Русская история: мифы и факты. От рождения славян до покорения Сибири
Шрифт:
«Помните ли вы, господа, "раба Шибанова"? Раб Шибанов был раб князя Курбского, русского эмигранта 16-го столетия, писавшего всё к тому же царю Ивану свои оппозиционные... письма из-за границы, где он безопасно приютился. Написав одно письмо, он призвал раба своего Шибанова и велел ему письмо снести в Москву и отдать царю лично. Так и сделал раб Шибанов. На Кремлевской площади он остановил выходившего из собора царя... и подал ему послание... Царь поднял жезл свой с острым наконечником, с размаху вонзил его в ногу Шибанова, оперся на жезл и стал читать послание. Шибанов с проколотой ногою не шевельнулся. А царь, когда стал потом отвечать письмом князю Курбскому, написал, между прочим: "Устыдися раба твоего Шибанова". Это значило, что он сам устыдился раба Шибанова. Этот образ русского "раба", должно быть, поразил душу Лермонтова. Его Калашников говорит царю без укора, без попрека за Кирибеевича, говорит он, зная про верную казнь, его ожидающую,
Если говорить об отношении Достоевского к Грозному, то оно отличается от отношения А.К. Толстого. Достоевский был способен видеть не только человеческие качества царя — достойные в начале царствования и отвратительные во второй его половине, но и размах государственного мышления Ивана Грозного. Он приводит в пример умеренную и разумную политику Ивана Васильевича после покорения Казани, обеспечившую замиренность, а со временем хозяйственное процветание обширному Поволжскому краю:
«Осада была ужасная... Казанцы защищались как отчаянные, превосходно, упорно, устойчиво, выносливо. Но вот взорвали подкопы и пустили толпы на приступ, — взяли Казань! Что ж, как поступил царь Иван Васильевич, войдя в Казань? Истребил ли ее жителей поголовно, как потом в Великом Новгороде, чтоб и впредь не мешали? Переселил ли казанцев куда-нибудь в степь, в Азию? Ничуть; даже ни одного татарчонка не выселил, всё осталось по-прежнему, и геройские, столь опасные прежде казанцы присмирели навеки. Произошло же это самым простым и сообразным образом: только что овладели городом, как тотчас же и внесли в него икону Божьей Матери и отслужили в Казани молебен... отобрали тщательно оружие у жителей, поставили русское правительство, а царя казанского вывезли куда следовало, — вот и всё; и всё это совершилось в один даже день. Немного спустя — и казанцы начали нам продавать халаты, ещё немного — стали продавать и мыло».
Ещё до появления первой пьесы трилогии А.К. Толстого в российской драматургии появились пьесы Л.А. Мея «Царская невеста» (1849) и « Псковитянка» (1860), посвященные временам Грозного. Сюжет «Царской невесты» Мей заимствовал у Карамзина, собравшего летописи о третьей женитьбе Ивана IV и смерти его невесты Марфы Собакиной. События пьесы происходят в 1572 г. в Александровской слободе — столице опричнины. В слободу свезли лучших красавиц со всей Руси, чтобы царь выбрал невесту. В их числе Марфа, невеста молодого боярина Лыкова, вместе с женихом надеющаяся, что царский выбор ее минует. Пьеса кончается трагически: Лыкова оговаривают и казнят, а Марфа, которую выбрал царь, сходит с ума, отравленная соперницей. Грозного нет среди действующих лиц, но его присутствие незримо влияет на их судьбы. Н.А. Римский-Корсаков написал по пьесе Мея оперу, до сих пор идущую в Большом театре. Сам композитор считал «Царскую невесту» одним из лучших своих произведений.
В «Псковитянке» Грозный уже реально присутствует. Образ его Мей рисует иначе, чем Толстой. Для Мея авторитетом в российской истории был не Карамзин, а Соловьёв, видевший исторический процесс в понятиях географических и интересующийся не образами, а общими тенденциями. Казалось бы, Мею, романтику русской старины, Карамзин ближе, но неисповедимы пристрастия человеческие, — Мей уверовал в государственника Соловьёва. Грозный в его пьесе сочетает жестокость с государственным мышлением и радением о простом народе. Главная задача царя — подавить остатки вечевой вольницы и установить себя единым самодержцем над всей страной. Но благие слова о народе остаются в монологе царя, а в жизни при его участии гибнут молодые псковитяне и собственная дочь — Ольга. «Псковитянке» повезло. Римский-Корсаков, любивший творчество Мея, не оставил без внимания и эту пьесу и написал оперу «Псковитянка». Опера десятилетиями пользовалась успехом.
Образ Ивана Грозного в литературе XIX в. будет неполным без стихотворения А.Н. Майкова «У гроба Грозного» (1887). Майков считал, что за царём была историческая правда — он создавал великое царство, Пётр и Екатерина продолжили его дело. Грозный был народным государем, он уравнял всех, ибо пред лицом царя все равны. В любви народа — оправдание царя:
Да! Мой день ещё придёт! Услышится, как взвыл испуганный народ, Когда возвещена Царя была кончина, И сей народный вой над гробом властелина — Я верую — в веках вотще не пропадет, И будет громче он, чем этот шип подземный Боярской клеветы и злобы иноземной...Иван Грозный и его эпоха заняли видное место в изобразительном искусстве России XIX в. Б.А. Чориков иллюстрирует «Историю» Карамзина (1836), особенно примечателен его рисунок «Взятие Казани Иоанном Грозным». Основоположник русской исторической живописи В.Т. Шварц занимался преимущественно временем Грозного. В 1860-х гг. он пишет картины «Взятие Казани Иваном Грозным», «Посол от князя Курбского», «Василий Шибанов перед Иоанном Грозным», «Иван Грозный у тела убитого им сына», «Русский гонец XVI века», «Стрелец XVI века», «Иоанн Грозный на соколиной охоте, встречающий слепых». Шварц иллюстрирует «Купца Калашникова» Лермонтова и «Князя Серебряного» Толстого, создает эскизы декораций и костюмов к пьесе А.К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного». Хороший художник, Шварц не был художником выдающимся. Но он привлек внимание художников к образу Ивана Грозного. А.Д. Литовченко пишет картину «Иоанн Грозный показывает свои сокровища английскому послу Горсею» (1875), П.И. Целебровский — «Московское посольство в Александровской слободе», П.И. Коровин — картину «Взятие Казани Иваном Грозным» (1880 —1890).
В конце XIX в. появились две выдающиеся работы, посвященные Грозному, — статуя М.М. Антокольского «Иван Грозный» (1871) и картина И.Е. Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» (1885). Работы имели огромный успех. С ними Иван Грозный, как знаковый образ глубин русской истории и русского характера, окончательно утвердился во мнении общества. Через два года после картины Репина появилась ещё одна сильная картина о первом русском царе — «Царь Иван Васильевич Грозный» В.М. Васнецова (1897). Здесь маятник качнулся в другую сторону. Царь на картине — величественный и грозный самодержец, отнюдь не добрый, но проницательный и мудрый.
В XX в. российское общество вступило с взаимоисключающими мифами об Иване Грозном. Единого мифа о первом русском царе так и не сложилось.
7.4. Образ Ивана Грозного. XX — XXI вв.
Образ Ивана Грозного в XX в. В начале XX в. общественный интерес к царствованию Ивана Грозного снизился. Историки прошлого века были не в чести. Живописные исторические описания Карамзина выглядели архаично. Соловьёва использовали как общий справочник. Уровень исторического анализа поднялся от описания правителей и внешнего хода событий до изучения сословно-экономических изменений, во многом определявших политику российских самодержцев. Умами любителей истории владели теперь В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов и П.Н. Милюков. Но если оставить в стороне различия в их подходах, то в оценке Ивана IV они повторяли суждения, высказанные предшественниками. Ключевский — Карамзина, Платонов и Милюков — Соловьёва. Ключевский трактует царя Ивана как правителя нравственно неуравновешенного и в конечном итоге несостоятельного, Платонов признаёт государственный ум Грозного на всех этапах его царствования, как с Избранной радой, так и без неё. Все эти научные споры велись в узком кругу; российская интеллигенция жила текущим днем, к тому же в обществе нарастало ощущение неизбежности предстоящей войны.
Всё же задел прошлого столетия о Грозном был велик; им пользовались — читали книги, ходили в музеи и на выставки, слушали оперы. Но творческий интерес к царю и его эпохе угас. Символистам и тем более футуристам Грозный и его царство были неинтересны. Мирискусники увлекались русской стариной, но не Грозным; эту тему слишком заездили в XIX в. Исключение составил С.П. Дягилев, поставивший в 1908 г. при участии Ф.И. Шаляпина оперу Римского-Корсакова «Иван Грозный (Псковитянка)».
В 1914 г. был опубликован роман Л.Г. Жданова «Третий Рим», повествующий о молодых годах Ивана Грозного [135] . Но это был конец интереса к истории в старой России. Началась невиданная по масштабам кровопролитная война. Напряглось и стало разрушаться хозяйство. Затем наступила революция.
135
Роман переиздан: Жданов Л.Г. Третий Рим. М.: Современник, 1995.
После прихода к власти марксистов-ленинцев от российской историографии остались обломки — П.Н. Милюков и Г.В. Вернадский уехали сразу, в 1924 г. эмигрировал Р.Ю. Виппер. Платонов работал в условиях нарастающей неприязни партийных верхов. В 1930 г. он был арестован и сослан. Монополию на истину получили историки-марксисты во главе с М.Н. Покровским. Исходя из классового понимания истории, М.Н. Покровский видел в Избранной раде плод союза бояр и посадских, а в завоевании Волжского пути — союз всех господствующих классов. Причиной создания опричнины явились поражения в Ливонской войне, дворянское «воинство» обвиняло в них бояр. Произошла «дворянская революция». Не царь, а дворянство стали движущей силой передела земельной собственности. Массовость репрессий Покровский объясняет круговой порукой в боярских родах и среди горожан (новгородцев). Итогом правления Ивана IV явилось «решительное господство» среднего помещичьего землевладения. Роль царя, как можно видеть, второстепенна на фоне борьбы классов.