Русалки. В глубине
Шрифт:
— Я поняла. Но…
— Ничего ты не поняла! — едва ли не зарычала Селестина. — Я полдня назад накладывала на твою правнучку успокоительное. Мощное успокоительное, Эни, потому что слабые на неё не действовали. А поскольку этот факт меня смутил, диагностику я провела. У неё были небольшие энергетические потери, на треть опустошенный резерв дара и не более двадцатой части зелени в поле, причем она исчезала. Сейчас же этот ребенок на грани отката и Инициации! Без видимых на первый взгляд причин!.. Ты взяла её энергию, Эни, — повторила целительница после паузы. — В том числе энергию дара. А я, идиотка, так обрадовалась встрече с тобой, что сразу не заметила, что с девочкой не все ладно!
За прошедшие
— Что ты так на меня смотришь? — недовольно поинтересовалась долгожительница. — Между прочим, они оба твои правнуки! Последние цветки на семейном древе! Я не сегодня очнулась, Эни, и успела узнать новости: Эдмунд мертв, Эли и Глори мертвы, Анна мертва, Касандра и все её сыновья мертвы, Онисия в откате, их ближайшие потомки в большинстве своём тоже или в могиле, или в откате! От прежде развесистого древа рода остались несколько веточек! И это при том, что начинается новая Охота! Сколько из них выживут в этот раз?! Столько поколений, трудов и все насмарку?! Все начинать сначала? Так, позволь заметить, я не настолько молода, чтобы снова рожать! Даже если Лазарус очнется. — Женщина провела по раме недавно повешенного здесь семейного портрета. Среди изображенных на нем людей была и она сама, и многие из перечисленных ей. — Мне, даже если вычесть откат, почти двенадцать столетий, Эни, — в её голосе звучала вся тяжесть прожитых веков. — Я хочу смотреть, как расцветает мой род, а не как он угасает. И тем более не как он сгорает в пламени новой войны! Подумай об этом, милая, — с этими словами Лиания Селестина Аниоран сняла заклятье тишины и вышла из комнаты.
Несколько раньше
Валерий Смирнов
На новом месте Валерию не спалось, даже несмотря на то, что прошлой ночью поспать ему тоже не удалось. Часа два пролежав без сна, так и эдак крутя в голове события последних суток, раз за разом заново переживая знакомство с дедом и матерью, он сдался и направился на поиски кухни. Та, обставленная так же странно, как и все в этом доме — страшно представить, доме его предков боги знают скольки поколений — нашлась неподалеку от столовой. Разобраться с плитой удалось не сразу и то благодаря помощи выросшей непонятно откуда рыжей женщине.
— Эржебет, — представилась она. — Днем я как-то упустила из виду, что мы не знакомы.
Он даже не помнил, чтобы видел её днем. Но внимания на этом заострять не стал.
— Валерий.
— Я знаю. Вот держите, — ему протянули чашку и поставили нагретый без всякой плиты чайник обратно на подставку. — Могу попробовать найти что-нибудь покрепче, но, подозреваю, ключи от винного погреба господин Антарио держит при себе.
— Спасибо. Чаю достаточно, — он огляделся в поисках стула или чего-нибудь, куда можно присесть.
— В столовой, — подсказала женщина. Он поморщился. — Согласна, здесь странная планировка. Атлантийцы, что поделать. Света же вам рассказывала про Марианский.
— Рассказывала, — согласился Светин отец, — только я как-то не применил это к планировке.
— Зря. Поскольку это старая часть города, застройка здесь как раз под Атлантиду, Сейчас бы ни за что не стали строить такие махины и делать такую огромную площадь. Тем более что особого смысла в ней и нет, как по мне.
За рассуждениями об архитектуре они оставили кухню и переместились в столовую. Эржебет оказалась приятным собеседником. Кроме того, она едва ли не единственная из его новых знакомых если не разделяла, то хотя бы понимала его страхи перед подводным городом.
— Не знаю, собирались ли вам об этом сказать, но я скажу. Будь вы тритоном, это было бы ваше наследство.
— Этот дом? — не понял Валерий.
Женщина рассмеялась, словно это была хорошая шутка:
— Этот город, — поправила она. Пояснила: — Сейчас Марианский наследует Илина Антарио. По всем законам дальше наследование должно идти по её линии.
— Света? — сообразил мужчина.
— Вполне вероятно.
Развить мысль Эржебет не успела: из прихожей послышался странный звук и новая знакомая подскочила.
Когда он следом за ней покинул столовую, посреди прихожей стояла, озираясь, девушка едва ли старше Светы в странной одежде. Она что-то сказала на непонятном Валере языке, Эржебет ответила, завязался диалог. Но вдруг женщина замерла, что-то коротко сообщила собеседнице, потом обернулась на мужчину:
— Присмотри за ней. — И растаяла.
На словах это звучало несложно, но объясниться с той, кто не понимает ни русского, ни английского, оказалось настоящей задачкой. Пришлось в прямом смысле общаться жестами, потому что из слов гостьи понять он смог только то, что её зовут Синалис.
Впрочем, новая задача хотя бы помогла отвлечься от своих проблем.
Сэм Октано
Откинув с лица мокрые пряди, Сэм вновь уставился в бинокль. Облаченные в камуфляжной расцветки дождевики Охотники продолжали патрулировать периметр Южного штаба. Судя по всему, начальство бдело. Иначе объяснить подобное необычное рвение тритон не мог. А опыта наблюдения у него уже было вполне достаточно.
Хотя первый курс у «короля» и «королевы» лагеря начался как у нормальных студентов, очень быстро все пошло наперекосяк. Сначала хамелеонов припрягли в качестве охраны на торжества. Потом стали время от времени поручать наблюдение. А где-то через пару месяцев, практически сразу после памятной стычки в особняке Антарио, об учебе и вовсе пришлось забыть: всех стабилизировавшихся обладателей редкого дара, кроме, пожалуй, отдельных личностей необходимых в других местах, вроде постоянных разведчиков высокого класса, распределили между поисковиками, наблюдательными группами при штабах и новыми формируемыми Отрядами. С тех пор в Марианском, что Лина, что Сэм не были суммарно и недели. Впрочем, не они одни, Сара и остальные тоже не вылазили из поля.
Вот и сейчас парень с девушкой не праздновали окончание первой сессии с однокурсниками, а мокли под проливным дождем на скользком дереве. И ладно бы на одном вдвоем… Госпоже Ариане вздумалось разогнать парочку по разным, стоящим на расстоянии не меньше десятка метров друг от друга. Впрочем, и сами родители Андре разделились.
Внимание Сэма привлек короткий свист. Он тут же перевел бинокль на дерево, где устроился Олвиан Ниол, но ничего подозрительного не заметил. Что, впрочем, было не мудрено, учитывая, что тот был закрыт маскировкой жены. Пару секунд юноша подождал условного сигнала, но ни один из сигнальных светлячков не вспыхнул, так что можно было расслабиться.
Но только хамелеон вновь уставился на высокие стены замка, как что-то едва не сшибло его с ветки.
— По крайней мере, у тебя хватило ума привязаться, — заметил неведомо как бесшумно оказавшийся рядом дед.
— Я тоже рад тебя видеть, — отозвался Сэм, развеивая почти сорвавшееся с пальцев заклятье. — Надеюсь, ты пришел нас вытащить из этой мокрой пакости?
Предок, которому никто не дал бы его ста восьмидесяти с лишним, усмехнулся и покачал головой:
— Наоборот. Пришел составить вам компанию. Будем мокнуть вместе. И вообще не понимаю, чем ты недоволен. Вот я, стабилизировавшись, помнится, с год, если не больше, специально под дождем гулял…