Русские истории

Расторгуев Андрей Петрович

II

Моря окраина,луч фонаря посреди.Медитерранеа —будто и впрямь на меди:позеленевшие ликиантичных боговсмотрятся в тусклые бликиночных берегов,плоских от бременитысячелетий и войск…Местному временижизнь моя – масло и воск:каплей, на памятине отражаясь ничьей,канет во пламенисолнца, лампад и свечей…Давняя, данная,манной меня не маня,обетованнаяэта земля не моя.Но на прощаниев

очередную волнуМедитерранеамедную лепту метну.

III

Я – только ячея,зерно земного проса…Какая толчеяна виа Долороза!Искать нетленный следзачем, скажи на милость,где всё переменилосьза двадцать сотен лет?За лавкою – лабаз,исполненный соблазна,и муэдзин намазвещает громогласно.За древние делане ведают позорасумятица базара,мечетей купола…Высок и не багровнад головою полдень.Во храме вправду гроб,да вправду ли Господень?Не лжёт ли вещество,означившее обокцепочку остановокмучительных Его?Что грудью уловлю,что вырастет в итоге?Чем жажду утолюна каменной дороге?..И снова путь Христа —на веру и во имя.Во Иерусалиметакая суета…

IV

Пахли миро и ветки мирта,но сказал ожидавший их:– Не ищите Его средь мертвых,а ищите среди живых…Поэтическая омерта,звон оружий сторожевых:иногда поминают мёртвых,а живых – на три ножевых.Но – афера или оферта —растворяется в дождевых:не ищите меня средь мертвых,а ищите среди живых…

V

Две статуи – от времени седые,а поглядел – и словно осиян:о, Господи – какие молодыеМария и апостол Иоанн!Художество иное – дело вкуса,но истинное ломится под дых:выходит, что земного Иисусаистория – она про молодых…Не потому ли, не увековеченв соблазну отвечающей плоти,всё больше молодых красивых женщинс годами я встречаю на пути?Разбрасываю камни и плоды я,мне сердце распирает океан.Но, Боже мой – какие молодыеМария и апостол Иоанн…

VI

Эне, бене, рики, бос,прятки-перепрятушки…Сидит босенький Христосна руках у матушки.Из объятия Её —тёплого, охранного —видит острое копьёда крыло архангела.– Мама, мамочка – не лгу:вот, что будет далее…Потерялась на бегулевая сандалия…Что сулится, может быть —бронью не оденешься.Выходи – тебе водить.От судьбы не денешься.Но пока не отрешуна дорогу лютую,дай согрею, отдышуножку необутую…

VII

Ни эллина, ни иудея —литая словесная связь…Здоровая вроде идея,а всё-таки не прижилась.Немногое сонную совестьбольнее берёт за живьё,чем эта еврейская повестьво всех вариантах её.Но

каждый крещёный народец,своё различая с небес,рисует глаза Богородицна собственный лад и разрез.И русский душевнее верити молится: «Боже, прости…»во храме у моря Кин'eретво имя двунадесяти.Когда б, о несходстве радея,мы тем исчерпались дотла…Старинная вроде идея:ни эллина, ни иудея —а всё-таки не умерла.

VIII

Разум и вера в ссоре, пока векав Мёртвое море течёт Иордан-река.В зеленоватой мути её пучинотсвет небесной сути неразличим.Даже в рубахе белой и наготе:падает луч на тело – а в темноте…Он погодя пробьётся – неявный свет,если в душе найдётся небесный след,если в сердечной стыни в солёный годне расплескаешь ты иорданских вод,где, огибая глыбы, глотая ил,моет нам ноги рыба Эммануил.2012 г.

Коктейл «Пасифик»

«Welcome to the Hotel California…»

Культовая песня 1970-х гг.

I

Случай вышел вроде манника:коль нап'aдала – не зря…Тихий берег. Санта-Моника.Середина января.Крайний Запад. Калифорния.Волны, солнце, неглиже…Жаль, оделся не по форме я —плавок нету в багаже.Чумовое ощущение:в январе – да в океан.А на родине – Крещение:люди рубят иордань,достают грибы из погреба,ставят хлебное вино…По канону ли, апокрифу —то Всевышнему одно,лишь бы в новом поколениине дожились до чумы…И темнеют в отдаленииголливудские холмы.

II

У далёкого меридиана,у черты примирения датстранно на берегу океаназнать, что родина – там, где закат.В озаренье, не менее странном,уловить, как мал'oе дитя:солнце падает за океаном,неизменно за ним восходя.И додумать легко и внезапно,умеряя щенячий восторг:если долго стремиться на запад —непременно придёшь на восток.И, душою живой не отчаясь,догадаться в темнеющий час:этот шарик, исправно вращаясь,сам собою не вывезет нас.

III

Губами веду по краюбереговому —как будто перебираюдорогу к дому.Сначала – прохлада бризаи мятный ворсдо рисовых зёрен Фрискои Форта Росс.Чем ближе дыханье севера,стон металла —острее кристаллы сахара,тон ментола,а где ветерок буранапо волоскам —на краешке океанаотвесный скол.Хоть малый – да не щербинка,не брод коровий.И на языке солинка —воды ли, крови ль?А дальше тепло и горько:едва разжал —и лавою льётся в горлоглубинный жар…Напьёшься по горловину —какая чашахотя бы наполовинумогла быть наша!И почта в ответ на фоткитотчас:– Дон-дин!Во Владивостоке сопкиодин в один…2013 г.