Руслана
Шрифт:
Хорошо, хорошо!.. смущённо сказал я, ощутив, как от её слов у меня помимо воли начинает разливаться сладкая тяжесть внизу живота… Я приеду обязательно, да только через несколько дней. Тут одно дело есть, мне необходимо отлучиться. Потом приеду…
Обязательно!.. сказала радостно Вера… Мы вас ждём!
В трубке щёлкнуло.
Разъединило. И замаячила дальняя дорога навстречу Игорю и его безымянному, пока для меня, напарнику.
Азизие…
Последние десятки километров дорога шла через леса и буераки, через гряды диких крутосклонных
Я только-только пристроился полежать на диванчике в моём походном домике на колёсах – как из-за поворота медленно выехал задрипанный «жигуль» с прицепом. На крыше машины издалека были видны длинные чехлы со сложенными дельтами.
Они!
Меня разбирало любопытство – что за человек этот Игорь. Его статьи по дельталётам, в советских ещё журналах, я почитывал уже несколько лет, специально отыскивая их в Лондонской библиотеке периодики.
Ну, с приездом!.. сказал я, подойдя к «жигулёнку» и протягивая руку в окно. За рулём сидел плотный широколицый мужичок с болотного цвета глазами.
Приветствую… спокойно ответил он и с любопытством посмотрел на меня… Вот, наконец, и повстречались…
Мы собирались встретиться в Кушадаси ещё год назад, но по недоразумению разминулись.
Рукопожатие было плотное, солидное. Вообще, человек был солидный – умный, чуть-чуть с хитрецой, знающий себе цену.
Рядом с ним сидел его товарищ. Гладкие тёмные волосы спадали на лоб. Живые глаза смотрели на меня и на мир вокруг с некоторым изумлением: родился вроде давно, а вот никак к этой жизни не привыкнет.
Олег… сказал коллега и с чувством пожал мне руку.
Надо было пройти таможню.
Я знал по своим прошлым приездам, что турецкие таможенники очень небезразличны к моторам.
Где движки?.. спросил я.
Да вон два на полу сзади, да третий в багажнике… сказал Игорь… А что?..
Закидайте их всяким барахлом, чтоб не видно было… сказал я… И если не спросят – не упоминайте…
Подошёл таможенник с большой бляхой на груди: полумесяц и звезда в красном кружке на восьмиугольном жетоне. Он поглядел служебным взором на три длинных свёртка на крыше машины и почесал затылок.
Бу…?.. Винсорф?.. сказал, наконец, с сомнением в голосе таможенник.
Виндсорф, эвет!.. сказал я, улыбаясь как можно безмятежнее.
Страж-недрёманое око успокоенно махнул рукой: проезжай, мол.
С тех пор, как в Турцию потоком хлынули туристы из Европы, всякие безмоторные мелкие снасти уже намозолили таможенникам глаза и не вызывали особого интереса. Просто здесь, в Азизие, туристов с Запада проезжало маловато.
Мы неспеша двинулись в путь, на юг к Мраморному морю, в объезд его и дальше на Измир.
Когда мы, сильно устав от многих сот километров пути, добрались в «Мави Ай», было раннее утро. Мои новые приятели вытащили из багажника маленькую палатку, кое-как поставили её, привязав расчалки к двум деревцам, и завалились спать.
Я опустил стол в моём «домике» вровень
Что ж там за девочки, в группе у Николая-жонглёра?.. подумал я, засыпая.
Проснувшись, я выглянул в окно. На лужайке между деревцами кипела работа. Москвичи уже выгрузили свои трайки с прицепа, сняли с крыши машины тяжёлые, четырёхметровой длины, свёртки с крыльями. Теперь они быстро, сноровисто собирали первый из дельталётов.
Я смотрел с интересом на незнакомую мне тележку, составленную из зеленовато-серого цвета дюралевых труб. Она стояла на узких колёсах с обычным дорож-ным рисунком протектора шин… от мотороллера, что ли?..
Трубы сходились к носу тележки треугольными рамами. Пилонов, соединяющих тележку с крылом, было тоже два. Трайк выглядел неуклюже и несокрушимо…
Что, выспался?.. заметив мою голову в окне «мерседеса», спросил с дружелюбной усмешкой Игорь… Чай не сделаешь?.. А мы тут пока приготовимся к полёту.
Олег упоённо хлопотал, присев на корточках над мотором.
Я вылез из каравана и помог им поднять мотор, чтобы установить его сверху на круглые трубки рамы.
«Ротакс»… уважительно подумал я. Мотор был австрийский: модель 582, мощный, с жидкостным охлаждением. Редуктор был шестерёночный.
Мой старенький трайк, построенный девять лет назад в Англии, выглядел по сравнению почти «фарманом». И винт у москвичей на их трайке стоял фиберглассовый, с тремя тонкими красными лопастями.
Тут окантовка стальная, под пластмассой… заметив мой взгляд, сказал Игорь и провёл рукой по ведущей кромке лопасти…
Да… такому винту мелкие камешки и разный хворост не страшны… подумал я. Но всё же мне был как-то роднее мой старый пропеллер красного дерева, тёплый наощупь и похожий на старинные винты давно ушедшей эпохи.
Романтика!..
Ну что, перекусим чем Бог послал, да и вперёд?.. сказал Игорь.
Олег пошарил в одном из брезентовых мешков, сгруженных с прицепа, выудил мятую банку с надписью «Завтрак туриста». Открыл.
Я из вежливости тоже поклевал кошмарного серого месива.
Славно закусили!.. быстро выпив кирпичного, крепкого как чифирь, чаю, сказал довольно Игорь. Его болотные, буро-зеленоватые глаза насмешливо улыбались.
Этот всё замечает… подумалось мне.
Пошли, покажу место поровнее… сказал я.
Я уже успел облазить прилегающую к «Мави Ай» часть равнины и определил себе взлётную полосу метров двести длиной, неподалёку от дамбы, по которой проходило недавно законченное шоссе. На полосе этой не было рытвинок и бугорков, взлетать и садиться тут было легко и просто. И уже был вбит в землю шест с моим старым, выцветшим от солнца шёлковым конусом, указателем ветра, из белых и красных полос. Этот конус-мешок пролежал у меня в чулане добрых семь лет: реликвия наших со стариной Феликсом полётов в городишке Тире, где его и сшили нам когда-то в местном ателье, наотрез отказавшись взять деньги за ткань и за работу.