Русские банды Нью-Йорка
Шрифт:
Кирилл нарочно начал с заведомо проигрышных идей, чтобы Брикс сам дошел до единственно правильного решения.
— Тогда остается только одно, — сказал он. — Надо сделать так, чтобы исчез осужденный.
— Кому ты это объясняешь? — вяло возмутился Энди. — Я и сам знаю. Но нельзя организовать побег за пять минут. Ты видел тюрьму?
— Да. Ничего особенного.
— Ты видел ее снаружи. А я в ней сидел. И если Генри упрятали в камеру смертников, то это значит, что он сидит в клетке, прикованный к двум стенкам. Вот такими толстенными цепями. Даже если мы
Энди спрыгнул со стола и принялся ходить по комнате. Кирилл обрадовался. Его приятель, кажется, начал приходить в себя.
— Были бы под рукой все мои друзья… Я думал, что адвокат сможет потянуть время. Мне бы еще хотя бы неделю! Я бы собрал два десятка бойцов. А с моими парнями можно штурмовать любую крепость.
— Здесь нет крепостей, — сказал Кирилл. — Здесь всего лишь двухэтажный каменный дом, который охраняют несколько бездельников. И сейчас, когда заключенных повели на обед, охранников в тюрьме стало еще меньше.
Брикс стукнул себя кулаком по лбу:
— Обед! Меня тоже не водили жрать, когда я сидел! Интересно, кто кормит Генри?
— Я видел женщину, которая вошла в тюрьму с узелком, — сказал Кирилл. — И проследил, где она живет. Наверно, это хорошая знакомая твоего брата. Ее лицо было заплаканным, когда она вышла.
— Черт побери! Да сейчас у многих девчонок в Техасе глаза на мокром месте! — Энди схватил Кирилла за плечи. — Так ты знаешь, где она живет? Идем к ней немедленно!
— Не сейчас. Мы дождемся темноты.
— Крис, ты чего это раскомандовался? — Брикс прищурился. — Я в два раза старше, и я тут каждую собаку знаю, а ты командуешь?
— Я не командую. Просто не хочу, чтобы тебя на улице узнал кто-то кроме собак.
Тетушка Паулита Гонсалес жила рядом с тюрьмой. Она уже привыкла к тому, что к ней обращаются за помощью знакомые и незнакомые люди, чьи родственники оказались за решеткой. Генри Брикса она знала еще с тех пор, когда тот впервые появился в Маршалле — нескладный подросток с вечно испуганным лицом, сиротка с Востока, искавший своего прославленного братца.
Вместе с Бриксами Паулита работала на Остина Крейна. Она нянчила его детей, а Генри и Энди так же заботливо нянчились с его телятами. Когда началась война с Чемберленом, усадьба Крейна превратилась в крепость, и Паулите вместе с другими женщинами приходилось превращаться то в сестер милосердия, то в подносчиц патронов, то в плакальщиц на похоронах. А после войны ее хижина на окраине часто становилась прибежищем для уцелевших стрелков Остина Крейна, которые могли переночевать здесь перед тем, как скрыться в Команчерии.
Скрыться, однако, удавалось не всем. И тогда Паулита пекла кукурузные лепешки, наливала кувшинчик молока и шла с узелком к шерифу, чтобы тот разрешил передать посылочку очередному бедолаге, одному из ее «троюродных племянников». Она и Энди Брикса назвала племянником, обняв его при встрече, и Кириллу сказала, усаживая за стол:
— Выпьешь чего-нибудь, племянничек?
— Нам нельзя, — отрезал Энди. — Поесть — поедим, а для выпивки найдем другое время.
Тетушка Паулита знала всех жителей Маршалла. И ей было особенно больно оттого, что сейчас ее любимчика охраняли те, с кем он когда-то воевал — Боб Олинджер и Джим Белл. За этими бродягами значилось не меньше преступлений, чем вешали на Генри. Но они попали под губернаторскую амнистию, а он — нет.
И вот теперь они измывались над ним и постоянно грозили, что никакой пересмотр дела его не спасет. Олинджер недавно купил новенький дробовик и хвастался, что приготовил для Генри отборную картечь. Генри даже отказался ходить на обед в отель, потому как опасался, что эти подонки застрелят его, а потом заявят, будто он пытался бежать…
— Двое? — переспросил Кирилл.
— Да, оба они отъявленные бродяги и убийцы, душегубы и просто ворье, что Боб, что Джимми. Особенно Боб на Генри нашего злится, просто лютой злобой горит…
— Еще бы, — хмыкнул Энди. — От шайки Олинджера только он один и остался, и то потому, что успел смыться раньше, чем мы начали стрелять. А мы с Генри вдвоем положили пятерых, и еще троих скрутили. Еще бы ему не злиться.
— Погодите, — сказал Кирилл. — Выходит, Генри охраняют только двое? Я видел парня с двустволкой, он вел заключенных на кормежку. Выходит, в это время Генри вообще остался один на один с надзирателем?
— Это не та двустволка, — вздохнула тетушка Паулита. — Свой новый дробовик Боб держит в оружейном шкафу, бережет его специально для Генри. Так и говорит, бродяга!
— Их двое, и нас двое…
— Крис, постой, уймись, — Энди потрепал его по плечу. — Во-первых, там, кроме Боба и Джима еще человек пять. А во-вторых, Генри сидит в клетке, закованный, они могли вообще оставить его без охраны. Куда он денется?
— Нет, племянник, их там двое, — сказала тетушка Паулита. — Чарли, Фрэнк, братья Хуан и Хосе — все они с шерифом уехали. А эти двое бродяг остались. Я даже думаю, не просто так. Может, шериф-то им и поручил нашего Генри погубить. И клетку они не запирают, и Джимми с ним даже в покер играет. Жульничает, и дразнится все время, но Генри не поддается, отшучивается. Нарочно хотят все так обставить, чтоб у него терпение лопнуло, чтоб он попытался убежать. Тут-то они…
Она перекрестилась и подложила на их тарелки еще по одной порции фасоли.
— Вы ешьте, ешьте. Подкрепитесь перед дорогой. Вам тут задерживаться нельзя.
— Мы и не задержимся, — пообещал Энди, подмигнув Кириллу, и бодро заработал ложкой. — А вы, тетушка, когда понесете завтрак, передайте-ка для Генри вот это.
Он стянул с шеи шнурок с медальоном.
— Пусть наденет. Ему сразу легче станет.
Тетушка Паулита вытерла глаза краем косынки.
— Легче? Ох, Энди, я представляю, с какой улыбочкой Джимми отдаст ему этот медальон. И что он ему скажет, тоже знаю. Они ведь уже часы считают до казни…