Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие
Шрифт:
Совершенно иначе будет выглядеть картина в «разговорах» первой трети XVIII в.: культ книги, гимн культуре, преклонение перед образованным человеком характерны для героев этого жанра в творчестве Феофана Прокоповича, В. Н. Татищева, но особенно выделяются «Разговоры о множестве миров» в переводе А. Д. Кантемира [168] .
Однако предтечей А. Д. Кантемира в жанре «разговора» явилось одно из первых изданий гражданской печати XVIII в. – стихотворный переводной диалог с неизвестного латинского оригинала – «Краткая беседа Милости с Истиною» А. Х. Белобоцкого, напечатанный в Санкт-Петербурге в 1712 г. Перевод был «ответом Белобоцкого на религиозные преследования, которые он наблюдал в своих странствиях, на нападки фанатиков, жертвой которых был он сам: в Польше преследуемый иезуитами, в Москве – ревнителями исконного благочестия». С гуманных просветительских позиций в «Беседе…» трактуется проблема снисхождения, милости к грешнику, суровая Истина уступает в конце диалога всепобеждающей Милости, что сближает позицию неизвестного гуманиста, автора «Беседы…», её переводчика с отношением к этому вопросу Феофана Прокоповича: идея веротерпимости, так ярко воплотившаяся в творчестве Феофана Прокоповича (в том числе его религиозных трудах), определила религиозную политику Петра I. «Интересно, – пишет А. Х. Горфункель в примечаниях к статье, – что в “Беседу” проникли сведения о существовании учения
168
См.: Буранок О. М. «Разговоры о множестве миров» Фонтенеля в переводе Антиоха Кантемира и жанр «разговора» в русской литературе первой трети XVIII века // Антиох Кантемир и русская литература / Отв. ред. д.ф.н. А.С. Курилов: РАН, ИРЛИ им. А. М. Горького. – М., 1999. С. 140–153.
169
Горфункель А. Х. Андрей Белобоцкий – поэт и философ конца XVII – начала XVIII в. // ТОДРЛ. Т. 18. – М.; Л., 1962. С. 203.
В русской литературе у истоков жанра стоит Феофан Прокопович. Его «Поэтика» и «Риторика» свидетельствуют о глубоком усвоении им традиций эстетической мысли античности, Средневековья, культуры нового времени. Предклассицист по своим эстетическим взглядам, Феофан Прокопович не оставил сколько-нибудь развёрнутых суждений о жанре «разговоров». Однако разбросанные в «Поэтике» замечания позволяют говорить, что русский автор, отдавая предпочтение «разговорам» Лукиана и Вергилия, был достаточно оригинален в теории и практике жанра. Поэт должен «воспевать вымышленное», «диалогисты же воспроизводят и изображают, но делают это не стихами, а в прозаической речи» (346). Подражание или поэтический вымысел, утверждает теоретик, может иметь место и в диалогах. «Ведь все, кто излагают свои чувствования в диалогизмах, явно пользуются поэтическим подражанием, так как они рисуют беседующих между собой лиц, изображая их разнообразные душевные и телесные движения» (348), но делают они это в прозе. Феофан Прокопович «поднимает» жанр, называя в качестве образцового автора Лукиана. В обращении «Человеку, назвавшему меня Прометеем красноречия», античный автор говорит, что его «произведение слагается из двух частей – философского диалога и комедии», «диалог и комедия звучат как самый высокий и самый низкий тона, разделённые дважды полною гаммой» [170] . Анализ двух «разговоров» Феофана Прокоповича убеждает, что русский автор во многом следовал античным образцам.
170
Лукиан. Собрание сочинений. В 2 т. Т. 2. – М.; Л., 1935. С. 23–24.
Вопрос о датировке «разговоров» в научной литературе, посвящённой творчеству Феофана Прокоповича, остаётся проблематичным: П. О. Морозов считает, что оба «разговора» написаны ещё в Киеве, до отъезда в Петербург, т. к. их язык близок к малороссийскому [171] . И. А. Чистович, Н. И. Петров, Н. К. Гудзий относят создание «разговоров» к 1716 г., т. е. уже к петербургскому периоду творчества [172] . Опираясь на свидетельство И. А. Чистовича, что в своей школе на Заячьем острове Феофан Прокопович завёл сценические представления, можно с большой долей уверенности говорить и о том, что именно для своих школяров он создал «разговоры» и что, по всей вероятности, они были разыгрываемы ими в период летних рекреаций – по типу и подобию Киево-Могилянской духовной академии.
171
См.: Морозов П. О. Феофан Прокопович как писатель: Очерк из истории русской литературы в эпоху преобразований. – СПб., 1880. С. 152.
172
См: Петров Н. И. Очерки из истории украинской литературы XVII и XVIII веков: Киевская искусственная литература XVII–XVIII вв., преимущественно драматическая. Киев, 1911. С. 228; Чистович И. А. Феофан Прокопович и его время. – СПб., 1868. С. 588–589; Гудзий Н. К. Феофан Прокопович // История русской литературы: В 10 т. Т. 3. Ч. 1. – М.; Л., 1941. С. 170–171.
«Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным» (научное издание этого произведения осуществлено П. В. Верховским [173] ) ставит острую по тем временам проблему борьбы сторонников просвещения с людьми невежественными, противниками знаний, образования. Завязкой произведения является сцена перебранки, ссоры гражданина с селянином, перешедшая в длинный разговор о невежестве русского народа, о необходимости образования, правда, все это освещено религиозностью, церковными делами. В основе композиции лежит бытовой сценарий – древнейшая структурная единица текста. Если вспомнить идею М. М. Бахтина о «первичных» (бытовых) и «вторичных» (литературных) жанрах [174] , то нельзя не увидеть, что «диалог», «разговор» является тем жанром, который сумел структурно сохранить родство со своей первоосновой – бытовым диалогом.
173
См.: Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 26–78.
174
Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. – М., 1979. С. 239 и др.
Этот жанр непосредственно включает в свою конструкцию «первичный» жанр, т. е. литературный жанр «разыгрывается» по законам речевого общения. Можно говорить об исторической преемственности, о типологической повторяемости содержания, об устойчивости поэтической конструкции, но, думается, в данном случае всё гораздо проще: бытовой диалог, речевая деятельность определили судьбу, жизнь литературного жанра.
Наряду с религиозными темами (необходимость знать молитвы, можно ли считать религиозное невежество грехом, проблема веротерпимости – и в связи с этим вопрос о католичестве, о «латинниках» и т. д.) Феофан Прокопович выдвигает важнейшие проблемы эпохи петровских преобразований. На первом плане – обличение невежества как основной силы, противостоящей реформам,
В ответ на реплику Певца о том, что не все знают и понимают молитвы, что «невежество бо не творит греха», Гражданин заявляет: «Невежество сугубо есть: одно простое и незлобное, другое нарочное, злобное и упорное» [175] . В духе просветительства, далеко выходя за рамки богословия, Гражданин разъясняет Певцу и Селянину пользу знаний, необходимость образования. «Всяк разуметы должен», – совсем по-петровски звучит безапелляционный приговор Феофана Прокоповича в устах Гражданина. Особенно достаётся от Гражданина «злым невеждам, который в невидении самохотно пребывают» [176] . К таким относит он Селянина, упорно не желающего учиться, живущего по старинке, жаждущего отсудить двор соседа и т. п. Гражданин долго и настойчиво разъяснял Певцу и Селянину вред от невежд всех мастей, необходимость каждого в познании сомневаться, вопрошать учителя, опасаться за своё «невидение».
175
Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 29.
176
Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 32.
Певец постепенно соглашается с Гражданином, живо расспрашивает его о непонятных вещах. Селянин же остаётся непреклонным в своем невежестве, с издёвкой заявляя: «Когда бы я с такими книжниками, как ты, часто сидел и слушал вас, мудрейшего и святешого паче мене не было. Однако ж стану у тебе, Дяче, хотя на полгода учиться писма, авось как умру писменный, просто до неба пойду» [177] .
Позиция Селянина, его характер (а в «разговоре» делается попытка создания характера – и не безуспешная!), примитивизм самым непосредственным образом повлияют на образы героев первой сатиры А. Кантемира, особенно образы Силвана и Критона. Сравним: Селянин осуждает книжную мудрость: грамота, изучение библейских, религиозных текстов вредит, по его мнению, вере: «Вот грамотнии и молиться Богу не будут, уже в безбожие прийдут, се же от великия мудрости своея, яко много училися, глаголющеся быти мудри, объюродиша» [178] . Критон заявляет: «Приходит в безбожие, кто над книгой тает… Дети наши… / Теперь, к церкви соблазну, библию честь стали; / Толкуют, всему хотят знать повод, причину, / Мало веры подавая священному чину» [179] .
177
Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 39.
178
Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 49.
179
Кантемир А.Д. Собрание стихотворений. – Л., 1956. С. 57–58.
Селянин: «И без писма хлеб им… Другой бы ил, да нычего ясты, хотя и писменний он» [180] , «Отци де наши не умели писма, но хлеб доволний имели и хлеб тогда луше радил бог, нежели ныне, когда писменних и латинников намножилось» [181] . Силван: «Живали мы преж сего, не зная латыне, / Гораздо обильнее, чем мы живем ныне: / Гораздо в невежестве больше хлеба жали; / Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли» [182] и т. п.
180
Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. Ростов-на-Дону, 1916. С. 57.
181
Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. Ростов-на-Дону, 1916. С. 77.
182
Кантемир А. Д. Собрание стихотворений. – Л., 1956. С. 58.
Конец XVII в. ознаменовался победой над латинствующими, их полным разгромом. В эпоху Петра I вновь остро встал вопрос о взаимоотношениях с иноверцами, особенно с католичеством; Феофан Прокопович ратует за гибкий подход к решению этой проблемы. Гражданин призывает с помощью латыни постигать учёность, премудрость книг и философских трактатов, вместе с тем он резко критикует тех «латинников», которые схватили только верхушки учения и кичатся знанием чужого языка, среди которых «горшии от невежд имеются» [183] .
183
Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 62.
Гражданин в произведении формулирует любимые религиозно-философские идеи Феофана Прокоповича, являясь рупором авторских взглядов. Образ Гражданина построен по той же схеме, что и образ Философа в пьесе «Владимир», – так прокладывался путь резонёрствующим сугубо положительным героям комедий классицизма. Образ Певца дан в эволюции: постепенно, колеблясь, сомневаясь, этот герой переходит на сторону Гражданина, проникаясь новыми идеями. Селянин же – не просто тупой, озлобленный против знаний человек, это воинствующий, сознательный невежа, вполне довольный своей судьбой, страшащийся перемен, книг, учения; такие образы найдут своё продолжение в русской литературе XVIII в. Однако именно с этим персонажем связаны попытки создателя «разговора» оживить серьёзную, подчас затянутую религиозно-философскую часть произведения: элементы комизма, грубоватые шутки, издёвка появляются благодаря Селянину и в связи с ним. Поэтому «Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным» воспринимается скорее как небольшая пьеса-диспут, насыщенная теолого-философскими рассуждениями и элементами комедии, как раз в духе Лукиана.