Русская жена эмира
Шрифт:
всему мы испугались, ведь этот подлый Рашид уверял, что многие солдаты уже на его
стороне. Мы ничего не могли понять и решили ждать нашего досточтимого Даврона.
– Не надо искать оправдания и говорить глупые речи.
А тем временем Николаев сидел у речки и смотрел на Таксынбая, который там вел
жаркую беседу с дервишами. Тут Виктор толкнул свою чашку, и бульон разлился по
камню. Затем окликнул охранника, который тоже кушал в сторонке на земле, и велел
принести
опасения могли быть напрасны, и все же, береженого бог бережет.
В эту ночь несли дежурство сам полковник, и сменил его Таксынбай. Ночь прошла
спокойно. Рано утром - еще было темно - Николаев открыл глаза и глянул вокруг:
дервиши уже молились под деревом, совершая поклоны. У каравана стоял караул с
ружьями, которые топтались на месте. Николаев облегченно вздохнул, мечтая о
скорейшем завершении этого дела.
Солдаты еще дремали под шатрами, им торопиться было некуда - свое дело они
сделали. Дальше караван поведет Даврон со своими дервишами. Именно они спрячут
золото в пещере.
Николаев умылся в речке, и его солдат подал купцу полотенце, а затем и халат с чалмой.
После Одылбек подошел к дервишам. Те только закончили молитву и готовились к
трапезе. Николаев сел рядом с Давроном.
– Принесите господину Одылбеку кушанье, - дал указания глава общины, и один из
дервишей кинулся к котлу.
Все ели молча. У каждого в руках была чашка с бульоном, а в средине на медной
тарелке лежали куски мяса. Купцу тоже подали чашку. Лишь раз глотнув жирного
бульона, советник взялся за мясо. Николаев так и не привык кушать по утрам жирную
пищу, хотя здесь так заведено издревле.
Вскоре к ним подсел Таксынбай, и ему тоже подали чашку. За едой о будущем деле
говорили мало: все было обговорено еще вчера.
Перед дорогой Николаев и Таксынбай пожали руку вожаку дервишей. Караван с
погонщиками-дервишами двинулся вглубь ущелья. Во главе ехал Даврон на своем
туркменском скакуне. По расчетам советника, они должны вернуться вечером того же
дня.
СХВАТКА
С рассветом в лагере начала пробуждаться жизнь. Выйдя из-под шатра, солдаты были
изумлены: поляна оказалась пустой, куда девались лошади с грузом? Все стали между
собой шептаться. Оказалось, караван ушел с дервишами. Однако было непонятно: как
могли уйти без всякой охраны? А ведь говорят, что там золото. Это выглядело очень
таинственно.
В это утро Таксынбай решил собрать свой отряд на поляне. Пока солдаты становились в
два ряда, командир уже стоял перед ними и бранил. Его злила их
вижу, вы совсем обленились и утеряли расторопность», - ругал командир и далее
51
произнес назидательную речь о том, каким должен быть солдат охраны Его величества.
Говорил он долго.
От скуки Николаев сидел у речки, в тени деревца. Он сожалел, что не взял с собой
недочитанную книгу Миклухо-Маклая. Хотя вряд ли при солдатах стал бы читать
русскую книгу, ведь для них он мусульманский купец. Остается одно: весь день думать о
прожитой жизни, о Наталье и мечтать о будущем. Так тянулось время. Это тоже
интересное занятие, решил про себя Николаев.
Закончив нравоучение, Таксынбай объявил о главном - сегодня отряд будет отдыхать,
однако никто не смеет удаляться от поляны, без его ведома. «Все это время за вами будут
наблюдать глаза моих помощников. Если кто-либо ослушается, того ждет участь
дервиша-смутьяна», - грозно предупредил командир. Такая мера была необходима, чтобы
никто не узнал о месте клада. А окончил свою речь уже совсем иными словами, уже по-
доброму: «Сегодня будет малый пир: я велел нашим поварам сготовить плов из
кунжутового масла». И лица воинов стали веселыми.
Весь день эмировская охрана спала, купались в мелкой речке в белых штанах, где вода
едва доходила до колена, затем снова спали под навесом и долгими часами болтали о
всяком. Чаще всего это были забавные случаи, взятые из своей жизни, или жизни
близких людей. И лишь Одылбеку и командиру с его помощникам не знали покоя: они не
сводили глаз с этих людей, сидя в разных местах. Иногда они сходились вместе под
шатром Одылбека. Там они докладывали купцу о своих наблюдениях и далее вели
недолгие беседы. Таксынбай же с горечью рассказал, что в его семье шесть девочек - и ни
одного сына. Вот такое у него горе! Вроде, три жены - и все равно ни одна из них не
способна родить наследника. Вот такое у него горе и только это омрачает его жизнь. А в
остальном он доволен: выстроил два дома с восьмью комнатами, есть большой
земельный надел, где трудятся дехкане и множества баранов и бычков.
Николаев же рассказал о жизни в России: о русской еде, о религии, о жизни богатых
людей, об одеждах и обычаях. Таксынбай, с плеткой в руке, слушал с интересом и
удивленно качал головой, вторя одно и то же: «Надо же!», «Вот странный народ!»
Так наступил вечер, а Даврона все еще не было. Николаев стал беспокоиться и принялся
рассуждать, сидя в одиночестве: « Еще рано тревожиться. Такая работа могла занять