Русалочья заводь

Шерстобитова Ольга Сергеевна

— Нет. Не думаю. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Не исчезай. Пожалуйста, — попросил мой муж.

Я вздохнула и посмотрела на него. Что мне делать со всем этим? Что? Вся моя решимость куда-то исчезает, уступая место сомнениям, а ведь несколько минут назад все было так легко и просто.

Война пришла. И все в одно мгновение рушиться, сметая этим черным словом радость и счастье. Лир будет сейчас помогать всем, чем можно. Присоединиться к Тиру, Рокоту, Тадеушу, а я — я могу только остаться с Даринель и ждать,

что все закончиться благополучно. Никто меня и близко не подпустит к полю боя. Слишком оберегают. По сегодняшнему поведению несколько часов назад стало понятно. Никчемная я. Но только так я смогу помочь им всем. Как же мне надоело быть беспомощной!

— Ари, — Лир встал с камня и подошел ко мне. — Что ты такое говоришь? Ты смогла вытащить нас у орков из плена. Никто бы до такого не додумался даже.

— Когда ты уедешь? — спросила я его, обнимая.

— После обеда. Воевать с мечом в руке я не буду. Не волнуйся. Против абсолютно все. Я же будущий король, — заметил он ехидно.

В голосе Лира прозвучали печальные нотки.

— А что будешь делать? — спросила я его.

— Укреплять границы. Ставить щиты. Чем больше, тем лучше.

Может, стоит попытаться переубедить хотя бы Лира? Другие согласятся с его решением, а если нет, то просто смирятся.

— Я тоже могу помочь, — заметила я спокойно.

— Можешь, Ари. Но как же Даринель?

— С ней могут побыть сестры.

Лир обреченно вздохнул.

— Не могут. Она хочет, чтобы рядом была ты, — сказал Лир устало.

— А так же этого хочет мой отец, ты и дядя, — заметила я, стараясь не сорваться снова.

— Не злись. Пожалуйста.

— Ведьму не поймали? — спросила я его, уверенная, что мои родственники уже заглянули к ней.

— Нет. Ускользнула.

Я обняла мужа.

— Ари, сходи со мной на могилу отца. Пожалуйста, — попросил он неожиданно тихо.

Я подняла на него глаза. Кивнула. Мы взялись за руки и пошли через город к усыпальнице. Лир зашел внутрь один, а я осталась снаружи. Я понимала, что ему нужно побыть одному, попрощаться с отцом, окончательно смириться с тем, что его больше нет в живых, но все-таки, когда Лир вышел ко мне, обрадовалась.

— Как ты?

Лир только головой покачал и прижал меня к себе. Мы медленно пошли в дворцу, наслаждаясь ярким осенним солнцем. На крыльце стояла Даринель.

— Обед уже готов, — сказала она, смотря на нас.

— Хорошо, давайте поедим, — ответил Лир.

— Все остальные остались с Тадеушем? — спросила я.

— Да, Ари. К Тезуэлю присоединились орки и гоблины, — сказал он устало, открывая дверь столовой.

Неутешительно. Совсем.

Я попыталась поесть, но в горло, как говориться, кусок не лез. Заставила себя только ради Лира и Даринель.

— Я буду скучать по тебе, — сказала я ему очень тихо, когда мы с Лиром вышли за ворота сада, чтобы попрощаться.

— Я тоже по тебе, Ари. Если что — зови. Я постараюсь прийти сразу же. И разговаривай со мной мысленно каждый вечер. Я буду ждать.

— Хорошо. Я подожду, Лир. Возвращайся ко мне. Я люблю тебя.

Он притянул меня к себе и крепко сжал. Теплые губы покрыли мое лицо поцелуями, а потом Лир резко отпустил меня и телепортировался.

А дальше начался мой персональный ад. Иначе не скажешь. Каждый день я заставляла себя заниматься чем-то, чтобы отвлечься. Гуляла с Даринель, садила новые вечные деревья, рассказывала детям эльфов под ними сказки и ждала известий. Это было очень непросто — ждать. Самое невыносимое во всей женской судьбе — бесконечное ожидание, которое иногда превращается в жизнь. Ждешь любви, ждешь чуда, ждешь исполнения мечты — это светло и красиво, а вот когда ждешь мужа и близких с войны (пусть даже они не размахивают мечами) — это до обыденности, до тошноты чудовищно.

В течение всей осени изредка появлялся Рокот, Глин или Сирин, пару раз — сестры, а Лир — ни разу. Я знала, что с ним все в порядке, он связывался со мной мысленно каждый вечер, но не видеть его каждый день — это было невыносимо. Уйти он не мог. Его силы темного мага в первую очередь, нужны были постоянно. Я держалась на грани до середины октября. А потом подумала, что так дальше продолжаться не может, и занялась генеральной уборкой дворца, пытаясь отвлечься. Кто-то скажет, что это было не самое подходящее время для подобного занятия, но держаться дальше, и заставлять себя не телепортировать к Лиру, сил уже не осталось. И я занялась обустройством своего дома.

Даринель, ходившая на последнем сроке беременности, была всегда рядом, и мое начинание поддержала. Слуги под моим руководством вытащили и проветрили все матрасы, перестирали все шторы и занавески, вычистили ковры и начистили подсвечники.

В кладовке появилось множество запасов — разносолы из грибов и овощей, варенье, вяленое и копченое мясо и рыба. Экономка — Дорис и дворецкий Трин сначала восприняли мое вмешательство в их личную вотчину отрицательно, но моя приветливость и твердость в то же время, сделали свое дело. И все, что им оставалось — это просто мне помогать.

А вот мои горничные Зифрина и Лина, а так же горничные Даринель — Кара и Грина, восприняли кавардак с радостью, рассказывая мне о том, что тут такого давно не было. Дворец ожил, наполнился суетой, сменяя привычную тишину и пустоту.

И когда, наконец, мой энтузиазм угас, а все дела были переделаны везде, где возможно, у Даринель родился сын. Маленький зеленоглазый мальчик, точная копия Арана появился на свет в первый день зимы.

— Как ты его назовешь? — спросила я Даринель, когда пару дней спустя мы сидели вместе с ней в детской, наблюдая, как малыш сладко посапывает во сне.