Русская жена эмира
Шрифт:
Если в горах, то под скалой или каким-нибудь деревом. Если в степи – рядом с конем под
открытым небом, а в кишлаках находил себе место под крышей чайханы.
Чем дальше он удалялся вглубь высоких гор, тем реже попадались селения. Памирцы
ему нравились. Горные жители, при своей бедности, были к нему всегда добры, особенно
из-за знания Корана.
На восьмой день ему стали встречаться странные горцы – кяфиры, которые до сих пор
не приняли ислам и сохранили
презирал этот народ. Даврон ехал мимо их каменных домов и на гостеприимство кяфиров
не отвечал, будто они не существовали. Он не желал заходить в их жилища и принимать
пищу из рук неверных.
Высоко в горах, возле длинных языков ледника, стало холоднее, и ночью он уже
прятался в расщелине какой-нибудь скалы, укрывшись шерстяным одеялом. При этом
дервиш питался лишь сушеными фруктами и черствыми лепешками, замачивая их в
бурлящем потоке реки, который с грохотом катил вниз валуны. Такой образ жизни
нисколько не смущал его. Наоборот, в такие мгновения дервиш чувствовал себя ближе к
Богу. А когда ему нужно было расслабиться от долгой, утомительной езды, Даврон
сворачивал с дороги, ложился калачиком на камень, бросив под язык черный шарик
гашиша, и читал про себя молитву. Через некоторое время он мог опять двигался в путь,
чувствуя прилив сил во всем теле.
Только через восемнадцать дней Даврон добрался до Кашгара – китайской земли, где
проживало много мусульман из Туркестана.
За холмом в степи появился город с его стенами, минаретами и крышами глиняных
домов. Даврон облегченно вздохнул и остановил коня. Затем, закрыв глаза, прочитал
благодарственную молитву и двинулся вперед. Уже были видны городские ворота и
оставалось совсем немного, как в степи его нагнали какие-то всадники, человек двадцать.
Они молча окружили дервиша. Дервиша охватила тревога: вероятнее всего, это были
местные разбойники. О них рассказывали жители кишлаков, которые страдали от
бандитских набегов, они отбирали скот, муку и деньги. И все же лицо Даврона осталось
спокойным. Что взять с нищего странника!
– Эй, нищий, слезь с коня и подойди ко мне, - крикнул один из них, в черной папахе.
По его поведению было заметно - это главарь. Лет сорока, одет в полосатый сине-
зеленый халат. Остальные же - моложе, в поношенных летних халатах и необычных
треугольных шапках из войлока. Эти люди больше походили на монголов.
Неспешно Даврон сошел с коня и учтиво приветствовал главаря, прижав ладонь к
груди. В его глазах не было страха: он был уверен, что дервиша не ограбят, иначе это
большой грех для любого мусульманина. «Однако разбойники бывают разные, а что если
найдут в подкладке халата письмо?
– мелькнуло в голове дервиша, и стало ему страшно.
– Разве в таком положении можно будет незаметно уничтожить конверт? Я даже не успею
проглотить его».
– Эй, дервиш, откуда ты идешь и куда держишь путь?
– Я паломник из благородной Бухары и прибыл сюда, чтобы вознести молитву на
могиле святого Сулеймана.
Упомянув имя местного святого, Даврон произнес «Амин» и провел руками возле лица.
От таких слов вожак немного растерялся, а ведь он намеревался обыскать дервиша и
отнять последнее. Этот чужеземец оказался самым правоверным мусульманином, коль
явился из самой Бухары лишь затем, чтобы почтить святого, известного каждому
10
кашгарцу. И тогда разбойник задумался: «Похоже, это настоящий дервиш и не стоит
обижать его. А вдруг в своих молитвах он пожалуется на меня нашему святому
Сулейману, и тот пошлет на мою голову всякие беды или болезнь? Однако у него
хорошая лошадь».
– Эй, дервиш, откуда у тебя такой породистый конь? Не кажется ли тебе, что нищему не
к лицу иметь такое богатство?
– А ты хотел, чтобы я отправился в столь долгий путь на осле?
– Конечно, нет, но не на туркменском же скакуне, у которого очень высокая цена.
Случайно, ты не украл его у какого-нибудь богача?
– Не позволяй своему языку говорить столь дерзкие речи, ибо за такую ложь Аллах
может покарать.
– Ладно, я не трону святого нищего, но коня заберу: он явно не твой. Тебе еще с нами
повезло.
Разбойники были согласны с вожаком и закивали головами, широко улыбаясь. Затем
главарь подал знак одному из них. Тот сбросил на землю хурджун дервиша и сам
взобрался на скакуна. После они ускакали.
Даврон обозвал их слугами дьявола и проводил всадников глазами. Затем извлек из
сумки коврик, расстелил его и, сняв сапоги, вступил на него. Так он стал молиться,
опускаясь на колени и касаясь лбом земли. А завершил такими словами: «О Аллах, я
благодарю тебя, что остался в живых! Раз так, значит, я занимаюсь богоугодным делом.
Должно быть, разбойники были правы: не стоило мне отправляться в столь опасный путь
на дорогом скакуне». От таких мыслей на душе стало легко, потому что он на верном
пути. И завершив молитву, Даврон бросил сумку через плечо и зашагал по степи в
сторону города.
Оказавшись за городскими воротами, среди шумной толпы, он направился к базару.