Русалка в академии
Шрифт:
На роль нашего агронома после длительных консультаций и собеседований выбрали господина Тупракрува. Он происходил из рода, издревле занимающегося магическими артефактами, поэтому его дар был развивали с максимальным равновесием, но сам мальчик, выросший в крупном городе и никогда не занимавшийся сельским хозяйством, с детства интересовался миром растений. Он сам старательно развивал в себе до максимума дары мага земли и воды (весьма скромные, если говорить честно) и, вместо семейного бизнеса, занялся наукой и с большим трудом пробился в научный совет Халифа (что-то вроде Академии наук). Он так и прозябал бы на должности младшего заместителя советника по сельскому хозяйству, если бы его научные труды не заинтересовали Яриса. Финансирования на его исследования не выделяли, так как
Услышав, о новом проекте с хорошим бюджетом, он спросил не о том, какая у него будет зарплата, а о том, можно ли будет посадить то и это... и я поняла, что мы сработаемся. А уж когда он узнал о моих идеях, и вовсе вцепился в меня, как клещ. Такая умная я, только и успевала все время отвечать на его вопросы «не знаю, не знаю, не знаю...»
Одно было плохо — господин Тупракрув имперского не знал. Хенли окончательно получила повышение и приобрела статус переводчицы и секретаря. Теперь она по моему примеру везде таскала с собой сумку, в которой хранила блокнот из сшитых вручную листов и писчие принадлежности, напоминала мне о делах и встречах. Мне не очень нравилось понимать, что она все еще шпионит за мной и отчитывается перед МаХалиф, но делать было нечего.
Жизнь завертелась, теории начали превращаться в практику, и уже вскоре мы забили выделенную нам шхуну разнообразными образцами растений, работниками, не забыли и Ларифа с Терифом, от которых не удалось отвертеться, и поплыли на место будущего оазиса.
Глава 39
— Они засохнут, точно засохнут, — причитал господин Тупракрув над своими саженцами.
— Это пустынные виды, ничего с ними не случится, — устало откликнулась я. Для слова «засохнут» мне даже уже перевод не требовался, так часто он его повторял. — Посмотрите, у этих даже листики еще не стали мягкими, — указала я на растение с мясистыми листьями, как у толстянок, — вы же сами рассказывали, что они в засуху становятся похожими на тряпочки, а потом некоторые и отваливаются, так как растение черпает из них воду. А сейчас ничего подобного нет, и воздух влажный, мы же на море.
— Но вот эти... смотрите-смотрите! — он сунул мне под нос какую-то колючку с мелкими шарообразными листиками, больше похожими на ягодки, в окружении острых шипов длинной с палец.
— И что с ними не так? Листики отваливаются? Усыхают? — не поняла я, выслушав перевод его речи от Хенли.
— Нет, они слишком набухли!
— Не волнуйтесь, мы уже скоро пристанем к берегу, и вы сможете посадить свои растения, — тяжело вздохнула я. — Кого нужно будет — польем, кого нужно — песком засыплем.
Он опять принялся причитать, что это ведь нескоро, что сперва еще канал рыть и так далее, но я его проигнорировала и поспешила на капитанский мостик, где как раз решали, где нам лучше устроиться. На столе была расстелена подробная карта побережья и отмечен большой кусок берега, который Халиф отдал нам на растерзание. Что удивляться — пустынная земля с редкими колючками никому не была нужна. Высокий скалистый берег, к которому было сложно подойти из-за обилия скал и подводных рифов, не позволял создать здесь рыбачье поселение, дорога далеко обходила неровный рельеф и тяготела ближе к северу, где встречались оазисы.
— Может быть, здесь, — пытался разобраться по карте Ярис, водя по ней пальцем.
В разговор вмешался какой-то мужчина весьма неприглядной наружности: в одной безрукавке и шароварах, с загорелым дочерна обветренным лицом и улыбкой, в которой не хватало половины зубов.
— Он говорит, что здесь сильное течение, корабль может бросить на рифы, — перевела мне Хенли.
«Это лоцман,» — поняла я.
Капитан судна, лоцман и Ярис пытались проложить оптимальный путь, я же некоторое время прислушивалась, а потом решила вмешаться:
—
— Что вы имеете в виду? — растерялся капитан. Мысль, что мы пойдем боем на скалы на его судне, его явно не порадовала.
Я хмыкнула и подняла волну. Она аккуратно обхватила судно, я прикрыла глаза, стараясь мысленно проникнуть в воду и найти оптимальный проход для судна. Берег действительно был защищен скалами и рифами со всех сторон, словно диковинная крепость. Сейчас я могла просто переставить корабль, пронеся его над какими-то преградами, но нам нужен проход, чтобы регулярно подвозить сюда требующиеся материалы. Но сделать его следовало незаметным со стороны. Пока же я быстро потащила корабль в сторону скал.
— Паруса уберите, — бросила, только на миг оторвавшись от подводного мира, так как потерявшие ветер полотнища ткани хлопали на ветру, словно крылья огромной птицы, и нарушали равновесие судна.
Чем ближе мы подплывали, тем четче становилась картина. Я пыталась понять не только, как нам пройти сейчас, но и какой камень убрать или какую скалу отодвинуть, а риф разбить, чтобы проход появился на постоянной основе. Одно место показалось мне перспективным, и я свернула в сторону, прошла меж двух огромных скал, словно в ворота бухты над закрывающим рифом. Дно было неровным, кое-где я ощущала возвышенности, причем, где-то это было что-то вроде гряды, а в другом месте — одиноко стоящий камень пирамидальной формы. Странный подводный рельеф напрягал, но это было не такой уж и проблемой. Хуже было то, что мы оказались посередине бухты, а вот к берегу подойти и пристать, чтобы высадиться, не получалось. У берега было куда больше выступов, скал, каких-то ступенчатых рифов — черте что, короче. Можно было, конечно, бросить якорь прямо тут и доставлять все на лодке, но это столько потерянного времени! Тем более, что берег возвышался над водой метра на два-три, даже при том, что сейчас время прилива. Грести до берега, потом взбираться по отвесной скале — слишком много проблем. Поэтому я взмахнула рукой, и море под нами вздыбилось и образовало покатый подъем прямо к берегу. Корабль под удивленные и испуганные крики матросов мягко поднялся к берегу. Пришлось подкорректировать высоту волны, чтобы можно было перекинуть на сушу трап, как на пристань.
— Можно высаживаться, — кивнула я, оглядев берег, земля здесь была на удивление ровная и покрытая ровным слоем желто-серого песка.
— А корабль? — уточнил капитан напряженно.
— Останется здесь.
— А ваша... хм... магия останется? А во время отлива?
— Уровень этой водной горки не изменится, можете не волноваться. Хотя, конечно, после придется придумать какой-то более экономичный способ подниматься на берег. Наверное, придется сделать внизу пристань и вырубить наверх дорогу. И дно в бухте весьма неровное, нужно будет его исследовать и нарисовать оптимальный путь для корабля, чтобы можно было все время подвозить необходимое.
Получив приказ, матросы зашевелились: несколько человек с помощью веревок спустились на берег, вбили в землю несколько внушительного размера кольев и привязали корабль, будто тот не держался магией. После на берег перекинули деревянные сходни.
— Ваша магическая сила поражает, — прокомментировал это начальник отряда охраны, Юсл.
Я слабо улыбнулась, глядя на этого почти что орка. Кожа его была оливково-зеленой, но черты лица более сглаженные, человеческие, и увеличенные клыки не торчали из-под губ. Но выглядел он больше орком, чем все мои охранники, однако на деле являлся лишь внуком чистокровного дикаря. Правда, дважды: и его мать была наполовину орчанкой, и отец. Из всех детей этой необычной пары Юсл оказался больше всех похож на своих зеленокожих предков, обладал не дюжей силой стихии Земли, но склонен был не к выращиванию растений, а к изменению ландшафта окружающей местности — мог вырыть окоп во мгновение ока или поднять стену, так что был легко зачислен в армию Халифа. К нам в команду его зачислили не только в качестве начальника охраны, но и как строителя, все маги под его началом занимались в основном тем же.