Русанов
Шрифт:
Сам Русанов выступил в Архангельском обществе изучения Русского Севера уже 23 сентября с лекцией «Ископаемые ледники и каменный уголь на Новой Земле в связи с геологическим строением острова», в которой поделился со слушателями последними достижениями в области исторической геологии и палеогеографии архипелага, причем гораздо глубже и детальнее, чем это делал в своих предшествующих работах, основываясь на новых результатах. При этом он не побоялся, что называется, наступить на горло собственной песне — указав на бесперспективность поисков каменного угля. В своих выводах он не перебегал никому дороги, оставаясь единственным специалистом в экспедиции.
Однако его бывший «шеф» Крамер, по-видимому, усмотрел в русановской лекции нарушение собственных руководящих прерогатив и спустя две недели перед той же аудиторией выступил со своим видением основных достижений экспедиции, возможно, для утверждения собственного научного реноме. Если это так, то сделал он это крайне неудачно, вызвав противоречивые отзывы в прессе. Так, в статье А. Музыковского, печатавшейся в четырех октябрьских номерах газеты «Архангельск», отмечались многочисленные противоречия и нестыковки в суждениях и выводах докладчика, сдобренные солидной дозой иронии. «Какой должен быть план колонизации, — вопрошал он, — если море отступает, ледники наступают, и везде медведи?.. Не сообщил нам Крамер также и о том, что план экспедиции был разработан В. А. Русановым, что честь открытия удобного перехода из Незнаемого залива к Карскому морю (? — В. К.) принадлежит ему же, что В. А. Русанов сделал некоторые… но все же открытия в области геологии. Да, многое из деятельности экспедиции не было сообщено публике и об этом нельзя не пожалеть».
В противоположность приведенному отзыву официальный орган «Архангельские губернские ведомости (№ 218) особо отметил, что «блестящее сообщение Ю. В. Крамера походило скорее на лекцию профессора, чем на доклад экскурсанта. Многочисленная публика дружными аплодисментами выразила талантливому лектору-оратору свою признательность». Спустя почти столетие попробуй разберись, кто прав, кто виноват, однако волей-неволей приходишь к выводу, что суждения и докладчика, и представителей прессы стоили друг друга.
Разумеется, в такой ситуации Русанов не пожелал оставаться над схваткой, направив в газету «Архангельск» письмо, опубликованное 3 ноября 1909 года, из которого ниже мы приводим лишь отрывки, имеющие непосредственное отношение к заслугам экспедиции, участниками которой были Крамер и Русанов. Одна из самых непримиримых схваток произошла по проблеме ископаемых ледников, которые Крамер почему-то именовал «ископаемыми озерами». Строго говоря, полного решения этой проблемы нет и по настоящее время. С точки зрения современной науки, судя по внешним признакам, Русанов описал так называемые «ледяные клинья», характерные для области распространения вечномерзлых пород, чему, однако, противоречит их кристаллическая структура, изученная Русановым с помощью призм Николя. В свою очередь сам Русанов совершенно справедливо поставил перед Крамером вопрос: «Какие факты вы приводите в пользу вашей теории озерного происхождения ископаемого льда?». И сам же на него ответил — никаких… Однако такой напор оказался лишь вступлением.
Когда Крамер заявил, что «по всей Крестовой долине мы не нашли следов ледниковой деятельности», Русанов отреагировал гораздо решительней: «Это бесподобно, г. Крамер! Вы далеко превзошли того посетителя зоопарка, который не заметил слона; вы просто не пожелали видеть слона, хотя я вам не раз на него указывал» (1945, с. 392), имея на это самые веские основания.
Совершенно непонятно, почему вдруг Крамер принялся за такую непростую проблему, как распределение ледников на Новой Земле, что практически невозможно без точных карт, которых в ту пору просто не существовало. Несомненно одно — как профессионал-технолог в части природного процесса он уступал профессионалу-естественнику, каким уже в то время был Русанов. Поэтому даже там, где последний действовал лишь интуитивно, он выигрывал, как в случае указанной научной проблемы, получившей разрешение, причем в пользу Русанова, лишь во второй половине XX века. Хотя Русанов и в этом случае проявил завидное научное предвидение, стимулировал его на это все-таки Крамер. Вполне определенно Русанов мог делать правильные выводы на основе минимума информации — завидное качество для исследователя.
Самую острую реакцию вызвало неуемное желание недавнего «шефа» спекулировать на находке черепа моржа в Средней Крестовой долине вдали от моря, не сделав попытки описать условия его залегания по отношению к вмещающей породе, чего, разумеется, не мог допустить человек, имеющий хотя бы самое отдаленное отношение к геологии. Надо сказать, что опасность возникновения «дискуссии» между сугубым профессионалом и лишь претендентом на профессионализм, как это произошло между участниками экспедиции 1909 года, не исключена и в наше время, однако науке это ничего не дает. Это хорошо понимал Русанов, что и заставило его дать своему оппоненту жестокий отпор.
Еще раз подчеркнем, что для Русанова именно полевой сезон 1909 года оказался наиболее успешным по совокупности всех трех, проведенных на Новой Земле. Теперь ему оставалось действовать лишь по принципу «куй железо, пока горячо». Это проявилось как в качестве, так и в количестве его научных публикаций. Всего по результатам экспедиции 1909 года им было опубликовано шесть работ, носивших пионерный характер. Из них пять были посвящены геологии, а заголовок шестой «Опись берегов и внутренних частей Новой Земли» говорит сам за себя. Не случайно виднейший представитель геологов-новоземельцев 30-х годов XX века, когда резко расширился фронт геологических исследований на архипелаге, Михаил Михайлович Ермолаев так охарактеризовал деятельность своего славного предшественника: «Первыми работами по стратиграфии (последовательность геологических событий и сопутствующих пород. — В. К.) Новой Земли, касающимися всех палеозойских отложений, развитых на ней, были работы Русанова (1937, с. 102)». Другой представитель той же когорты полярных геологов Н. Н. Мутафи высказался еще определенней: «Заслуги В. А. Русанова в геологическом изучении Новой Земли бесспорны. Им впервые в различных районах Новой Земли был собран огромный фактический материал, намечена стройная концепция геологической истории, даны прогнозы по поискам рудных месторождений. Последние шли вразрез с предшествующими исследованиями, но полностью подтвердились современными геологическими работами» (1945, с. 225).
Поскольку работы Русанова публиковались как в официальных российских изданиях, так и в «Отчетах, издаваемых еженедельными собраниями Академии наук» во Франции, это делало их автора известным исследователем как у себя на родине, так и за рубежом. Так или иначе, в части геологии вершина успеха Русанова в его новоземельских экспедициях пришлась на полевой сезон 1909 года. В последующих экспедициях на этот полярный архипелаг он лишь уточнял и развивал достигнутое. Теперь его поиск обратился на иные проблемы, с которыми читатель познакомится в последующих главах.
Глава 8. Вокруг северного острова
Последствия полевого сезона 1909 года сказались очень скоро. В конце мая 1910 года Русанов получил в Париже письмо следующего содержания:
Милостивый государь Владимир Александрович!
Прошу Вас принять начальствование над снаряжаемой мною экспедицией Главного управления землеустройства и земледелия для обследования в течение июля и августа северной части Новой Земли — от Архангельской губы до полуострова Адмиралтейства. Ближайшие задачи экспедиции и условия труда ее членов известны Вам из личных наших переговоров и сообщений правителя моей канцелярии.
Подробная программа будет выработана по принятии Вами моего предложения и прибытии Вашем в Архангельск.
Прошу принять уверения в совершенном почтении и преданности.