Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905 — 1917

Пайпс Ричард

Вслед за трагическими событиями по всей стране прошли митинги протеста: земства, городские советы, общественные организации в один голос в самых резких выражениях проклинали жестокость правительства. Рабочие ответили стачками. В январе 1905 года более 400 тыс. рабочих не вышли на работу — это была крупнейшая стачка в России⁶⁰. Студенты университетов покинули аудитории, в некоторых местах беспорядки коснулись и низших учебных заведений. 18 марта 1905 года власти распорядились закрыть до конца учебного года все высшие учебные заведения. Праздные студенты пополняли ряды радикалов. Беспорядки были особенно острыми в приграничных регионах. 13 января во время всеобщей забастовки в Риге в столкновении с русскими войсками погибли 70 человек. На следующий день забастовка в Варшаве унесла жизнь 93 человек; еще 31 человек был убит там во время празднования 1 мая (18 апреля)⁶¹. Самые кровавые события происходили в Одессе в середине июля, когда к бастующим рабочим присоединились матросы мятежного броненосца «Потемкин». Здесь, как говорят, погибли 2 тыс. человек и были тяжело ранены 3 тыс.⁶² Нередко ситуацией всеобщего беспорядка умело

пользовались уголовные элементы. В Варшаве, например, еврейские налетчики под видом «анархо-коммунистов» врывались в зажиточные дома и «экспроприировали» деньги и все, что попадалось на глаза ⁶³.

Россия стояла на краю пропасти. Казалось, наружу вырвались накипевшие и не находившие себе выхода под гнетом царившего прежде страха — злоба, зависть и ненависть всех мыслимых оттенков. Теперь, когда народ утратил уважение к правительству, ничто не удерживало общество от разложения: ни гражданское чувство, ни патриотизм. Но державой делала Россию государственная структура, а не наоборот. И для многих русских было тяжело наблюдать, как хрупки оказались скрепы, связывавшие империю в единое целое, и как сильны раздирающие ее силы.

Как обычно в таких случаях, первой реакцией правительства на внутренний кризис (которой часто все и кончалось) было назначение комиссии для выяснения причин недовольства рабочих. Комиссия под председательством сенатора Н.В.Шидловского предприняла беспрецедентный шаг, пригласив к участию в ней представителей рабочих. Во вторую неделю февраля 1905 года на петербургских заводах прошли выборы, в которых участвовало 145 тыс. рабочих; избранные ими делегаты, в свою очередь, выделили представителей в комиссию. Несмотря на столь многообещающее начало, комиссия окончилась ничем, потому что, в ответ на предъявленные рабочими, но неприемлемые с точки зрения властей требования, комиссия была распущена. И все же нельзя не видеть глубокого исторического значения этого события. Ведь это не только были «первые свободные рабочие выборы» в России ⁶⁴, но и «впервые в российской истории это были выборные представители от большой рабочей организации <…> а не просто рабочие различных заводов»⁶⁵. Признав рабочих самостоятельной социальной группой со своими собственными интересами, правительство заложило основу того, из чего позднее образовался Петербургский Совет рабочих депутатов.

* * *

Беспорядки, грозившие обернуться гражданской войной, смутили царя, отняли решимость. Он никак не мог понять, почему люди не довольствуются выпавшим на их долю жребием, как умел быть доволен он, хотя и ему, в конце концов, приходится смиряться с судьбой, возложившей на него столь тяжкие и порой весьма скучные обязанности. («Я придерживаюсь самодержавия не для своего удовольствия, — говорил он Святополку-Мирскому. — Я действую в этом духе только потому, что я убежден, что это мне нужно для России, а если бы для себя, я бы с удовольствием от всего этого отделался»⁶⁶.) Первые десять лет царствования он неукоснительно следовал по пути отца, с той лишь разницей, что Александру III не приходилось иметь дело с восставшей страной. Николай II был склонен подавлять беспорядки силой. Однако полиция была совершенно не способна выполнить такую задачу, основная же масса войск (более миллиона человек) была за тысячу верст отсюда, на маньчжурских полях сражения. По словам Витте, «Центральная и Восточная Россия были почти совсем оголены от войск»⁶⁷. Итак, не оставалось ничего иного, как пойти на уступки, но как это сделать с минимальными потерями, никто не знал. Царь и его ближайшие советники разрывались между сознанием того, что дальше так продолжаться не может, и опасением, что всякая перемена может усугубить положение.

Некоторые государственные деятели убеждали царя развить обещания, данные Указом от 12 декабря. Такого же мнения придерживались и промышленники, обеспокоенные падением производства. Среди обстоятельств, сломивших волю царя и его упрямое нежелание идти на дальнейшие уступки, была трагическая смерть его дяди, вел. кн. Сергея Александровича, ближайшего друга и конфидента, погибшего от рук террористов 4 февраля 1905 года.

17 января царь встретился с А.С.Ермоловым, министром земледелия и государственных имуществ, опытным и мудрым сановником. Совет, данный Ермоловым сперва изустно, а затем изложенный им в меморандуме, произвел на него сильное впечатление, и, похоже, именно эти рекомендации более всего вдохновили царя на важнейший законодательный акт, принятый 18 февраля⁶⁸. Ермолов описывал Россию как страну, стоящую на пороге революции. И чтобы избежать катастрофы, необходимо без промедления принять две меры. Должен быт сформирован кабинет министров, чтобы придать правительству требуемое единство и способность координировать свои действия перед лицом оппозиции, что было невозможно при существующей системе. [До 1905 года в России не было кабинета министров с премьером: министры докладывали непосредственно царю и от него получали инструкции. Подробнее об этой практике см. главу 2.]. И одновременно должен быть созван Земский собор (совещательный по природе) из представителей всех царских подданных без различия социального положения, вероисповедания и национальности. Лишь такой орган даст царю возможность установить прямой контакт с народом — ведь на традиционную опору монархии — дворян, главенствовавших на ноябрьском Земском съезде, — полагаться больше было нельзя. Ермолов убедил царя, что он может доверять своему народу.

«Я знаю, — писал он, — что до вашего величества доходят и другие голоса даже из среды ближайших сотрудников ваших. Я знаю, что существует мнение об опасности созыва народных представителей, особенно в настоящую смутную годину, среди разыгравшихся страстей; существует опасение, что в собрании этих представителей могут подняться голоса о коренном изменении вековых устоев нашего государственного строя, об ограничении царской власти, о конституции; что земский собор может превратиться в учредительное собрание, что крестьянство может поднять вопрос о черном переделе, [ «Черный передел» был лозунгом крестьян и социалистов-революционеров,

призывавших к упразднению права землепользования и распределению («переделу») всех частновладельческих земель между крестьянскими общинами. См. главу 3.] что опасность может угрожать даже единству русской земли. Что подобные голоса в собрании могут раздаться — этого отрицать нельзя, но, с другой стороны, нельзя не быть уверенным и в том, что в таком собрании, где все классы населения будут иметь своих представителей, где взгляд народа и его дух будет иметь верное выражение, — эти единичные голоса будут заглушены огромным большинством, верным народным преданиям, коренным основам русского государственного строя. Ведь эти голоса раздаются и теперь, и теперь они более опасны, не находя себе отпора среди безмолвия масс. Нет, государь, таких явлений бояться нечего, и никакой действительной опасности они не представляют»⁶⁹.

Ермолов, включая в политический процесс безмолвное большинство, намеревался изолировать интеллигенцию. В противном случае, по его мнению, Россию ждал невиданный со времен Пугачева крестьянский бунт.

Убежденный доводами Ермолова, царь на следующий же день сообщил Булыгину, что готов рассмотреть идею создания представительного органа, участвующего в обсуждении законодательных предложений.

18 февраля царь подписал три документа. Первый был манифестом, призывающим население помочь в восстановлении порядка. Второй представлял собой приглашение всем царским подданным подавать «предположения» «по вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства». Последний документ был «рескриптом» Булыгину, ставящим его в известность, что царь решил «привлекать достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предложений»⁷⁰.

Пока эксперты работали над проектом законосовещательного собрания, или Думы, по стране проходили сотни митингов, на которых составлялись петиции к царю. Ответ на приглашение правительства к участию в обсуждении государственных вопросов превзошел самые смелые его ожидания. «Газеты помещали сообщения о собраниях и тем самым обнародовали недовольства и требования, высказывавшиеся все растущим числом людей. Вместо того чтобы обуздать волнения, монарший указ оказался катализатором, мобилизовавшим массы населения, ранее не решавшиеся выражать свои мнения по политическим вопросам. Захваченная либералами и либеральными требованиями кампания петиций привела к возрождению, в более резкой форме, либерального наступления осени и зимы 1904/5 годов»⁷¹.

Либералы воспользовались возможностью, предоставленной Указом от 18 февраля, чтобы внедрить свою программу, вновь развернув кампанию торжественных обедов — на сей раз под видом «кампании петиций». Стало возможно не только в частных собраниях, но и публично выдвигать требования конституции и законодательного парламента. В апреле 1905 года в Москве земство провело второй свой съезд, большинство делегатов которого уже не хотело довольствоваться ничем иным, кроме Учредительного собрания. На собраниях разнообразных профессиональных союзов принимались резолюции в духе «Союза освобождения». Бюрократы, опасаясь влияния манифеста в деревне, пытались скрыть его от крестьян, но либералы обвели их вокруг пальца, воспользовавшись для распространения его в сотнях тысяч экземпляров земскими губернскими и уездными управами. В результате весной 1905 года в Петербург хлынул шестидесятитысячный поток крестьянских петиций⁷². (За исключением нескольких, они до сих пор не изучены и не опубликованы.) Кампания петиций неумышленно привела к политизации деревни, хотя в крестьянских челобитных в основном поднимался земельный вопрос и связанные с ним экономические проблемы. [Впервые внимание к этому важнейшему научному источнику привлек F.-X. Coquin//Coquin F.-X. & Gervais-Francelle С, eds. 1905: La Premiere Revolution Russe. Paris, 1986. P. 181–200. Официально предложение подавать петиции было отменено 6 августа 1905 года вслед за объявлением так называемой «Булыгинской конституции».].

В ходе кампании по сбору мнений либералы создали свою третью и самую мощную всероссийскую организацию — «Союз союзов», которому суждено было сыграть решающую роль в критический момент революции 1905 года. «Союз союзов» был самой радикальной из всех либеральных организаций, он стоял на позициях более левых, чем Земский съезд и «Союз освобождения». Решение создать такую организацию было принято в октябре 1904 года на съезде «Союза освобождения»: его целью было донести либеральные веяния до массовых организаций, образованных по принципу профессиональной принадлежности, а также до мелких и средних чиновников, дабы вовлечь их в политическую борьбу. Профессиональные организации, созданные под покровительством «Союза», должны были служить вовсе не профессиональным интересам их членов, а вовлечению их в кампанию борьбы за политические свободы. В.А.Маклаков, видный либерал, вспоминал, что Адвокатский союз, членом которого он состоял, не отстаивал коллективных интересов его членов и не занимался проблемами правоведения, но использовал престиж своей профессии для придания веса требованиям о парламенте и конституции⁷³. То же можно сказать и о других союзах. Движение за создание таких союзов значительно ускорилось после появления Указа 18 февраля. Помимо Адвокатского союза были созданы Союз медицинских работников, союзы инженеров и техников, профессоров, земледельцев, статистиков, фармацевтов, конторских служащих и бухгалтеров, журналистов и писателей, ветеринаров, правительственных, муниципальных и земских служащих, земских активистов, школьных учителей. Были еще организации, отстаивающие права евреев и женское равноправие⁷⁴. «Союз союзов» кроме того создавал массовые сообщества и добился небывалого успеха, учредив Всероссийский союз железнодорожных служащих и рабочих — самую крупную рабочую организацию в стране. Впоследствии он сыграл существенную роль и в создании Крестьянского союза. Все эти сообщества придерживались минимальной программы, провозглашающей замену самодержавия конституционным строем и гарантию полных гражданских прав населения. По другим вопросам, как, например, Учредительное собрание, наблюдались значительные расхождения⁷⁵.