не ученый.
Капитан Джонс раздраженно машет рукой:
– Тогда как вы возместите свои издержки? Послушайте, ну обычный же здравый смысл. Найдите какой-нибудь кофейный дом, запросите по шиллингу за вход. Скажем, три сотни посетителей в день – а я беру самое малое… да ведь девяносто фунтов в неделю получается! – Увидев, что мистер Хэнкок трясет головой, он торопливо продолжает: – Вы можете ездить с ней по стране. Показывать на ярмарках. В провинции народ страшно охоч до подобных диковинок.
– Девяносто в неделю, однако? – бормочет мистер Хэнкок. Он сдает каждый из домов на Хэнкок-роу – своей скромной империи из шести коттеджей на Батт-лейн – за тридцать пять шиллингов в месяц и считает себя состоятельным человеком.
– Четыре тысячи в год. И повторяю: я беру самое малое.
От этой цифры у мистера Хэнкока перехватывает дыхание. Неужели столь незначительная вещь сулит такие немыслимые богатства?
– И все деньги – мои? – хрипло произносит он.
Он смотрит на лежащую на столе русалку, маленькую и хрупкую. Тянется к ней, чтобы снова взять, но тотчас отступает назад, не доверяя своим рукам.
– Ваши. Не ваших партнеров, не ваших вкладчиков. Только ваши.
Мистеру Хэнкоку не с кем посоветоваться. Его деловой партнер Гривз, с которым он делит обязанности и иногда затевает совместные предприятия, отправился на «Лоренцо» в бывшие британские колонии, ныне объединившиеся в независимое государство под названием Соединенные Штаты. Там остались старые фирмы, которые нужно спасти от разорения, и появились новые возможности, за которые нужно ухватиться, но сам мистер Хэнкок вести торговлю в Америке решительно не желает. С самой войны он воспринимает подобную готовность сотрудничать с изменниками очень лично и болезненно, а потому все дальше и дальше расходится с Гривзом в своей коммерческой деятельности. Да и даже будь он здесь – неужели не ясно, какой совет он дал бы?
Значит, остается Эстер. Что скажет она по поводу столь странного приобретения? «Хэнкоки никогда не держали цирк. – Голос сестры звучит в ушах так ясно, будто она стоит рядом. – Мы – уважаемые торговцы высокопробным товаром и на дешевку не размениваемся. Ты выставишь нас на посмешище».
С минуту мистер Хэнкок неподвижно смотрит на русалку.
– Сколько вы отдали за эту чертову мумию?
– Двенадцать сотен. Ну-ну, не делайте такое лицо… это, считай, даром.
– А корабль продали за?..