Русские флибустьеры

Костюченко Евгений Николаевич ""

Таким было начало многоходовой комбинации, разработанной в самых потаенных кабинетах Зимнего дворца.

А вот каким было ее развитие.

Ашиновские казаки высадились на сомалийском берегу и основали станицу Новая Москва. Спустя пару месяцев французская колониальная администрация расценила эти действия как акт агрессии. Казачье поселение было снесено с лица земли огнем подошедших к берегу крейсеров, а сами казаки под конвоем выдворены в Египет, откуда их с большим трудом удалось переправить обратно в Россию на русских военных кораблях.

Деятельность Малыгина в Индонезии имела мало общего с его первоначальными планами. Местный раджа приблизил к себе инженера, прекрасно говорящего по-английски, по-китайски, по-голландски. Но, видимо, темой их бесед стала не только нефтедобыча. Спустя пару

лет российский консул направил в МИД секретную депешу с сообщением о том, что балийский раджа готов признать суверенитет любой европейской державы, лишь бы избавиться от ненавистных ему голландцев. Пока в России взвешивали, поддержать ли островитян, да в какой форме, да в какие затраты сия поддержка обойдется - островитяне ждать не стали. На Бали вспыхнуло восстание. После кровопролитных боев оно было подавлено голландскими войсками. Малыгина схватили и бросили в тюрьму. Утверждали, что он не только сочувствовал мятежникам, но и был их военным советником. Никаких доказательств у обвинителей не имелось, однако Малыгин не стал дожидаться суда и бежал из тюрьмы.

Что же касается гидрографа Беренса, то он продолжал бороздить Карибское море, отбирая пробы воды и грунта и педантично нанося на карту результаты своих исследований.

К середине девяностых годов Особое совещание по морским базам уже могло бы ответить на вопрос - где и как будет заправляться топливом русский крейсерский флот, не имеющий постоянных угольных станций?

Рассчитывать на заправку в нейтральных портах? Это рискованно, с учетом возможностей дипломатии и разведки противника. Пополнять запасы за счет перехваченных судов? Но кто знает, сколько таких захватов удастся произвести, а уголь нужен постоянно. Средний крейсер имеет запас на десять суток хода. Бункероваться в открытом море с угольщика можно только при спокойной воде, да и то - если корабли найдут друг друга. Вот если бы назначить место встречи не в открытом море, а в тихой бухточке~

После долгих дебатов сочли наиболее рациональной следующую схему. В нейтральном порту фрахтуется судно-угольщик. Соблюдая меры предосторожности от наблюдения противника, оно приходит в определенное место. Таким местом должна быть малоизвестная бухта в нейтральных водах, доступная для крейсеров. Там, на тихой воде, вдали от лишних глаз, происходит бункеровка. И крейсер снова направляется в оперативный район.

Таких стоянок нашлось не слишком много. Всего три.

Российские газетчики сначала превозносили атамана Ашинова, называя его «русским Магелланом», а после возвращения смешали его с грязью. Они, наверно, взвыли бы от ярости, узнав, что Особое совещание сочло результаты ашиновской экспедиции вполне удовлетворительными. Да, к сожалению, государство российское так и не обзавелось собственной колонией на африканском берегу. Но пока несостоявшиеся колонисты обживали берега Таджурского залива, все его укромные бухты были обследованы морскими офицерами, входившими в состав экспедиции под видом агрономов. Побывала в заливе и русская канонерка, промерив глубины. На берегу были установлены навигационные знаки. Да, от станицы ничего не осталось. Но остались связи с местным населением, между прочим, православного вероисповедания. И ничто не препятствовало использовать эти связи в дальнейшем. Скажем, для того, чтобы в нужное время обозначить удобные подходы к бухте для последующей бункеровки.

А вот героические усилия Василия Малыгина, направленные на создание военно-морской базы в районе Индонезии, Особое совещание посчитало нецелесообразными. Содержать такую базу было бы слишком дорого, а в случае войны она бы не устояла под атаками немцев или англичан, имевших здесь огромное влияние. Кроме того, Индонезия слишком удалена от района основных операций российского флота.

Итак, Особое совещание признало полезным дальнейшее развитие африканской стоянки и решило отказаться от стоянки индонезийской. Оставался невыясненным лишь один вопрос - что делать с бухтой, облюбованной на Кубе гидрографом Беренсом?

Отношения с Испанией были традиционно теплыми, но не более того. Пойдет ли регентша Мария-Кристина на тайное военное соглашение? Не побоится ли реакции англичан и американцев, если им станет известно о строительстве морской станции?

Чтобы склонить

испанцев к сотрудничеству, потребовались настойчивые, хотя и деликатные, усилия лучших российских дипломатов. Многие из них получили ордена и повышения по службе, когда, наконец, удалось подписать первое соглашение о военно-морской базе. Щедро раздававший награды император был бы немало удивлен, узнав, что Мария-Кристина тоже высоко отметила заслуги своего дипломатического корпуса. Ведь Испания рассчитывала выбраться из опасной передряги, опираясь на русское плечо, так вовремя подставленное.

Все дело было в том, что Мадрид пытался любой ценой избежать военного столкновения с Северо-Американскими Штатами. Армия была изнурена боями с кубинскими и филиппинскими повстанцами. Коммуникации, растянутые на тысячи миль, были легко уязвимы. Администрация колоний погрязла в казнокрадстве и не предпринимала ничего для укрепления обороны.

Командующий Антильским фронтом маршал Бланко понимал, что неплохо бы направить в кубинские воды побольше кораблей, да только где же их взять? Испанский королевский флот влачил жалкое существование, да к тому же был распылен по трем океанам. Но если на Кубе появится военная база дружественного государства, ею можно будет хотя бы немного прикрыться. Укрепрайоны Гаваны и Сантьяго были, по мнению Бланко, неприступными. Эти морские крепости обладали не просто множеством орудий и мощными укреплениями, в них была доведена до совершенства система огневых точек, перекрывающая сухопутные подступы. А с моря Гавану и Сантьяго должна была прикрыть флотилия адмирала Серверы. Так что за северо-западный и юго-восточный берег можно было не волноваться. Но противник мог зайти со стороны Юкатанского пролива. Вот если бы там, на юго-западном берегу, словно по мановению волшебной палочки, появился еще один укрепрайон, пусть даже не совсем испанский, пусть и наполовину российский~

Эта волшебная палочка была в руках русского императора. Александр Третий взмахнул ею, и транспорты с «добровольцами» тронулись в далекий путь из Владивостока и Батума.

На батумском пароходе теснились три сотни оборванцев, спешно зачисленных в Кубанское казачье войско. (Остряки тут же переименовали их в «кубинских» казаков.) Они прибыли на Кубу в сентябре и принялись валить лес, копать колодцы и строить бараки.

В декабре к ним присоединились пассажиры тех пароходов, что вышли из Владивостока. Среди них были казаки-амурцы, входившие в конвойную сотню. Но большей частью эти «добровольцы» просто сменили одну каторгу на другую. По всему Забайкалью и Амуру, от Нерчинска до Сахалина из тысяч арестантов были отобраны те, кто имел хоть какое-то отношение к флоту. Бывшим матросам, кочегарам и машинистам было сказано, что остаток срока они отбудут в заморских землях, и срок тот будет изрядно сокращен, и, выйдя на свободу, они станут служить в портовой команде - если, конечно, не захотят вернуться в Россию.

Почему Особое совещание решило выбрать для строительства базы именно моряков? На то было много причин. Неискоренимая флотская дисциплина, вбитая кулаками боцманов, должна была в новых условиях уравновесить почти полное отсутствие конвоя. Возвращение в знакомую обстановку должно было способствовать укреплению созидательного духа. Кроме того, набранный контингент уже обладал необходимыми навыками с учетом того, что в будущем основным занятием портовых команд станет обслуживание заходящих кораблей и загрузка на них угля. Но была еще одна причина. Практика морских перевозок заключенных показала слишком высокую смертность среди них, вызванную как общим истощением, так и тяготами плавания. Только люди, уже проверенные морем, способны были совершить столь длинный переход, не понеся существенных потерь.

Расчет оправдался. Преодолев Тихий океан, обогнув мыс Горн и дважды перешагнув экватор, каторжане сбросили за борт всего-навсего шесть покойников.

Особое совещание хотело обмануть смерть, но та ударила оттуда, откуда не ждали. От таинственной и неизлечимой болезни умер Александр Третий, и вместе с ним умерли и все военно-морские программы. Морское министерство несколько раз перелопатили. К тысяча восемьсот девяносто восьмому году никто из высших морских чиновников и не знал о строительстве русской базы в Карибском море. А те, кто знал, уже не могли ей ничем помочь.