Русалочка
Шрифт:
– Вовчик? – Кристина посмотрела на входную дверь.
В дверном проеме показался Вова, с огромным помидором в руке.
– Вовчик подождет, - решила Кристина.
– Дай палку.
– Играть, что ли, собралась?
– Ага.
– На, возьми.
– Гарик вручил сестре биту.
– Только не в меня, ладно?
– А куда?
– В этого дурака.
– Брат показал на Кирилла.
– Га-га-га-га!
– Гарик, блин!
– крикнула Кристина.
– Ну, чего тебе?
– Куда мне кинуть?
–
– Хочешь - в кусты, хочешь - в окно. Разобьешь - будешь вставлять.
Кристина бросила взгляд на Вову, тот с интересом ждал, куда же, наконец, она закинет палку.
К девушке подошел Кирилл:
– Видишь домик?
– Мальчишка показал ей на конструкцию.
– Это городок, его надо разбить.
– Так бы сразу и сказали. – Кристина, не целясь, запустила биту вперед.
– Бляха-муха!
– удивился Гарик.
– Есс!!
Городок разлетелся в хлам. Мальчишки почтительно переглянулись.
– Я все сделала правильно?
– Класс, Kристюха, - похвалил брат.
Она подрулила к порогу, на котором стоял Вова. Из дома доносился тихий Шопен: что-то из того, чего она не слышала. Коляска уперлась в ступеньки.
– Дед играет?
– спросила Кристина.
– Диск, - ответил Вова.
– Шопен?
– Я привез новую пластинку, - сказал он.
– Мне новой не надо. Меня устраивает старая. Я люблю Шопена.
– Тот же Шопен, только вальсы. А у тебя были прелюдии. Он ведь много чего написал.
– Вальс, это то, что мне не хватало, - кивнула Кристина.
– Затащишь меня? Не на улице же танцевать вальс.
– В дом? Давай, подержи. – Он вручил ей обкусанный помидор.
Володя подхватил Кристину на руки, занес в гостиную, усадил рядом с пианино и ушел за каталкой. Увидев себя в полированном корпусе пианино, Кристина растрепала волосы, трижды поменяла выражение лица и оставила, как ей показалось, наиболее сексуальное.
Володя вернулся с пустыми руками:
– Я так и не понял, как она складывается, - признался он.
– Да и хрен с ней. Ты же здесь, будешь мне вместо осла.
– Ты даже не удивляешься тому, что я здесь?
– Я уже ничему не удивляюсь. Где коробка?
– От диска? Вот, держи.
– Без портрета?
– Кристина покрутила в руке футляр от CD.
– Ну, и слава богу. Там его таким дохлым нарисовали!
– На прелюдиях?
– Ну. Неужели, он таким был?
– Этот, ты имеешь в виду?
– Володя взял с полки коробку с прелюдиями Шопена, на обложке которой красовался полуживой, исхудалый композитор. – Да, он был точно таким. Жорж Санд даже заявила, что в постели он напоминает труп.
– Здравствуй, Вова!
– вошла Ольга.
– Привет!
– Ты в курсах, что она отколола?
– Ольга погрозила Кристине кулаком.
–
– Пропустил самое главное.
– Оля, замолкни!
– запротестовала Кристина.
– А ты обещаешь больше не выделываться?
– Ольга вернулась на диван к любимому журналу.
– Обещаю.
– Хорошо, я замолкла.
– Вов...
– Кристина взяла у парня коробку с портретом.
– Такой дохлый и такая музыка! Объясни. Какая тетка согласится это любить? Если б тетки были слепыми и любили ушами, я б еще поняла.
– Все романтики живут на границе жизни и смерти, - объяснил Вова.
– Но здесь, действительно жуткий портрет - я видел лучше, - хотя нарисовал его великий Делакруа. Вообще, очень трудно нарисовать гения. Мне ни разу не встречался нормальный Пушкин. Или Лермонтов. Как-то случайно я видел одну-единственную зарисовку с Толстым, чей-то быстрый эскиз карандашом, вот это было то, что надо, настоящий гений, а все остальное – просто тупые карикатуры. Между прочим, тут даже не портрет, а вырезка с картины.
– Вова вернулся к Шопену и ткнул пальцем в пустое место: - Вот здесь у Делакруа стоит самая знаменитая тетка прошлого века, графиня Жорж Санд. Она любила Шопена.
– Графиня на четвереньках?
– перебила Кристина.
Ольга, вполуха слушавшая Володю, засмеялась.
– Поэтому ее вырезали?
– не отступала Кристина. – Что я сказала смешного?
В комнату вбежала собака.
– Граф, иди сюда!
– Она приласкала собаку. – Почему над нами все смеются, м?
За графом вошел Александр Николаевич. Хмуро осмотрев молодежь, он хотел пойти своей дорогой, но дочь его остановила:
– Пап! Я не думала, что ты рассердишься.
– Вот так? Думала, папа обхохочется?
– Я хотела удивить.
– Шизоид!
– Ольга покачала головой.
– У тебя получилось, - сказал отец. – Удивила!
– Очень на меня сердишься?
– Сокровище мое, а что мне еще делать?!
– Ну, если не впадлу, прости.
– Ладно.
– Александр Николаевич в знак примирения поцеловал ее в лоб.
– Но больше не удивляй, я же так сдохну. Оля!
– А?
– Идем, поработаем, надо ужин приготовить.
– Пошли.
– Ольга последовала за Александром Николаевичем на кухню.
Вова остался с Кристиной.
– Что стряслось-то, я могу узнать?
– спросил он.
– Да, конечно. Мы с папой залезли на скалу, а потом он меня бросил, и мне пришлось слезать самой.
– Кристина поманила к себе Вову: - Давай, залезем наверх?
– она показала на лестницу.
– Я могу узнать, что у нас наверху?
– спросила онa.
– Почему бы и нет?
– Ну, так, вези меня!
Он поднял ее на руки.
– Ты та-ак классно меня хватаешь! Не тяжело вам, принц?
– Да нет.