Русская жена эмира
Шрифт:
Тот взял письмо, и сердце забилось сильнее: такого важного дела ему никогда не
поручали, да и эмира он видел всего три раза, во время смотра войск. Командир полка
вытер вспотевший лоб и засунул письмо внутрь халата.
Когда они вышли из казармы, гость вскочил в седло и спросил у Юнусбая:
– Кто с вами поедет в Бухару?
– Вот этот командир и еще три солдата.
– Вот еще что. Почему вы отпускаете своих солдат ночевать домой? А если внезапно
нагрянут
город ночью, со стороны степи. Когда вернетесь домой, срочно наведите порядок. А
теперь, не теряя времени, скачите изо всех сил в Бухару.
– Будет исполнено, - отдал честь Юнусбай и добавил: - Клянусь вам, что все будут
спать в казармах.
Так Николаев ускакал в степь и вскоре в ночи заметил маленький огонек – этот костер
разжег для него Таксынбай, чтоб по нему он смог найти отряд в степи.
Как только Николаев сошел с коня у костра, командир доложил обстановку в двух
словах: все спокойно, солдаты спят кучкой, их охраняют мои верные люди.
– Слава Богу, что у нас все хорошо. Через два дня будем дома. И тогда первым делом я
напьюсь вина, - улыбнулся полковник.
Но Таксынбай ждал от него другой речи: может, полковник расскажет ему, почему среди
ночи он умчался в Саран? Что это за новая тайна и почему надо скрывать от него, самого
доверенного человека эмира? Ведь ему ведомо немало секретов царского двора. Тем
более теперь, когда их связывает великая тайна, и они должны быть вместе. Какой же
этот русский высокомерный.
Вместо этого советник сказал ему:
– Иди спать, Таксынбай, – я буду дежурить. Но прежде обойди караульных: люди могли
заснуть от усталости, все-таки весь день в седле.
– Только недавно беседовал с каждым, - сухо ответил командир.
62
Таксынбай возненавидел Николаева еще больше, хотя виду не подал. Он зашагал к
своему коврику и лег под открытым небом, как все обитатели военного лагеря. Обида не
давала ему заснуть: «Ничего, я покажу этому русскому, когда вернемся в Бухару. Я
посмотрю, куда денется его надменность, когда я сообщу эмиру о его любовной связи с
женой самого правителя. Да за такие дела эмир зарубит его на части». Эти сведения он
получил от служанки Натальи-ханум. Начальник охраны давно намеревался рассказать
об этом эмиру, но вот вопрос: поверит ли эмир словам служанки? И все-таки нужно
сообщить. Идея о мести немного успокоила его, но сна все не было. Рядом на спине
похрапывал его помощник с открытым ртом. Командир толкнул его в бок, и тот резко
поднял голову и уставился
– Что случилось, господин, на нас напали?
– Не храпи, мешаешь спать.
– Слушаюсь, будет исполнено, мой командир! – и отвернулся к нему спиной.
И внезапно в голову Таксынбаю пришла страшная мысль: «Может, эмир хочет и его
отправить на тот свет? Как это случилось с преданным Давроном, – стал размышлять
командир.
– Неужели и меня… после стольких лет верной службы?»
И впервые Таксынбай почувствовал себя маленьким человеком, которому могут
спокойно перерезать горло, как это сделали с дервишами. А ведь он считал себя очень
важным лицом, даже выше министра. «А впрочем, мне нечего бояться за свою жизнь:
теперь эту тайну знает весь отряд. Не убьют же всех? Напрасно я пугаю себя всякими
домыслами».
Таксынбай успокоился и вскоре заснул.
С восходом солнца весь отряд встал в три ряда, с босыми ногами на свои молитвенные
коврики и начали молиться. Затем солдаты съели по чашке рисовой кашей, и весь караван
помчался дальше по степи. Уже не было надобности им скрываться от людей, теперь
возникла другая задача: никто из солдат не должен сбежать.
Так минул еще день пути и до прибытия в столицу оставалось совсем немного.
Был полуденный зной, когда Николаев, который ехал во главе каравана, увидел вдалеке
всадников. Они двигались им навстречу. Одылбек поднял руку, и караван остановился.
Когда всадники стали близиться, Николаев разглядел среди них Низома – молодого
командира артиллерийского отряда. Они были хорошо знакомы, и Низом почитал
русского полковника как своего учителя по военному делу. Однако советник был слегка
удивлен, ведь он ждал совсем других людей. Таксынбай оказался рядом, желая узнать о
причине задержки. Низом отдал им честь на российский манер. Затем командир
артиллеристов, с широкой улыбкой, рассказал, что у них закончились учения в Саране и
теперь возвращаются в Бухару. При этих словах он подмигнул Николаеву, и тот все
понял: значит, это дело поручено ему. Услышав это, Таксынбай легко вздохнул: «Ах вот
зачем советник ездил в Саран? Значит, там шли учения… Но зачем из этого надо было
делать тайну? Эх, какой глупый этот полковник, - усмехнулся про себя Таксынбай. –
Разве это тайна! Он даже не догадываешься, какими секретами эмира владею я – они
ничто в сравнении с твоими учениями, о которых болтают даже на базаре».
– Если вы едете в Бухару, то присоединяйтесь к нам, - предложил советник