Русская поэзия XIX века. Том 2

Коллектив авторов

<1884>

* * *

Жалко стройных кипарисов - Как они зазеленели! Для чего, дитя, к их веткам Привязала ты качели? Не ломай душистых веток, Отнеси качель к обрыву, На акацию густую И на пыльную оливу. Там и море будет видно: Чуть доска твоя качнется, А оно тебе сквозь зелень В блеске солнца засмеется, С белым парусом в тумане, С белой чайкой, в даль летящей, С белой пеною, каймою Вдоль по берегу лежащей.

<1885>

* * *

Умерла моя муза!… Недолго она Озаряла мои одинокие дни; Облетели цветы, догорели

огни, Непроглядная ночь, как могила, темна!… Тщетно в сердце, уставшем от мук и тревог, Исцеляющих звуков я жадно ищу: Он растоптан и смят, мой душистый венок, Я без песни борюсь и без песни грущу!… А в былые года сколько тайн и чудес Совершалось в убогой каморке моей; Захочу – и сверкающий купол небес Надо мной развернется в потоках лучей, И раскинется даль серебристых озер, И блеснут колоннады роскошных дворцов, И подымут в лазурь свой зубчатый узор Снеговые вершины гранитных хребтов!… А теперь – я один… Неприютно, темно Опустевший мой угол в глаза мне глядит; Словно черная птица, пугливо в окно Не погодная полночь крылами стучит… Мрамор пышных дворцов разлетелся в туман, Величавые горы рассыпались в прах - И истерзано сердце от скорби и ран, И бессильные слезы сверкают в очах!… Умерла моя муза!… Недолго она Озаряла мои одинокие дни; Облетели цветы, догорели огни, Непроглядная ночь, как могила, темна!…

<1885>

* * *

Закралась в угол мой тайком, Мои бумаги раскидала, Тут росчерк сделала пером, Там чей-то профиль набросала; К моим стихам чужой куплет Приписан беглою рукою, А бедный, пышный мой букет Ощипан, будто саранчою! Разбой, грабеж!… Я не нашел На месте ничего: все сбито, Как будто ливень здесь прошел Неудержимо и сердито. Открыты двери на балкон, Газетный лист к кровати свеян… О, как ты нагло оскорблен, Мой мирный труд, и как осмеян! А только встретимся,- сейчас Польются звонко извиненья: «Простите,- я была у вас… Хотела книгу взять для чтенья… Да трудно что-то и читать: Жара… брожу почти без чувства… А вы к себе?., творить?., мечтать?… О, бедный труженик искусства!» И ждет, склонив лукавый взгляд, Грозы сурового ответа,- А на груди еще дрожат Цветы из моего букета!…

<1885>

* * *

Это не песни – это намеки: Песни невмочь мне сложить; Некогда мне эти беглые строки В радугу красок рядить; Мать умирает,- дитя позабыто, В рваных лохмотьях оно… Лишь бы хоть как-нибудь было излито, Чем многозвучное сердце полно!…

<1885>

* * *

По смутным признакам, доступным для немногих, По взгляду вдумчивых, тоскующих очей, По очертанью уст, загадочных и строгих, По звуку теплому ласкающих речей,- Я разгадал тебя… Я понял: ты страдала, Ты суетной толпе душой была чужда; Иная скорбь тебя над нею возвышала, Иная даль звала, иная жгла вражда… И луч участия и горечь сожаленья Мне тихо сжали грудь… Несчастная, к чему, К чему не кукла ты, без смысла и значенья, Без гордых помыслов – рассеять эту тьму? Он мне знаком, твой путь… Лишения, тревоги, В измученной груди немолчный стон: «За что?» А после, как сведешь последние итоги, Поруганная жизнь и жалкое ничто. И все-таки иди – и все-таки смелее Иди на тяжкий крест, иди на подвиг твой, И пусть бесплоден он, но жить другим светлее, Молясь пред чистою, возвышенной душой!

<1885>

МАТЬ

Тяжелое детство мне пало на долю: Из прихоти взятый чужою семьей, По темным углам я наплакался вволю, Изведав всю тяжесть подачки людской. Меня окружало довольство; лишений Не знал я,- зато и любви я не знал, И в тихие ночи тревожных молений Никто над кроваткой моей не шептал. Я рос одиноко… я рос позабытым, Пугливым ребенком,- угрюмый, больной, С умом, не по-детски печалью развитым, И с чуткой, болезненно-чуткой душой… И стали слетать ко мне светлые грезы, И стали мне дивные речи шептать И

детские слезы, безвинные слезы, С ресниц моих тихо крылами свевать!… Ночь… В комнате душно… Сквозь шторы струится Таинственный свет серебристой луны… Я глубже стараюсь в подушки зарыться, А сны надо мной уж, заветные сны!… Чу! Шорох шагов и шумящего платья… Несмелые звуки слышней и слышней… Вот тихое «здравствуй», и чьи-то объятья Кольцом обвилися вкруг шеи моей! «Ты здесь, ты со мной, о моя дорогая, О милая мама!… Ты снова пришла! Какие ж дары из далекого рая Ты бедному сыну с собой принесла? Как в прошлые ночи, взяла ль ты с собою С лугов его ярких, как день, мотыльков, Из рек его рыбок с цветной чешуею, Из пышных садов – ароматных плодов? Споешь ли ты райские песни мне снова? Расскажешь ли снова, как в блеске лучей И в синих струях фимиама святого Там носятся тени безгрешных людей? Как ангелы в полночь на землю слетают И бродят вокруг поселений людских, И чистые слезы молитв собирают, И нижут жемчужные нити из них?… Сегодня, родная, я стою награды, Сегодня – о, как ненавижу я их!
– Опять они сердце мое без пощады Измучили злобой насмешек своих… Скорей же, скорей!…» И под тихие ласки, Обвеян блаженством нахлынувших грез, Я сладко смыкал утомленные глазки, Прильнувши к подушке, намокшей от слез!…

<1886>

ЖИЗНЬ

Меняя каждый миг свой образ прихотливый, Капризна, как дитя, и призрачна, как дым, Кипит повсюду жизнь в тревоге суетливой, Великое смешав с ничтожным и смешным. Какой нестройный гул и как пестра картина! Здесь – поцелуй любви, а там – удар ножом; Здесь нагло прозвенел бубенчик арлекина, А там идет пророк, согбенный под крестом. Где солнце – там и тень! Где слезы и молитвы – Там и голодный стон мятежной нищеты; Вчера здесь был разгар кровопролитной битвы, А завтра – расцветут душистые цветы. Вот чудный перл в грязи, растоптанный толпою, А вот душистый плод, подточенный червем; Сейчас ты был герой, гордящийся собою, Теперь ты – бледный трус, подавленный стыдом! Вот жизнь, вот этот сфинкс! Закон ее – мгновенье, И нет среди людей такого мудреца, Кто б мог сказать толпе, куда ее движенье, Кто мог бы уловить черты ее лица. То вся она – печаль, то вся она – приманка, То все в ней – блеск и свет, то все – позор и тьма; Жизнь – это серафим и пьяная вакханка, Жизнь – это океан и тесная тюрьма!

<1886>

* * *

Не говорите мне «он умер». Он живет! Пусть жертвенник разбит – огонь еще пылает, Пусть роза сорвана – она еще цветет, Пусть арфа сломана – аккорд еще рыдает!…

<1886>

К. ФОФАНОВ

* * *

Потуши свечу, занавесь окно. По постелям все разбрелись давно. Только мы не спим, самовар погас, За стеной часы бьют четвертый раз! До полуночи мы украдкою Увлекалися речью сладкою: Мы замыслили много чистых дел… До утра б сидеть, да всему предел!… Ты задумался, я сижу – молчу… Занавесь окно, потуши свечу!…

<1881>

* * *

У поэта два царства: одно из лучей Ярко блещет – лазурное, ясное; А другое без месячной ночи темней, Как глухая темница, ненастное. В темном царстве влачится ряд пасмурных дней, А в лазурном – мгновенье прекрасное.

<1882>

* * *

Мы при свечах болтали долго О том, что мир порабощен Кошмаром мелочного торга, Что чудных снов не видит он. О том, что тернием повита Святая правда наших дней; О том, что светлое разбито Напором бешеных страстей. Но на прощанье мы сказали Друг другу- будет время, свет Блеснет, пройдут года печали, Борцов исполнится завет! И, весь растроганный мечтами, Я тихо вышел на крыльцо. Пахнул холодными волнами Осенний ветер мне в лицо. Дремала улица безгласно, На небе не было огней, Но было мне тепло и ясно: Я солнце нес в душе своей!…