Русская Амазонка
Шрифт:
Валяться под солнцем крайне жарко. Побрели в тень деревьев, а, увидев кокосовые орехи, мне страсть как захотелось один расколоть, но не тут-то было. Без определенного навыка и каких-либо режущих предметов это было непростым делом, но, найдя острый осколок камня, приложив максимум усилий и исчерпав почти все свое терпение, я разлил в крышки от термосов кокосовый сок – райское наслаждение. Нервное напряжение все же сказалось, мы задремали.
Вечер не дал прохлады.
– Пойдем? – Настя кивнула в сторону воды. Я, молча, поднялся. Она шла чуть впереди, скинула рубашку и каким-то грациозным, приятным для глаза, движением осталась обнаженной. В первый раз во мне шевельнулось желание. Я прекрасно понимал, что должник перед ней, не стал церемониться и тоже разделся.
Плавали, молча, ныряли. Вода, как парное молоко, не хотелось выходить. Перевернулся на спину и разбросал руки в стороны. Волны баюкали. Во мне просыпалась дремавшая сила. Теперь чтобы выжить, надо действовать, а не спать. Ощутил приятное покалывание во всем теле и бодрящее тепло, это энергетические потоки усиливали свое воздействие на каждую клеточку моего организма; этим элементам йоги нас учили в спецназе. Резким движением перевернулся и нырнул. Под водой плыл к ней, в несколько рывков очутился рядом и встал в полный рост.
– Хотел напугать, – рассмеялась Настя, – Я тебя видела.
Подхватил ее на руки и понес на берег. Она не сопротивлялась, не пищала, только обхватила мою шею и положила голову на плечо.
– Я тебе нравлюсь? – ее вопрос я ждал.
– Да.
– А почему раньше не подавал вида?
– Тогда надо было выжить, а близость не дает возможности хладнокровно мыслить. – Она смотрела в мои глаза и силилась понять, о чем речь.
– Настя, наука выживания сложная вещь и требует отдачи всех сил, и отвлекаться, расслабляться нельзя, я потом многому научу. А теперь я весь твой и готов исполнить любое желание и каприз.
Ее руки с моих плеч скользнули на спину, и она прижалась ко мне всем телом, что я почувствовал упругость ее замерзших сосков. Первый поцелуй был долгим и страстным, как глоток у голодного ребенка. Руки, получившие свободу после нескольких дней условного этикета, блуждали по телам друг друга, изучая и забираясь в самые сокровенные уголки. Я дышал и не мог надышаться, я ласкал и не мог наласкаться. Ее живот трепетал от моих поцелуев, ноги дрожали в истоме. Ее жадность поражала, пальцы порхали вверх, вниз и назад, чуть касаясь, и заставляя бегать мурашки по спине. Я рисовал узоры языком на ее груди, и она отзывалась, все сильнее напрягаясь, дыхание участилось, все как бы шептало: «хочу, хочу,… давай еще…». Не жалел ни себя, ни ее. Каждая клеточка пела, как натянутая струна от прикосновения. Ее тело лоснилось от загара, пахло солнцем и солью. Я тихонько скользил языком по средней линии живота, когда опустился ниже пупка, Настя вся напряглась и как бы затаилась, а кончик все полз и полз. Вот первые шелковинки кудряшек, они отливают золотом и манят прижаться, приятно щекочут щеку. Настя вся выгнулась, кончик языка дрожит в уголке губ, глаза полуприкрыты – само ожидание. Не стал обманывать надежд, что для двоих, то свято. Лишь распахнул я створки плоти, горячей, розовой, живой, и чуть коснулся языком, тот поцелуй был слаще меда, дрожать заставил под рукой, как подтверждение – ты со мной. О, трепет мышц, ресниц мерцанье и этих тел благоуханье. Кончики пальцев теребили соски. Она вцепилась в плечи мои, но я не желал ее конца, лишь раздразнить перед моментом встречи, вот в чем была моя игра. И вот дрожат ее ресницы и руки ищут и влекут. И он вползал так осторожно, как бы боясь ее вспугнуть. Тех нежных волн неспешное качанье вело в неведомую даль, и лишь в конце мелькнула вспышка, разбрызгав искры и цветы. Лишь легкий стон, почти рыданье в ночной тиши услышал ты.
Обессиленные, уставшие, довольные, счастливые мы лежали рядом и смотрели в звездное небо. Мы не заметили, как наступила ночь. Ночевать на песке опасно, можно под утро застудиться. Я взял Настю на руки и уложил в нашем маленьком, рыжем домике. Настроение было, как у кота объевшегося сметаны. Мы прижались друг к другу и скоро уснули.
Утро. Рано. Солнце только оторвало себя от воды. Осторожно выбрался из объятий Насти, и направился к воде. Быстро искупался и решил пробежаться. Горячие лучи, и ветер обсушили мое тело. Через полчаса почувствовал каждый мускул своего, отвыкшего от тренировок, тела. Захотелось, на этой воле, вновь вспомнить чему меня так усердно учили в войсках государственной безопасности.
Прервал тренировку только от чувства, что кто-то смотрит в спину. Подбежал к ней.
– Ты уже встала?
– Как видишь. С добрым утром!
– С золотым утром! Ты умылась и хочешь есть?
– Я еще только иду глазки мыть, а что ты тут делал?
– Занимался.
– Это каратэ?
– Нет, это синтез нескольких школ единоборств, – уклончиво ответил я, зачем пугать девчонку, что это наука убивать.
– А меня научишь?
– Это долго и сложно.
– Ну и что, – заупрямилась она.
– Если не будешь хныкать и наберешься терпения, то научу.
– Я буду стараться.
– Пошли, побрызгаемся, бесштанная команда.
После купания она категорично заявила:
– Есть хочу…
Так начался наш первый день. Первоначальная эйфория прошла, надо было оценить обстановку и взвесить наши шансы для выживания. Положение оказалось хуже, чем у пресловутого Робинзона. Оружия никакого, даже ножа нет. Одежды тоже почти нет, благо она и не нужна. Остатки сухого пайка мы доели за завтраком. Из жилья только наш плот. Надо признать – не густо. Хорошо хоть еще спички есть и термоса от воды.
Оставалось надеяться на тропические растения, которых мы не знали, и благоприятность климата. Но главное найти пресную воду, которая должна быть. Этим мы и занялись. Описывать джунгли не берусь, потому что названия растений все равно не знаю, скажу только – море зелени, лиан, непролазных чащоб, духота, гомон птиц и пестрота красок.
К обеду мы нашли то, что искали, чему были очень рады, также нашли бананы и финики. Правда, это не близко от берега. Блуждания по лесу сильно выматывали из-за постоянных обходов. Чтобы здесь ходить, нужен топор или мачете, к тому же постоянно приходится смотреть под ноги. Не так уж романтично, как это описывают в книгах. Настя все время охала и ахала, восхищаясь окружающим.
Устроили отдых у найденного ручья. Жевали бананы, запивали водой. Первые страхи голодной смерти отступили. Но труднопроходимость заставляла думать, стоит ли осматривать весь остров? Так уж устроен человек, что он пока живет – надеется. Может быть, здесь кто-то живет? А вдруг с обратной стороны близко большая земля и мы спасены? Значит надо смотреть.
Как далеко мы отошли от берега трудно сказать – много петляли. Примерное направление определял по солнцу и часам. Где находится верхняя точка, догадаться было несложно. Чтобы не терять еще день на эти похождения предложил идти сегодня – вдоль ручья.
– Почему ты все время молчишь?
– Я могу и петь, не только говорить, но ты быстро устанешь, Настя. Выдохнешься, а хотелось бы вернуться назад к вечеру.
– Это обязательно?
– Нет, но желательно.
Чем выше поднимались, тем больше тревожных мыслей посещало мою голову. Внутреннее чутье подсказывало, что здесь есть или были люди, но подтверждений этому опасению или догадке не было.
– Сергей, что ты все время оглядываешься?
– Меня не оставляет мысль, что здесь что-то не так.