Русская Амазонка
Шрифт:
– Слушай, не пугай меня, – она прижалась ко мне.
– Пока явной опасности нет, но на душе какое-то предчувствие.
– Теперь я буду бояться, потому что не понимаю. Зачем ты меня напугал?
– Неизвестность всегда настораживает, нас так учили – не знаешь – не расслабляйся. Когда смотришь вокруг, постарайся подметить есть ли следы человека.
– А разве это плохо?
– Нет страшнее зверя, чем на двух ногах, да и мы не знаем здешних обитателей. Могут быть змеи, хищники, ядовитые насекомые, поэтому прежде чем
– Хорошо, что предупредил, а то я все любуюсь, – я невольно улыбнулся ее непосредственности.
Мы вышли к истоку нашего ручья, из-под камня сочилась вода, и, собравшись в небольшую лужицу, текла дальше, вниз. Мы напились. Подъем стал круче. Бананы, взятые с собой, стали мешать. В одну из передышек задал Насте вопрос:
– Тебе ничего не кажется?
– А что мне должно казаться?
– Сейчас почва стала каменистей, травы меньше, присмотрись, это не напоминает тебе тропу? – она долго крутила головой, потом осторожно сказала:
– Очень похоже, но если это она, то ей лет сто в субботу. Короче, я не уверена.
– Ладно, пошли дальше.
Все разрешилось на вершине. Она была плоской, все находящиеся на ней камни снесены к краям и уложены в виде круга. В центре возвышался холмик все из тех же камней. Сердце учащенно билось. Все сомнения отпали. Здесь были люди. Чтобы окончательно убедиться, раскидал бугорок и стал копать в середине, там оказалась древесная труха. Скорее всего, здесь стояла сигнальная мачта или это место служило для каких-то ритуалов. Настя смотрела на все широко открытыми глазами. Объяснения стали не нужны.
– Сережа, это опасно?
– Не думаю, слишком все старое, что даже оттого, что тут стояло ничего не осталось.
Это была самая высокая точка. Под нами два моря: джунглей и воды. Причем первое без прогалов или пустошей. Дыма не видно. Насколько хватало глаз, земля не просматривалась – кругом океан. Но ходить сюда придется, и надо принести один фальшвеер. Никак не прельщала участь Робинзона, хотя и с такой Пятницей. Улыбнулся, вспомнив фильм «Сеньор Робинзон».
– Ладно, голыш, пошли назад, пока солнце не село. Правда, можем не успеть, а сумерки в джунглях наступают быстро.
– Может, здесь переночуем?
– Если не боишься без костра, то шалаш можно какой-нибудь соорудить за оставшееся время.
– Лучше так, чем совсем в лесу.
Мы спустились на край зарослей и стали таскать ветки. Шалашик получился ничего себе, уютненький.
Уже в темноте мы доели остатки припасов. Впечатления от прошедшего дня и духота не давали уснуть. Разные мысли приходили в голову. Настя тихонько лежала у меня на груди, но я чувствовал, что она не спит.
– Почему не спишь, Настена? – зачем-то шепотом спросил я.
– Не хочется, расскажи что-нибудь.
В этот раз ее просьба не показалась смешной или неуместной. Сразу вспомнилось детство, пионерский лагерь, и как вечерами не могли заснуть и рассказывали страшные истории про черную руку или гроб на колесиках. Улыбнулся.
– Спрашивай или предлагай тему.
– Лучше о себе.
– Все как у всех. Кончил школу, поступил на журналистику в университет, после первого курса забрали в армию. Попал служить в спецвойска, получил соответствующую подготовку. Потом дали диплом, и стал писать в «Комсомольской правде». Сейчас направляюсь в командировку в Штаты со спецзаданием.
– И, конечно же, с секретным, – вставила Настя.
– Эх! Настя, мы свои секреты давно уже все разбазарили… по секрету всему свету… Только теперь это не имеет никакого значения, поскольку неизвестно, когда мы отсюда выберемся.
– А ты коммуняка, Серега!
– Давай оставим политику в покое.
– Жена сейчас с ума сходит?
– У меня нет жены, с чего ты решила?
– Такой мужик и без женщины, не верю.
– Женщин сколько угодно, но единственной нет.
– Что и никогда не любил?
– Вам бы только в чужом грязном белье копаться. Это имеет какое-то принципиальное значение?
– Я хочу про тебя все знать, а то кто-нибудь спросит: «Кто тебя спас?», и ответить будет нечего.
– Скажи просто – Сергей.
– Так не интересно. Девчонки начнут расспрашивать, а я буду молчать или описывать эротические сцены.
– А! Понятно, тебе для протокола, тогда записывай: Сергей Бесштанный, родился в колхозе «Путь Ильича», не крестился, к суду не привлекался…
– Ты все шутишь… – обиделась она.
– Не забивай голову не нужной информацией, нас как учили в армии: не бери тяжелого в руки, а дурного в голову, – она молчала.
– Но мне, в самом деле, не о чем говорить. Конечно, была первая любовь, которая не дождалась из армии, а теперь с моей работой иметь семью слишком опасно, с точки зрения ревности.
– И что никогда не хотелось вернуться из командировки к семейному теплу?
– Работа отбирает все свободное время, особенно не задумывался, а ты чем лучше?
– Я падший ангел, с меня спрос маленький. Скольжу по воле волн, авось прибьет куда-нибудь.
– Дело-труба. Без стержня в жизни нельзя, хотя это не мое дело. Я не поп, а ты не на исповеди.
– Ну, совсем запозорил. Что ж ты тогда со мной возишься, если я такая плохая?
– Я вообще не знаю, какая ты. Раз говоришь о себе плохо, так оно и есть. Мне в принципе все равно. Но на будущее никогда не говори о себе плохо, это сделают за тебя твои друзья.
– Да, да поучи меня, как жить, а то я не знаю…
– Слушай, давай закончим воду в ступе толочь?
Что за человек такой? Сплошные колкости, а с виду не скажешь, ладно поживем, увидим. Какое-то время я еще размышлял и прислушивался к ее вздохам. Потом духота взяла верх, и я задремал.