Русанов
Шрифт:
На следующий день шлюпка осторожно направилась на восток Машигиной губы, замыкавшейся характерной скальной зубчатой стеной, очертаниями гребней напомнившей Русанову Альпы. Посредине эту каменную громаду прорывал сравнительно узкий пролив, в который и устремились наши мореходы, с тревогой и интересом ожидая очередных новостей от, казалось бы, уже известного побережья. И они не замедлили объявиться — вместо стены льда в южном куту Машигиной Ледянки к востоку обозначился еще один совсем узкий пролив с полверсты шириной, справа с ледяным фронтальным обрывом неизвестного ледника и грудами моренного материала в виде конусов. Непрерывное нагромождение морен, сплошной вал камней и валунов в потеках грязи тянулись и слева по северному берегу. Разворачивавшаяся перед исследователем панорама, на которой ни разу не останавливался взгляд человека, становилась ему понятной — ледники, перекрывавшие пролив всего только восемь лет назад, теперь отступили, освободив узкую полоску воды, по которой теперь тут и там свободно дрейфовали бирюзовые айсберги. Последнее обстоятельство он отметил не случайно — в будущем проливом могли пользоваться более крупные суда, чем его шлюпка. Время от времени с фронтов ледников справа в воду отваливались небольшие айсберги. От одного вида такого обвала людей в шлюпке бросало в дрожь, но масса мелких ледяных обломков, колыхавшихся с тихим звоном по мере приближения гребня к шлюпке, гасила волну.
Этот новый пролив привел Русанова и его спутников к очередному расширению-ледянке в окружении горных вершин, среди которых к воде спускался еще один неизвестный прежде ледник. В отчете это открытие было описано следующим образом: «Обнаружен проход… ведущий в обширный залив, на картах совершенно не обозначенный и глубоко, на
20 верст врезающийся по направлению к востоку внутрь острова. С южной стороны найденного залива находятся два острова ледникового происхождения, названные по имени одного из членов экспедиции островами Галахова… — Чтобы покончить с названиями, Русанов проектировал два ниспадающих в море больших ледника Машигиной губы (открытых им. — В. К.) назвать в честь двух крупнейших представителей французской науки: южный ледник — ледником Буля, известного палеонтолога, а северный — ледником Лакруа, одного из самых выдающихся профессоров минералогии» (1945, с. 116).
Выполненный маршрут уже принес важные результаты: во-первых, с карты Новой Земли исчезло очередное белое пятно, во-вторых, было подтверждено отступание ледников и, наконец, в-третьих, получены новые данные по геологии архипелага на не исследованной прежде территории и, таким образом, главная задача экспедиции была решена, причем самим Русановым с помощью двух ненцев, из которых Тыко Вылка своим кругозором и явным интересом к работе невольно обращал на себя внимание исследователя. Не случайно этому аборигену предстояло сыграть в будущем на архипелаге особую роль.
Для успешного завершения экспедиции оставалось лишь успешно завершить маршрут в Незнаемый залив, который он же сам и предложил. Для этого нужно было как можно скорее возвратиться в Крестовую губу к остальным сотрудникам. Ненцы проделали этот путь большей частью по морю, а Русанов, продолжая свои геологические изыскания — в основном пешком в одиночных маршрутах, ненадолго задерживаясь в наиболее интересных местах. В первые дни августа он собирал коллекцию девонских ископаемых на северном побережье губы Северной Сульменева, где также изучал вторжения диабазовых расплавов в толщу сланцев — там на контактах этих пород могли возникнуть условия для образования ценных металов. Увлекшись этими исследованиями, в спешке он был переброшен ненцами на южный берег губы, оставив необследованной ее восточную кутовую часть, поскольку, по его мнению, «обступившие его горы и ледники позволяют думать, что губа не тянется далеко в глубь острова» (1945, с. 116), в чем жестоко заблуждался. Недаром геологи и представители других полевых профессий верят в удачу — на этот раз она была не на стороне Русанова! Если бы он все же побывал в куту Северной Сульменева и поднялся на моренный вал, перед его глазами предстала бы красивейшая сквозная долина, практически прорезающая Северный остров от моря до моря, заполненная на протяжении 25 километров озером, которое на современных картах называется Ледниковое. Русанов понял бы тогда, почему среди ненцев ходят слухи о существовании еще одного Маточкина Шара на Новой Земле, но на этот раз переменчивая Фортуна Открытий отвернулась от него… Не стал бы он на будущий год искать этот таинственный пролив, но случилось, как случилось…
В ночь на 7 августа (солнце только заходило за горизонт, и сумерки не мешали маршрутам) Русанов пересек полуостров, разделявший обе губы Сульменева, но у мыса Плавучих льдов (как и на пути к полуострову Адмиралтейства) продолжал бесноваться прибой, долго мешавший ненцам забрать его с берега в шлюпку. Затем все трое пересекли Южную Сульменева и остановились на месте второй стоянки на их пути к северу. После отдыха участники маршрута разделились как обычно — ненцы продолжили путь морем к главному стану экспедиции, попутно посетив норвежцев, а Русанов со своим обычным маршрутным набором всего необходимого отправился через горы туда же, предварительно обследовав южное побережье губы. Утром 9 августа он был в Крестовой губе, где на следующий день соединился с остальными участниками экспедиции, перекочевавшими восточнее к устью реки Северной Крестовой.
Теперь можно было подвести некоторые итоги маршрута, продолжавшегося почти три недели. За это время Русанов только пешком прошагал 225 верст, что было немало при сравнении с протяженностью плавания к полуострову Адмиралтейства в 135 верст, тогда как возвращение морем составило уже 430 верст, потому что исследователь старался заглянуть во все мало-мальски привлекательные для него уголки, что, согласно отчету, позволило изучить побережье «в географическом, геологическом и колонизационном отношении настолько, насколько это позволили средства передвижения и краткость времени» (1945, с. 116).
Из научных достижений маршрута отметим следующие. В части геологии Русанов обнаружил на западном побережье Новой Земли широкое распространение черных и серых известняков с богатой ископаемой фауной, которая уверенно позволила определить время их образования каменноугольным периодом (300–350 миллионов лет назад). Сам факт присутствия этих пород свидетельствовал, что в то далекое время на месте Баренцева моря существовало совсем иное, гораздо более теплое море, в котором не могло быть ни одного айсберга. Сотни отобранных, занумерованных и снабженных этикетками образцов, хранящихся ныне в геологических фондах Сорбонны в Париже, подтверждают такое заключение. Тем самым была создана основа для последующих суждений, однако окончательные выводы зависели теперь от будущих находок в центральной части острова, которые он рассчитывал собрать в маршруте к заливу Незнаемому по новому пути. Год назад Русанову при изучении центральной части Новой Земли не удалось выполнить намеченной программы из-за непрерывной гонки в маршруте, а главное, из-за того, что наиболее интересная для геолога часть маршрута пришлась на ледники Макарова и Жерве, надежной ледяной броней скрывшей от него коренное ложе — с выбором нового пути он надеялся исправить допущенный прошлогодний промах, который, в общем-то, и не зависел от него.
Результатом географических исследований стало пополнение карты Новой Земли теми новыми подробностями, которые удалось собрать в пути, причем исследователь использовал свою, оригинальную методику, более подходящую для Новой Земли, чем ту, которой его обучали в Сорбонне. Свое нововведение он описал в экспедиционном отчете так: «Не производя точной инструментальной съемки, Русанов не считал себя вправе вносить поправки в подробную карту Новой Земли, изданную Главным гидрографическим управлением в 1897 году, и нанес на карту, не исправляя ее, только те из числа совершенно не обозначенных на карте озер, рек, ледников и гор, очертания и географическое положение которых успел определить путем маршрутной съемки» (1945, с. 116). Не считая открытия новых верховий Машигиной губы, он нанес на свою карту 16 новых ледников. Тем не менее его карта на участок Северного острова в полосе между Крестовой губой и заливом Незнаемый спустя год вызвала серьезные претензии у Георгия Яковлевича Седова, проводившего гидрографические работы в связи с организацией Ольгинско-го становища — первого постоянного поселения на Северном острове. Видимо, тот не оценил русановской методики, полагая, что карта его предшественника «грешит против истины. В очертаниях берега нет никакого сходства с действительностью, островов вместо пяти показано четыре, и все они лежат далеко не на своих местах» (цит. по: Нагорный, 1939, с. 64). Седов, с одной стороны, прав, а с другой — он явно не учел, что как специалисты они преследовали разные цели при отсутствии общепризнанной топографической основы, что и привело к разнице в оценках обоих исследователей.
Тем не менее с позиций Русанова такой подход, несомненно, был оправданным и характеризует его как профессионала-новатора в конкретных условиях начала XX столетия. При этом свои высокие исследовательские качества уже на описанном этапе деятельности на Новой Земле он показал по нескольким направлениям. Во-первых, это проявилось в умении выполнять дальние маршруты в самых сложных условиях (которого явно не хватало остальным участникам экспедиции Ю. В. Крамера). Во-вторых, в окружающей природной ситуации он выбирал самые значимые с точки зрения последующих научных выводов объекты для изучения, что дано далеко не каждому полевому исследователю. Сочетание этих качеств не только поставило его особняком среди других участников экспедиции 1909 года, но и выдвинуло на один уровень с таким предшественником, каким был, например, академик Бэр. С другим академиком Чернышевым ему предстояло в самом ближайшем будущем успешно дискуссировать о самых актуальных проблемах геологии архипелага. Студент, спорящий с академиком, — довольно редкая ситуация, но об этом подробнее в другом месте. Указанные черты исследователя у Русанова в полной мере раскрылись именно в 1909 году, в то время как в двух предшествующих экспедициях он еще только осваивал первые азы трудной профессии полярного исследователя, научиться которой, по словам известного антарктического исследователя американца Ричарда Эвелина Берда, можно только за Полярным кругом и не иначе.
Пока Русанов делал свои открытия в трехнедельном морском маршруте к полуострову Адмиралтейства и обратно, Крамер с остальными участниками экспедиции также не терял времени даром. Экспедиционный отчет отражает их деятельность следующим образом: «Во время поездки Русанова к полуострову Адмиралтейства остальными членами экспедиции было совершено несколько экскурсий в окрестностях Крестовой губы, а также поездка в Мелкую губу» (1945, с. 118), что добавило кое-что к характеристике побережья, в меньшей степени рельефа прилегающих территорий, причем в достаточно общем виде.