Русанов
Шрифт:
Фраза «этот год был отмечен целым рядом несчастных экспедиций» не случайна, ибо нансеновский перечень был неполным. Трагические события одно за другим преследовали первопроходцев и на другом конце планеты в Антарктиде, где в полном составе погиб при возвращении с Южного полюса отряд Скотта, а немного позже та же участь постигла большую часть отряда Дугласа Маусона. Такой трагический период занял несколько лет и объяснялся тем, что со старыми подходами и техническим оборудованием (собачьи упряжки и моторно-парусные суда) полярники пытались решать новые задачи, для которых многократно испытанные заслуженные средства уже не годились. В сложившейся ситуации люди буквально надрывались, когда малейшая оплошность становилась непоправимой и вела к фатальному исходу. На общем мрачном фоне особую роль приобретал человеческий фактор, значение которого в каждом отдельном
А на этом сложнейшем, порой трагическом фоне иные деятели в стремлении к известности и дешевой популярности порой устраивали настоящие клоунады, в связи с чем Нансен особо выделил «уэлмановский газетный дух» («что ни строка — навет, что ни абзац — отврат», по Цветаевой). Американец Уолтер Уэлман начал свою деятельность в Арктике благодаря своему спонсору миллионеру Циглеру (его имя носит остров на Земле Франца-Иосифа). Спонсора будущий покоритель полюса «покорил» квадратной челюстью, которая, по мнению спонсирующей стороны, свидетельствовала о неукротимости духа в стремлении к цели. До полюса обладатель квадратной челюсти так и не добрался, но зато в одном из проектов предложил лететь к полюсу на воздушном шаре, снабженном гайдропом в виде… гигантской колбасы, начиненной самыми питательными и калорийными яствами. По мнению «изобретателя», задевая за торосы и оставляя на льду колбасные обрывки, подобное «новшество» обеспечило бы экипажу воздушного судна благополучное возвращение в цивилизацию в случае непредвиденной посадки на лед. Газеты с восторгом мусолили некоторое время столь оригинальный сюжет, пока не нашлось что-то не менее потрясающее воображение читателей. Испытать на практике это чудо-изобретение, кажется, не удалось, но отношение Нансена к подобным проектам было однозначным, что отражает процитированное выше замечание в стиле «О tempora, о mores!».
Некоторая замедленность в восприятии событий в Арктике в общественном сознании была связана с отсутствием в то время радиосвязи на малых судах, которая не спасла, как известно, суперлайнер «Титаник» в том же несчастном 1912-м, когда зловещая роль человеческого фактора (гонка за пресловутой Голубой лентой в сочетании с незначительными недочетами в организации судовой службы) на фоне природного процесса (усилившейся разгрузки ледников Гренландии в связи с началом потепления Арктики) проявилась в полной мере и обошлась почти в полторы тысячи жизней.
Самойлович в своих лекциях после возвращения со Шпицбергена также не считал ситуацию для экипажа и экспедиции на «Геркулесе» угрожающей, о чем свидетельствует текст его выступления:
«Теперь, когда мы находимся в этой уютной, ярко освещенной зале, 11 отважных людей и среди них одна женщина ютятся в небольшой, ими самими выстроенной избе, занесенной сугробами снега, среди бесконечной ледяной пустыни.
Беспроглядная шестимесячная полярная ночь окутала их, но вскоре уже на восточной стороне горизонта зардеется алая полоска далекого солнца. Солнечные лучи с каждым днем будут все ярче разгораться, будя воспоминания о далекой Родине и надежду на скорое возвращение. Пусть эти лучи скажут нашим соотечественникам, что их не забыли на Родине и ждут возвращения экспедиции с новыми ценнейшими сведениями о неисследованных полярных областях» (1913, с. 38).
В навигацию 1913 года в России уже обеспокоились отсутствием вестей сразу от трех экспедиций — Русанова, Брусилова и Седова, в связи с чем сторожевик «Бакан» получил задание на обследование севера Новой Земли — оно было выполнено, но ничего подозрительного обнаружено не было и, как мы теперь знаем, не могло быть: на то время все перечисленные экспедиции оказались совсем в других местах, причем в разных. Утверждение о том, что экспедиции
Русанова, Брусилова и Седова просто были забыты, не соответствует реальным фактам. Как только летом 1913 года печать сообщила об обнаружении останков на Гуляевских Кошках в Печорской губе неизвестного судна, в официальных кругах прошла целая серия запросов в попытке установить их принадлежность к одной из пропавших экспедиций. Тут же запросили даже Норвегию, поскольку «Геркулес» снаряжался, как известно, там… Обнадеживающих известий получено не было.
Показательно, что в догадках относительно судьбы Русанова и его спутников терялись самые информированные и прозорливые. Тот же Нансен в 1913 году во время своего плавания на Енисей при посещении острова Диксон позднее отметил в своей книге: «Приятно было бы также узнать, побывал ли здесь
…За Русанова труднее ручаться, чтобы он непременно стремился попасть в Диксонову гавань; но и у восточного побережья Карского моря он вряд ли побывал, так как там нигде ничего о нем не слыхали.
Скорее он направился к берегу Новой Земли, но только не к западному, так как экспедиция Седова не нашла там его следов. Значит, он перезимовал где-нибудь на восточном берегу, хотя странно, что мы до сих пор ничего не слыхали о нем или его спутниках.
Поэтому мне жутко становится за судьбу русановской экспедиции. Нет ничего невероятного, что судно затерло льдом и унесло к северу. Что случилось в таком случае с экипажем, трудно сказать» (1915, с. 72). Даже у крупнейшего знатока Арктики начала XX века по поводу участи Русанова сплошные гадания, причем не имеющие ничего общего, как оказалось, с реальной ситуацией, в частности выходом к таймырскому побережью, о чем Нансен просто не мог знать и, главное, не предполагал…
В создавшейся ситуации 18 ноября 1913 года (то есть год спустя после исчезновения отмеченных выше экспедиций) сорок видных членов Русского географического общества, среди которых были такие известные полярники, как Ф. Н. Чернышев, К. А. Воллосович, И. П. Толмачев, М. Я. Кожевников и ряд других, обратились в Совет РГО с письмом, начало которого говорит само за себя:
«Нижеподписавшиеся члены Императорского Русского географического общества обращаются к Обществу с просьбой взять на себя инициативу в деле организации помощи экспедиции Г. Я. Седова и к розыску экспедиций Г. Л. Брусилова и В. А. Русанова и оказанию им помощи. Нижеподписавшиеся обращают внимание общества на то, что вспомогательные экспедиции необходимо организовать уже в предстоящем 1914 году, так как всякое промедление в этом деле может иметь самые печальные последствия» (Архив РГО в Санкт-Петербурге).
Два месяца спустя П. П. Семенов-Тян-Шанский обратился к министру внутренних дел Н. А. Маклакову, повторив аргументацию авторов указанного выше письма, особо подчеркивая необходимость именно государственной помощи: «Помощь правительства, надлежащим образом, быстро и во время организованная, может их спасти и тем самым возвратить Отечеству энергичных честных работников для дальнейшей деятельности» (Архив РГО в Санкт-Петербурге).
Однако у администраторов самого высокого положения по последнему пункту были свои соображения, и в особом журнале Совета министров руководители всех трех экспедиций аттестовались как «легкомысленно, на свой страх и риск, пустившиеся в плавание» (Пинхенсон, 1962, с. 523–524). Очевидно, министры в своих суждениях об опасностях Арктики руководствовались иными соображениями, чем полярные исследователи. Интересно еще одно обстоятельство — хотя многие исследователи последнюю телеграмму Русанова из Маточкина Шара толковали как информацию о намерении плыть в Тихий океан (особенно в сопоставлении с десятым пунктом «Плана Шпицбергенской экспедиции»), суда Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана под начальством Б. А. Вилькицкого на навигацию 1913 года приказа отслеживать признаки присутствия Русанова и его «Геркулеса» восточнее мыса Челюскин не получали и, видимо, не случайно — никто из серьезных полярных моряков текст последней телеграммы Русанова с Новой Земли как намерение плыть в Тихий океан не воспринимал, подобная трактовка появилась позднее.
В навигацию 1914 года к поисковым работам на пространстве от Новой Земли и Земли Франца-Иосифа на западе и до мыса Челюскин на востоке привлекались четыре моторно-парусных судна — для того времени беспрецедентные поисково-спасательные силы, тем более что никто не мог сказать, сколько их необходимо для достижения цели. Казалось, такая армада сделает свое дело, даже в условиях начавшейся Первой мировой войны, но все получилось иначе.
«Герта» (капитан И. П. Ануфриев, с которым Русанов дважды встречался на Новой Земле в 1911 году), снабженная радио, с зимовочным запасом продовольствия на экипаж и экспедицию Г. Я. Седова, отправилась к мысу Флора на Земле Франца-Иосифа, где обнаружила записку о предстоящем возвращении седовской экспедиции, гибели самого Г. Я. Седова, встрече с остатками экипажа «Святой Анны» и судьбе самой шхуны. Таким образом, это судно выполнило свою задачу в довольно короткие сроки.