Русская кулинарная книга. Кушать подано!
Шрифт:
Но далеко не все советские граждане питались столь роскошно, как Александр Яковлевич. Бедные студенты, молодые люди, только что создавшие семьи и не имевшие хороших заработков, были вынуждены экономить на еде, из рачительности предпочитая традиционным мясным блюдам вегетарианские, стоившие дешевле.
Ресторанная еда тоже была по средствам далеко не всем.
«Лизе было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее спутника, и понимала, что он делает что-то не то.
– Я совсем не хочу есть, – сказала она
Официант стал топтаться, как конь.
– Вегетарианского не держим-с. Разве омлет с ветчиной?
– Тогда вот что, – сказал Ипполит Матвеевич, решившись. – Дайте нам сосисок. Вы ведь будете есть сосиски, Елизавета Петровна?
– Буду.
– Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки.
– В графинчике будет.
– Тогда большой графин.
Работник нарпита посмотрел на беззащитную Лизу прозрачными глазами.
– Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков?
В Ипполите Матвеевиче продолжал бушевать делопроизводитель загса.
– Не надо, – с неприятной грубостью сказал он. – Почем у вас огурцы соленые? Ну, хорошо, дайте два».
Фабрика плюс кухня равняется… бефстроганов!
В «Золотом теленке», продолжении «Двенадцати стульев», описана фабрика-кухня:
«В большом зале фабрики-кухни, среди кафельных стен, под ленточными мухоморами, свисавшими с потолка, путешественники ели перловый суп и маленькие коричневые биточки. Остап осведомился насчет вина, но получил восторженный ответ, что недавно недалеко от города открыт источник минеральной воды, превосходящей своими вкусовыми данными прославленный нарзан. В доказательство была потребована бутылка новой воды и распита при гробовом молчании».
Фабрика-кухня – детище социализма, порождение советской власти, представляет собой крупное механизированное предприятие общественного питания, получившее распространение в Советском Союзе двадцатых-тридцатых годов ХХ века.
Трудящиеся Советского Союза, отдававшие все свои силы (и время) строительству светлого будущего, не успевали готовить еду дома. Тем более, что в то время происходило высвобождение женщины из «пут» домашнего хозяйства, каковые путы заменялись оковами социалистического производства.
Семейные ценности, характерные для традиционного жизненного уклада жизни, канули в небытие. Была объявлена война не только дворцам, но и «примусам», «домашним обедам» и «закопченным мещанским кухням». Этим закопченным кухням противопоставлялись просторные, чистые, светлые залы общественных столовых. Качество домашней и столовской еды не сравнивалось. Если кто-то и пытался это сделать, то быстро получал «по ушам» за мелкобуржуазные настроения и становился (хотя
В годы НЭПа к идеологии добавилась экономика. Так называемый государственный сектор, иначе говоря – государственные предприятия питания, были вынуждены активно включиться в борьбу за потребителя, который толпами уходил в выросшие, словно грибы после дождя, «частные забегаловки».
В итоге были придуманы фабрики-кухни, которые с пафосом, присущему тому времени, называли ни много ни мало, а «школой общественного питания».
Писатель Юрий Олеша подробно описал этот процесс ломки старых кухонь в своем романе «Зависть»:
«Объявлена война кухням. Тысячу кухонь можно считать покоренными. Кустарничанию, восьмушкам, бутылочкам положен конец. Он объединил все мясорубки, примуса, сковороды, краны… Если хотите, это будет индустриализация кухонь. Он организовал ряд комиссий. Машины для очистки овощей, изготовленные на советском заводе, оказались превосходными. Немецкий инженер строит кухню…»
От имени одного из героев «Зависти» (в скобках заметим – типажа отрицательного, отталкивающего), организатора фабрики-кухни, автор обращался к женщинам: «Женщины! Мы сдуем с вас копоть, очистим ваши ноздри от дыма, уши – от галдежа, мы заставим картошку волшебно, в одно мгновенье, сбрасывать с себя шкуру; мы вернем вам часы, украденные у вас кухней, – половину жизни получите вы обратно. Ты, молодая жена, варишь для мужа суп. И лужице супа отдаешь ты половину своего дня! Мы превратим ваши лужицы в сверкающие моря, щи разольем океаном, кашу насыплем курганами, глетчером поползет кисель! Слушайте, хозяйки, ждите! Мы обещаем вам: кафельный пол будет залит солнцем, будут гореть медные чаны, лилейной чистоты будут тарелки, молоко будет тяжелое, как ртуть, и такое поплывет благоухание от супа, что станет завидно цветам на столах».
Короче можно было сказать так: «Женщина, смени кухонную копоть на сажу литейного цеха! Смени шум примуса на визг токарного станка! Возьми вместо поварешки в руки лопату и лом! И будь счастлива, потому что государство заботится о тебе!»
Женщины не очень-то торопились менять кухни на заводские цеха, но руководство Советского Союза умело добиваться поставленных задач. В стране были установлены крайне низкие ставки заработной платы, рассчитанные с таким прицелом, чтобы работающий мужчина не мог бы содержать семью. Женщины дружно вздохнули, помянули про себя советскую власть «тихим добрым словом» и пошли устраиваться на работу – жить-то надо.
Фабрикам-кухням Советская власть придавала настолько важное значение, что для них был даже разработан особый тип здания! В этом здании должно быть не менее трех, а лучше – четыре этажа, с подвалом и полуподвалом. Подвал предназначался для складских нужд, а полуподвал – для небольшого цеха хлеборезки и помещений для персонала фабрики – раздевалок, душевых, комнат отдыха.
Первый этаж отводился под производственные помещения и раздевалки для посетителей. Кроме того здесь располагались магазин полуфабрикатов (обычно торговавший голыми, отполированными до блеска костями, продаваемыми под названием суповых наборов) и закусочная, для выполнения плана включавшая в свой ассортимент не только закуски, но и водку с пивом.