Русская драматургия конца ХХ – начала XXI века
Шрифт:
Трагикомически эта же идея раскрывается в киноповести «Дульсинея Тобосская» (1980). Автор некоторым образом «продолжает» сюжет великого романа Сервантеса. Вернувшийся после смерти своего хозяина в селение Тобосо Санчо Панса глубоко скорбит о нём и поглощён воспоминаниями о его подвигах во имя Прекрасной Дульсинеи настолько, что рассказы его рождают во всей округе культ Рыцаря Печального Образа, а народная молва превратила в Дульсинею простую крестьянку Альдонсу. Не желающий выходить из роли оруженосца Санчо вносит много невероятной путаницы и тем самым комического, гротескного в разворачивающийся пародийный сюжет. Чего стоят хотя бы стенания многочисленных кабальеро, притащившихся в горы на поклон Аьдонсе – Дульсинее. «Мне страшно, Санчо, – жалуется она. – Когда они стенают днём – ничего. А к ночи – словно какие-то зловещие духи взывают из подземелья. Надо договориться, чтобы вечером они прекращали. Им ведь тоже надо спать. Или они сменяются?..» [30] . Но весь этот потешный балаган рушится, как только Альдонса и Луис (молодой
30
Володин А. Дульсинея Тобосская // А. Володин. Пьесы. Сценарии. Рассказы. Записки. Стихи. Екатеринбург, 1999. С. 351.
Нескончаемый «базар больных самолюбий» высмеивается Володиным и в его небольшой пьесе «Беженцы». Уже не один год не прекращают взаимные распри два средневековых герцога, один из которых «попроще», другой «познатнее», что отзывается на жизни простолюдинов: конкурируют торговцы вином, бросая друг в друга кружки, конкурируют сапожники, бросаясь колодками, ругаются проститутки… Война герцогов из-за пустячного повода приносит страдания людям, вытесненным из домов на голый горный склон, обрекая их на голод, холод, кровь. В пьесе тоже есть герой, готовый сразиться с миром несправедливости, талантливый певец – куплетист Петруччо. Поначалу он хочет просто вырваться на свободу из лицемерного окружения своего герцога («Мне видеть невтерпёж достоинство, что просит подаянья… Над простотой глумящаяся ложь, ничтожество в роскошном одеянье…»), но в финале пьесы он вступает в настоящий бой. Дон Кихот умер, но благородное донкихотство живо, вызывая к жизни всё новых и новых рыцарей долга, чести, добра и справедливости.
В конце 80-х вышла на сцену и экран повесть для театра и кино «Мать Иисуса» (написана в 1971 г.). Подойдя к евангелическому сюжету не религиозно-мистически, Володин, по его собственному признанию, «дал себе право предположить, но предположить с очень сильной любовью, преклонением и верой, что после казни Иисуса именно его мать оказалась истинной наследницей его учения» [31] . Мария в произведении определяет суть учения своего сына простыми, доступными всем словами: «Сострадание. Милосердие. Братство. Любовь. Не просто любовь жены и мужа, а вообще любовь к ближнему, это значит любовь к любому человеку… Ну ещё – терпение, это понятно. И главное, это не ради кого-то, но ради собственного же блага, для своей же радости и покоя. А у кого в душе есть радость, тот и с другими может поделиться. Я понятно говорю?» [32]
31
Цит. по: Лапина Т. Александр Володин: Очерк жизни и творчества. Л., 1989. С. 290.
32
Володин А. Мать Иисуса // Александр Володин. Пьесы. Сценарии… Екатеринбург, 1999. С. 371–372. (Далее текст пьесы цитируется по этому изданию.)
Именно Мария ограждает эти общечеловеческие, вечные истины Иисуса от искажения их учениками, от фанатизма толпы, жаждущей чуда, от цинизма фарисеев, творящих «милостыню напоказ», и злых пророчеств о том, что в будущем заповеди Христа и его имя могут быть использованы во зло людям всякого рода грязными политиканами.
Пьеса Володина очень лирическая, очень личностная. Недаром среди собеседников Марии появляется некий «человек с нервным лицом», страдающий от разлада с самим собой, от многочисленных глупых, дурных поступков по отношению к ближним, от «стыда и похмелья» за сотворенное не по злому умыслу. По сути – это не религиозный фанатик, не верящий в загробную жизнь, а любой человек, наш современник, в том числе и сам автор, ищущий способа «собрать себя ложками», достигнуть порядка и гармонии в собственной душе. Ведь не случайно в текстах Володина так часто употребляются существительные «вина» и «стыд», вопреки грамматике, во множественном числе. Монолог «человека с нервным лицом» воспринимается как лирический монолог автора, как самое сокровенное, доверяемое лишь одной Матери Иисуса: «Я преклоняюсь перед вашим сыном, его учение – это, в сущности, гениальные уроки практической морали. И служат они не только для того, чтобы делать людям добро, но для излечения собственной души, для покоя и гармонии здесь, внутри!.. Ведь можно быть свободным от религиозной веры и всё же оставаться нравственным человеком. Делать добро и не терзаться суетой. Разумеется, для этого надо много сердца и ума» [383].
Пустеет дом Марии, как и предсказывал фарисей. Уходит старший брат, чтобы торговать именем Иисуса. Уходит младший, соблазнённый прелестями Рима, а по сути, как можно догадаться, «станет потешать римлян». Уходит сестра Марии, до конца её поддерживавшая, чтобы вместе с молодыми бескомпромиссно сражаться за чистоту учения Иисуса. Последний её монолог звучит вневременно, обращен и к нам, и в будущее: «Нет, что же получается? Значит, они добились своего? Оказалось, достаточно расправиться только с одним человеком! Только Иисуса нет! И всё рухнуло. Каждый тащит кусок Его учения, кому какой по силам… Тошно, Мария, тошно. Он говорил – надо радоваться жизни. Ему хорошо было, тогда. А сейчас? Чему радоваться… Должна сказать, Мария, что люди молодые, наше поколение, не всё понимают в его учении. Мы, например, не собираемся подставлять другую щёку! Мы не хотим ждать, когда всё само собой образуется». Мария предвидит, что сестра «сгорит огонёчком» в этой беспощадной борьбе, в которой «много крови прольётся». Сама же она не теряет веры. Терпеливо ждёт возвращения всех в родной дом. «Может быть, и Ты вернёшься?.. Неведомы Твои дела. Всё равно знай, я жду Тебя. Я долго могу ждать, сколько нужно. Явишься – а я дома, я здесь…» [397].
В 1990—2000-е годы происходит триумфальное возвращение Володина читателю и зрителю, хотя он давно уже не пишет пьес и не создаёт новых киносценариев. Его излюбленным жанром становятся автобиографические записки, среди них – исповедальные «Записки нетрезвого человека». Он выпускает сборники стихов. В своей прозе и лирике он как бы договаривает то, что было недосказано в пьесах и сценариях. Всё творчество Володина в целом очень современно, в его произведениях, в какое бы время ни происходили события, описанные в них, бьётся живой пульс сегодняшней жизни. «Слышу, времечко стекает с кончика его пера…» – так написал о нём Булат Окуджава. Правда, наступившее новое постперестроечное время он воспринимал не просто. «Видимо, я был запрограммирован на тот возраст, как жить в теперешнем – не знаю», – признавался он в «Одноместном трамвае». О влиянии Володина на свою творческую судьбу говорили многие драматурги нового поколения – А. Вампилов, М. Рощин, А. Соколова, Л. Разумовская. В критике устоялось мнение, что драматургия от Вампилова до Петрушевской и «новой волны» – послеволодинская. Хотя сам писатель, признавая «другую драматургию», говорящую без всяких скидок о трудном, горьком и даже безысходном, соответствующую нашему переходному, переломному времени, себя считал не способным «относиться с такой степенью жестокости к болезням и даже уродствам жизни…». «Так сложилось, – писал он, – что искусство всегда, так или иначе, помогало мне жить…» [33] .
33
Панина Т. Александр Володин. Л., 1989. С. 285, 287.
Он до конца оставался человеком, любящим жизнь, чувствующим её величие и единственность, её «бушующую полноту» и ненавидящим всё, что противится этому. Любить жизнь, несмотря ни на что – лейтмотив всего его творчества.
Я побеждён самим собой,Устал. И небо угасает.Пора уже, пора…Постой.Вгляделся вдаль – а там светает.Свой крест всё тяжелей нести,А память свод грехов листает.Жизнь прожита, почти…Почти.Вперёд вгляжусь – а там светает.Прошли и высохли дожди,Снег падает и снова тает.Казалось, темень впереди.Но вот вгляжусь – а там светает!Александр Моисеевич Володин – признанный классик современной драматургии, театра и кино. Он удостоен Государственной премии, премий «Триумф» и «Золотая маска», награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени. А главное – не сходят со сцены его произведения, В Санкт-Петербурге в 2004 г; прошёл Первый всероссийский театральный фестиваль «Пять вечеров» в память замечательного драматурга, где были показаны володинские спектакли, привезённые из разных городов: «Пять вечеров» – из Новосибирска и Москвы, «С любимыми не расставайтесь» и «Дульсинея Тобосская» – из Санкт-Петербурга, «Уйти, чтобы вернуться» («Ящерица») – из Тольятти, «Фабричная девчонка» – из Нижнего Новгорода, «Где тут про воскресение Лазаря?» (сцены из Ф. М. Достоевского и А. М. Володина) – спектакль Ю. Погребничко в московском Театре Около дома Станиславского. «Своим» драматургом считают А. Володина в петербургском театре «Остров», в репертуаре которого в настоящее время три спектакля по его произведениям: «Кастручча», «Осенний марафон» и «Записки нетрезвого человека».
Произведения А. Володина
1. Рассказы. Л., 1954.
2. Для театра и кино. М., 1967.
3. Портрет с дождём: Пьесы. Л., 1980.
4. Осенний марафон: Пьесы. Л., 1985.
5. Одноместный трамвай. М, 1990.
6. Избранное в двух книгах. СПб., 1995, 1996.
7. Пьесы. Сценарии. Рассказы. Записки. Стихи. Екатеринбург, 1999.
8. Неуравновешенный век: Стихи. СПб., 1999.
Литература о творчестве А. Володина
Владимиров С. В. Драма. Режиссёр. Спектакль. Л., 1976.
Ланина Т. Александр Володин. Очерк жизни и творчества. М., 1989.
«Петербургские театры – Александру Володину // Петербургский театральный журнал. Спецвыпуск. 10 февраля 1999 г.
О Володине. Первые воспоминания. СПб., 2004.
Темы для самостоятельного исследования
• Рассказы А. Володина 50-х годов как источник многих сюжетов и характеров его пьес.