Русская весна
Шрифт:
– Папа, я же говорил, меня не выпускают...
– Я не о том. Ты и в Штатах кое-что можешь для меня сделать.
– Что именно?
Сара принесла тосты и кофе, Бобби посмотрел на часы. Восемь тридцать шесть! Господи, он еще не одет!
– Будь добра, принеси одежду из спальни, – тихо сказал он Саре. – Мне надо бежать через пять минут.
Сара кивнула и вышла.
– Я хочу, чтобы ты ознакомился с аппаратурой фирмы «Бессмертие», Пало-Альто, – говорил отец.
– Как-как?
– «Бессмертие Инкорпорейтед».
– Обалдеть, прямо как еще одна секта сумасшедших из Калифорнии.
– Предположительно они разработали технологию отсрочки смерти.
– Чего-чего?
– Я нашел короткий реферат в банке информации. Они, видишь ли, берут образец ткани, замораживают в жидком азоте и для верности записывают на компьютере его генный код. Затем как-то фиксируют всю информацию твоего мозга, а сам мозг полимеризуют...
Сара вернулась с одеждой, и Бобби стал одеваться, не отрываясь от трубки.
– ...Звучит заманчиво. Все предусмотрено. Они воссоздают новое тело по генному коду, затем или заменяют пораженные участки моего мозга, или просто перекачивают информацию в новый мозг.
– Что делают? – переспросил Бобби. Влезая в брюки, он чуть не расколотил телефон.
– Возвращают меня к жизни, – сказал отец.
– Научная фантастика, папа, – буркнул Бобби. – Ты веришь, что это возможно?
– Сейчас – вряд ли, – сказал отец. – Но с годами, когда технология шагнет вперед... Если мой генный код будет снят правильно и сохранится дискета с моей записью, можно ждать пять, десять, сто лет – сколько угодно.
Бобби застегивал рубашку, пытаясь сообразить, что к чему. Полнейшее безумие, конечно. Но как сказать это отцу, человеку, которому смерть дышит в затылок? Одни верят в рай, другие в нирвану. Это ничем не хуже... Но и не лучше...
– Боб, ты куда пропал?
– Да-да, папа, я тут, только мне надо бежать. Понимаешь, папа, ты... ты все это говоришь, э-э... всерьез? Ты им веришь?..
– Это не важно. Мы можем заставить поверить маму, – резко возразил отец. – Поверив, что меня возродят, она согласится помочь мне полететь на «Гранд Тур Наветт».
«О, Господи! – Бобби застегнул пояс. – Что у них там происходит? Уже начался распад мозговой деятельности? Говорили, что этого следует ожидать...»
– И все-таки, папа, – сказал он вслух, натягивая носки, – ты-то сам веришь в этот бред?
Долгое молчание на другом конце провода. Потом мягкий голос отца:
– Не важно, во что я верю.
– Мне важно, – сказал Бобби, надевая туфли. – Потому что я не уверен, что ты в здравом уме.
Еще одна долгая пауза.
– Все лучше, чем ждать, когда тебя зароют в землю, – наконец сказал Джерри.
Бобби хмыкнул про себя. Логично. Отцов план может быть химерой, но сам он вроде не того, не спятил. Он перепробовал все возможное, почему бы теперь не попробовать невозможное?
Восемь сорок четыре! Чокнуться можно!
– Слушай, папа, я убийственно опаздываю. Быстро: что я должен сделать?
– Съезди в Пало-Альто. Разведай все о «Бессмертии Инкорпорейтед». И нагреби побольше справочного материала, что дадут. Скажи им, что ты делаешь статью для журнала.
– Лететь в Калифорнию! Слушай, папа, ты не обратил внимание, что сейчас большой скандал вокруг...
– Полтора часа туда, полтора обратно,
– В Соединенных Штатах не летают на «Конкордски», папа! Здесь уйдут сутки, и я вернусь с распухшей головой в разгар грандиозных событий, я о таких никогда не писал.
– Речь идет о моей жизни, – умоляюще сказал отец. – Больше надеяться не на что. Бога ради, Бобби, сделай это для меня, и побыстрее. Откладывать нельзя.
Восемь пятьдесят. Бобби безуспешно пытался завязать галстук с телефонной трубкой в руке. Из дома надо было выйти как минимум десять минут назад!
Но тут он стал сам себе противен. Хорош же ты, Бобби: ты не примчался к отцу, когда тот попал в страшную беду, ты прячешься в кусты, когда он – которому жить не больше года! – просит сделать то, что ты действительно можешь. Не хочешь потратить на это день из-за своей статьи! Шут с ним, не посплю ночь с пятницы на субботу и вернусь домой к полудню в воскресенье. В воскресенье ничего не может произойти, даже конец света.
– Хорошо, папа, хорошо, я все сделаю, позвоню в воскресенье. А теперь бегу.
– Что ты ему пообещал? – спросила Сара.
– Слетать на уик-энд в Калифорнию, – ответил Бобби, кое-как завязывая галстук.
– Зачем?
– Ты ни за что не поверишь. – Он накинул куртку и подхватил свой компьютер.
– А все-таки?
– Потом, когда вернусь после репортажа о начале конца света, – огрызнулся Бобби. Он чмокнул ее в щеку и вылетел за дверь.
Несмотря на критику Константина Семеновича Горченко, его переизбрание на пост президента не вызывает сомнений. Еврорусские по-прежнему теряют популярность, на что указывают результаты выборов в Верховный Совет. Почти одинаковое количество мест получили «медведи», призывающие к немедленному вторжению на Украину, националисты, которые поддерживают отделение Украины, и еврорусские типа Горченко, которые и рады бы завинтить гайки, да решимости не хватает.
Иными словами, если не произойдет что-нибудь абсолютно неожиданное, мы изберем президента, который, кажется, не знает, что делать, и Верховный Совет, который будет парализован противостоянием и не сможет ничего предпринять, даже зная, что предпринять следует.
Франя, как все в Москве и, без сомнения, за ее пределами, прилипла к телевизору: катастрофа разразилась. Ей бы хотелось, чтобы Иван был рядом или она была в Париже с матерью, потому что в такой момент негоже русскому человеку быть одному.
Судьбоносная речь Вадима Кронько в ООН не заключала в себе ничего неожиданного – почти до самого конца. Украинский президент был в обычном телевизионном одеянии – черных казацких сапожках, шароварах и расшитой национальной рубахе. Он напыщенно декламировал о сталинском уничтожении украинских кулаков, о притеснении украинской католической церкви, о хрущевских благоглупостях, об экономическом и культурном диктате великороссов и так далее, привычно взвинчивая себя для главного удара.