Русские оружейники
Шрифт:
– Товарищи, прошу вас еще раз внимательно осмотреть образец и высказать свои пожелания, – сказал Дегтярев. – Лучше самим заметить недостатки, чем слушать, когда о них скажут другие.
– Мы сделали все, что можно.
– Ну так пожелайте удачи – через час-полтора я выезжаю в Москву. Наше ружье будут рассматривать в Кремле в Комитете Обороны.
Оружие против танков
В Министерстве вооружения Дегтяреву сообщили, что до показа правительству противотанковое
Рано утром Дегтярев вместе с работниками министерства выехал на полигон; он хотел своими глазами увидеть, как будет действовать его изобретение.
Еще вчера вечером Василий Алексеевич узнал, что одновременно с его ружьем будет испытываться противотанковое ружье Симонова. Это известие было для него неожиданным, и он даже переспросил:
– Какого Симонова, Сергея Гавриловича?
– Да, Сергея Гавриловича, вашего ученика.
– Неужели? – обрадовался Василий Алексеевич. – Давненько мы не видались… Интересно посмотреть на его изобретение.
Дорогой Василий Алексеевич думал о Симонове, вспоминая, как тот деревенским пареньком пришел в 1918 году в образцовую мастерскую, как он учился, рос, познавая оружейное дело и конструкторское искусство. Как с организацией серийного производства пулеметов «ДП» они с Федоровым послали его руководить самым ответственным участком производства – сборочным цехом. Шли годы… И вот тихий, скромный оружейник Симонов изобрел самозарядную винтовку. Она прошла успешно несколько испытаний, и Симонова направили в Ижевск налаживать массовое производство своего изобретения.
Идут годы. Отделенные большими расстояниями друг от друга и поглощенные своей работой, они не видятся и лишь по рассказам друзей знают друг о друге.
Но вот и полигон.
Василий Алексеевич выходит из машины и, присматриваясь, в группе людей узнает невысокого плотного человека в темном пальто, в кепке, с простым лицом рабочего.
Человек этот, заметив Дегтярева, поспешил ему навстречу. Его серо-голубые глаза приветливо улыбнулись, и небольшая жесткая рука крепко пожала руку Дегтярева.
– Здравствуйте, Василий Алексеевич, очень рад вас видеть.
– Здравствуйте, Сергей Гаврилович, здравствуйте! Давненько вас не видел… похудели вы, видно, достается…
– Да вот противотанковое разрабатывал, Василий Алексеевич, сами знаете, не до отдыха.
Пока шли приготовления к стрельбе, конструкторы присели на скамеечку.
Василий Алексеевич не спеша достал свою трубочку, закурил и стал расспрашивать Симонова о том, как он живет, в каких условиях работает, не помешали ли ему фашисты, не бомбили ли.
– У меня все благополучно и в работе и дома, – сказал Симонов. – А как у вас?
– У нас тоже все по-хорошему. Слышал, вы, Сергей Гаврилович, сделали пятизарядное?
– Да, пятизарядное, – подтвердил Симонов.
– Это хорошо, молодцом! А я вот торопился, сделал однозарядное, правда, стремился к тому, чтобы было полегче… Народ у нас золотой, Сергей Гаврилович, так работали, так трудились, что рассказать невозможно. Ну, да, чай, не забыли мастерскую-то?
– Что вы, разве можно забыть… Все мои старые друзья с вами работают: Голубев, Кузнецов, Зернышкин! Как они?..
– Герои, Сергей Гаврилович, одно слово – герои! Работают не щадя себя!
В это время члены комиссии подошли к стрелкам, которые должны были испытывать новые образцы, и конструкторов позвали.
– Ну что ж, пойдемте, Сергей Гаврилович, – сказал Дегтярев. – Желаю вам успеха!
– И вам от души, Василий Алексеевич!..
Они подошли к месту испытаний.
Испытания велись очень долго. Из ружей стреляли и лежа, и стоя, и с упора: прямо и под разными углами наклона. Симонов все время стоял рядом с Василием Алексеевичем, наблюдая за стрельбой.
Он думал лишь о том, чтобы какое-нибудь ружье (неважно чье) выдержало испытания и было бы принято на вооружение. Оно было сейчас до крайности нужно фронту, так же, как противотанковые пушки. Ружье даже имело свое преимущество перед пушками – его можно было сделать во много раз легче, быстрее и дешевле.
Василий Алексеевич в эти минуты думал о том же. Если бы вдруг объявили, что принимают ружье Симонова, он с радостью бы пожал руку своему ученику. А если бы одобрили его ружье, но предложили бы в нем сделать кое-какие переделки, то и он и Симонов сейчас, здесь же на полигоне, взялись бы за эту работу. Оба они думали о судьбах Родины, и в эти грозные дни личные интересы для них не существовали.
У обоих была одна цель – вооружить мощным оружием доблестных советских воинов, и все их мысли и желания в эти минуты сводились к тому, чтобы дать воинам такое оружие, которое бы остановило танки врага.
Но оба ружья работали хорошо. Если и случались маленькие заедания, то их тотчас же устраняли сами стрелки.
Испытания закончились поздно вечером. Конструкторы не могли определить, которое из ружей предпочтут. Члены же комиссии, забрав все материалы и образцы, уехали в Москву, не объявив своего решения.
Симонов заметно волновался.
Василий Алексеевич, очевидно желая успокоить его, сказал:
– Ну, Сергей Гаврилович, судя по стрельбе, мы оба потрудились неплохо! Я доволен, какое-нибудь из ружей будет принято несомненно.
– Я тоже так думаю, – согласился Симонов.
– Жалко, что не объявили решения теперь, – сказал Василий Алексеевич. – Ну да ничего, надо думать, завтра же узнаем результат! Желаю вам всего доброго! До завтра…
На другой день Василия Алексеевича вызвали в Кремль. Когда он приехал, члены правительства уже рассмотрели оба ружья.