Русская война 1854. Книга третья
Шрифт:
— Столько о вас слышал, — Якоби первым пожал мне руку. — Спрашивал у Константина Константиновича, где он скрывал такие таланты, но тот предпочел не отвечать.
— Я тоже много слышал о ваших опытах, — я в двух словах рассказал, что читал про эксперименты Бориса Семеновича.
— А мне казалось, что император издал указ о засекречивании моих работ, — Якоби потер лоб, но тут же довольно улыбнулся. — Впрочем, учитывая и ваши собственные достижения, видимо, некоторые общие запреты нас не касаются.
Он хитро подмигнул, а я постарался не сказать еще чего-нибудь лишнего. Кто бы знал, что не я один тут думаю о секретности… К счастью, Якоби, найдя во мне понимающего слушателя, принялся болтать сам, без всякой утайки рассказывая собственную историю. И это была не просто серия удачных открытий.
Как оказалось, попав в Россию, сначала в Дерптский, потом в Петербургский университеты, Якоби изначально занимался одной и той же задачей. И по ней же он написал работу, которая определила всю его судьбу. Именно после «Мемуаров о применении электромагнетизма для движения машин» Николай I издал распоряжение о создании специальной комиссии, которая должна была заняться сразу и производством, и опытами по этому направлению.
И ведь что интересно: раньше казалось, что в 19 веке все было просто — есть основная линия развития техники, просто иди по ней и все. Но нет. В плане путей сообщения была вилка: речной транспорт или железнодорожный. В плане двигателей: пар или электричество. И для царя-инженера второе смотрелось куда как перспективнее хотя бы с точки зрения того, что Россия тут точно обгоняла другие великие державы. Понятно, почему Николай не спешил вкладывать в паровые машины слишком много, рассчитывая сразу перепрыгнуть на следующую ступень прогресса.
Увы, засекречивание и погоня за идеальным результатом сыграли с Якоби злую шутку. То, что у нас откладывали на потом, в Европе и Америке сразу пускалось в серии, и доля славы, что могла бы достаться Борису Семеновичу, с каждым годом становилась все меньше. Возможно, если бы не война и не необходимость массового производства мин, в мое время об этом человеке вообще бы никто не услышал. И что самое обидное, даже сам царь порой отдавал приоритет западным ученым и промышленникам.
Так, Борис Семенович рассказал о прокладке телеграфного кабеля из Санкт-Петербурга в Москву.
— Царь настаивал, что тот должен проходить под землей. И я ведь первым еще в 40-м году делал такую линию от Зимнего до Царского села. Вот только с тех пор были проведены сотни опытов и практически доказано, что современные материалы не позволяют выдержать магнитные и природные нагрузки при подземном размещении. Я рассказал об этом, предоставил расчеты, а Вернер Сименс просто пообещал, что все сделает. И ему дали деньги.
— И что? — мне стало интересно. Этой истории я раньше не слышал.
— Два года кабель выдержал, и то с постоянными обрывами. А потом его просто перетянули по воздуху, как я изначально и предлагал. А сколько денег и времени можно было сэкономить и, главное, сохранить внутри страны. Но некоторые дельцы порой умеют слишком сладко рассказывать.
— Особенно о том, в чем не разбираются, — добавил я. — Чем меньше знаешь, тем проще врать.
Якоби довольно закивал и продолжил рассказ. Про самопишущие телеграфы, с которыми его так обошли. Про двигатель, который испытывали на повозках и даже на подводных кораблях. Про гальванические элементы, которые отрабатывали в процессе и которые легли в основу тех самых мин, что сейчас стоят на Балтике… Я невольно подумал, что с такой привычкой хвастаться и периодическими поездками в Европу совсем не удивительно, что наши тайны легко разлетались во все стороны. И ведь без всякого злого умысла [15] .
15
Про изобретения Якоби информацию взяли из его собственного доклада перед Академией Наук от 1857 года.
С другой стороны… Рядом со мной шел человек, который несколько десятков лет занимается магнетизмом, как тут сейчас это называется, или же электричеством — если брать выбившееся вперед направление из моего времени. Сможет ли Якоби превратить пару слов, даже просто идею в реальный прибор?
— Кстати, вчера великие князья рассказывали о вашей световой машине, — мой спутник тем временем добрался, кажется, до самой интересной для него темы. — Я ведь правильно понимаю, что вы не использовали никаких гальванических элементов? Просто создали электричество и использовали его, чтобы накалить нить из графит? Кстати, а почему выбрали именно его?
Я даже остановился.
— Что-то случилось? — забеспокоился Якоби.
— Просто пытался понять, как вы, ни разу не видев прибор, смогли столько о нем узнать.
— О, — Борис Семенович расплылся в улыбке. — Тут не столько мои таланты, сколько вашего лейтенанта. Он хоть и почти все время бегал, пытаясь подготовить для вас стоянку в Кронштадте, но что-то и рассказал между делом. Как оказалось, перед поступлением на флот он успел получить неплохое инженерное образование, которое, хочу заметить, не испортило ни одного молодого человека.
— Кажется, мне стоит побольше узнать о талантах своих людей, — кивнул я. — Что же касается ваших вопросов… Да, никаких батарей я не использовал, а графит пустил в дело, потому что это был единственный тугоплавкий материал, который оказался у меня под рукой.
— Ток его греет, — задумался Якоби. — Значит, вместо графит можно будет использовать и какой-либо подходящий сплав. И в идеале ведь нужно исключить реакцию с воздухом?
— Именно, — кивнул я. — Если бы у меня был вакуумирующий насос в Севастополе, то я бы обязательно пустил его в дело.
— А у меня он есть… — Якоби замер. — Вы оформляли привилегии на свое изобретение? У нас, в Европе и Америке это могло бы принести неплохие деньги.
— Мне кажется, уже скоро в нашей жизни станет столько электричества, что полагающиеся мне проценты не согласится платить ни одна страна.
— Та же Англия, несмотря на конфликт, всегда строго придерживается прав на изобретения, — возразил Якоби.
Я же вспомнил ситуацию из будущего, которая всплыла, как только мы у себя занялись порохом. Собственно, она и касалась новых бездымных порохов и Альфреда Нобеля, придумавшего в моем времени один из составов и оформившего на него патент в той самой Англии. Помогло ему это получить прибыль? Нет. Уже чисто английские джентльмены Фредерик Абель и Джеймс Дьюар запустили свой состав, немного изменив технологию Нобеля. Легким движением руки баллистит превратился в кордит… Альфред пытался судиться с английским правительством, но суды по какой-то неведомой причине не захотели встать на его сторону.