Русская Амазонка
Шрифт:
– Ты как заправский моряк.
– Я не моряк, а журналист.
– Писака значит.
– Скриплю, как могу, а ты по морям голышом плаваешь? Русалкой работаешь?
– Нет, зубастой акулой, – обиделась она.
– Чего ты дуешься, я тебя не обзывал, каждый свой хлеб как-то зарабатывает, – она молчала.
– Все равно я вам не верю, – все так же агрессивно огрызнулась девчонка.
– Не злись тебе не идет.
– Мне лучше знать, что мне идет, а что нет.
– Ну, ты крыса, слушай… – рассмеялся я и всыпал заварку в кипяток.
– Да пошел ты…
– Начали за здравие, а кончили за упокой, – открыл консервы, печенье, разорвал пакетики с пластиковыми столовыми приборами. Протянул ей.
– Ешь.
Она хотела взять, но тут же отдернула руку, опять прикрывая свою наготу. Слезы из ее глаз брызнули чуть не ручьем.
– Что ты комплексуешь, можно подумать, я этого никогда не видел.
– Но ты-то одетый, а я нет, – прохныкала она. Молча, снял рубашку и отдал, чтобы как-то успокоить. Отвернулся и стал копаться в рундуке. Она проворно оделась. Ели молча.
– А ты ничего.
– В каком смысле?
– В любом. Заботишься, не пристаешь, шутишь.
– Работа у меня такая – с людьми ладить. Ты наелась?
– Да, спасибо.
– Тогда давай знакомиться, Сергей, – я протянул руку.
– Настя, – она в ответ подала узкую ладошку с тонкими длинными пальцами. Впервые за все время ее глаза засветились улыбкой.
– Русалка по имени Настя, ты как за бортом оказалась?
– Ты думаешь, я что-нибудь помню, все как в кошмаре. Мрак, крик, дым, вода, холод. Бр-р-р.
– Так оно и было.
– А что теперь?
– Плывем навстречу судьбе.
– Философствуешь?
– Оптимистом легче прожить.
– А если нас не найдут?
– Этого не может быть.
– Ты думаешь?
– Насть, посуди сама. Человек оказался за бортом, это в море всегда «ЧП». Тем более нас двое.
– Не двое, больше. Когда начался пожар, там еще прыгали, – от этих слов у меня похолодело внутри. Машинально дернулся к выходу.
Вокруг океан, гладкий, спокойный не за что зацепиться глазу. Вернулся назад.
– Теплоход должен был застопорить машины и вести с рассвета поиски.
– А если он утонул?
– Не думаю, не те времена, хотя я уже ничему не удивляюсь, даже тому, что ты передо мной.
– Сколько мы протянем?
– Минимум три дня, а при желании, и на неделю хватит.
– Ты спокойный как слон, – при этих словах невольная улыбка пробежала по моему лицу, – вот опять улыбаешься.
– Слоном меня в армии дразнили, только слоны разные бывают: меня звали Бешеный слон. К тому же, зачем волноваться, от этого ничего не изменится.
– Хорошо вам, мужикам, все у вас просто и гладко, а тут платье с туфлями смыло и уже целая трагедия, да еще чуть истерику не закатила. Ты не обращай внимания, я не такая. Иногда находит.
– Ты же ведь официантка, если мне память не изменяет?
– Да, бросила все и теперь плыву.
– Жалеешь?
– Никогда не думала, чтобы такая махина, и могла попасть в подобную передрягу. Правда, я на море недавно, и это мой первый шторм.
– Это не шторм, а ураган. Не горюй, Настя, выкрутимся. А чтобы было легче, и не так быстро одолевал голод, давай спать.
– Я попробую, но давно днем не спала, может не получиться.
– Скажи себе – надо, – и я задремал довольно быстро
Настя
Что теперь будет? Куда нас несет? Найдут или нет? А если нет? Меня прошиб нервный озноб. Я слышала, нет страшнее смерти, чем от голода. Нет уж, лучше утопиться. Пусть лучше акулы растерзают, это быстрее. Зачем я только на флот пошла? Романтики захотела, дура. Вот ты ее и получила. Хорошо, что хоть не одна. Ну, я вчера и вцепилась в его ногу. Правда, что утопающий хватается за соломинку. Как хочется в туалет! Что делать? Горшка здесь нет. Криво усмехнулась своим мыслям. Сейчас начни шевелиться, он проснется. Что ж при нем это делать? Дурацкий стыд, не помирать же? Можно подумать, что я при мужчинах не раздевалась. Что естественно, то не безобразно. Но на горшке-то я при них не сидела. Я чувствую, что пока надумаю, все будет здесь, это еще хуже. Может поплавать немного? Это идея. Меньше объяснений будет. Не наступить бы на него. Кажется, спит? Если проснется, то окликнет. Нет, спит.
Вот и хорошо. А водичка теплая, класс. Трусы бы не упустить, а то и срам прикрыть будет не чем. Как хорошо! А я боялась, дура.
В первый момент, показалось, что сердце остановилось. Скорее всего, так и было. Может это не ее плавник, а я паникую. Но все равно надо выбираться. Что ж такой борт высокий. Ой! Нет, не получается.
– Серега! Акула! А-а-а!!!
Сергей
Крик прорезался откуда-то из глубины сна. Господи, кто ж так орет? Светло. Тент, ящик, а ее нет.
– Серый! Мамочка! – она кричала и плакала одновременно, от этих причитаний кровь стыла в жилах. На меня смотрели вышедшие из орбит глаза, на лице мертвенно бледном, перекошенном от ужаса. Акула была рядом, но, наверное, не очень голодная, поскольку сразу ее не разорвала. Одной рукой схватил за ворот рубашки, и рывком бросил на плот. Я тоже был напуган, а тут в глаза бросился ее голый зад, из-за этого вспылил.
– Что голышом поплескаться захотелось, за ночь не наплавалась, дура! Жить надоело?
– Я…Я… – она в голос разревелась, уткнувшись в комочек собственных трусиков. Во мне кипела ярость, за ее глупость, хотел еще наорать, но она была такая мокрая и жалкая, что показалась маленькой девочкой, совсем ребенком, так горько она плакала. Гнев прошел. Стал на колени. У нее началась настоящая истерика. Это надо было остановить. От души дал пару пощечин. Стало тихо. Она убрала руки от лица.
– Ты, что спятил?
– Нет, на, пей, – дал ей воды, – успокоилась?
– Угу, – Настя смиренно кивнула и сделала несколько маленьких глотков.