Русские понты: бесхитростные и бессовестные
Шрифт:
Усиливающееся из года в год самовлюбленное упоение актера собственным имиджем и то и дело проступающая в его сценическом поведении претенциозность эстрадного гранда невольно заставляют предположить, что, аттестуя свою работу как китч, он действительно не испытывает ни малейшего творческого дискомфорта. Он делает именно то, что умеет, и не стремится быть лучше. И это вызывает искреннее сочувствие к талантливому артисту. Даже больше, чем к его зрителям, вынужденным платить дважды за этот юмор. [214]
214
Гусев А. Дешево и сердючно // Столичные новости. 2002. 29 янв.
В такой раздраженной рецензии звучит обида: глубокое (но неоправданное!) ощущение неловкости за собственную «провинциальность»,
В контексте Евровидения зачастую мы испытываем то же самое: попсе хочется проявиться на международной сцене (даже если конкурс давным-давно обратился в ежегодный супериронический фестиваль китча и сексуальных, чаще всего голубых, инсинуаций). А когда ничего не вытанцовывается, участники сразу стараются отмежеваться от мероприятия, симулируя полное отсутствие интереса к нему, если не пренебрежение. Когда в 2007 продюсер Макс Фадеев вывел на Евровидение по-настоящему качественный поп-сингл вместе с проектом «Серебро» и ничего не вышло, даже пресса сразу продемонстрировала незаинтересованность. Поражение «Серебра» перед Сердючкой, представляющей Украину, объяснилось тем, что «бездуховность победила пошлость, а пошлость победила претенциозность». [215] Тема, видимо, больная.
215
Бездуховность победила пошлость, а пошлость победили претенциозность // Новоскоп. ру. 2007. 13 мая.
А жаль, так как в музыке мы видим по крайней мере три из четырех категорий, в которых Бадью обнаруживает настоящий потенциал истины: искусство, любовь и политику. «Науку» включать в этот список сложно или можно только в случае, если речь идет об экспериментировании в суперсовременных или электронных жанрах.
По пути к этой возможности истины понт неотделим от шоу, особенно в творчестве юных исполнителей. Им много всего надо доказать: умение найти грань между членством в коллективе («Хочу быть принятым») и слегка снисходительным превосходством над ним («Уникальным быть круче») — дело не из самых тривиальных: «Суровые, с гитарами наперевес — идут грудь колесом, глаза в сексапиле, тащат свои инструменты с чувством превосходства над нами, над обывателями. Все видели? Очень выразительная картинка — волосы-то длинные, одежда с претензюшкой, поступь самая звездная…». [216] А как насчет искусников и виртуозов, давно усвоивших, что такое хорошо и что такое плохо? Тех, кто представляет апогей солидных, «нешуточных» жанров, в которых воистину сходятся кенотические обычаи и теперешний мессианизм? Обсудим «Аквариум» — поскольку это они мурлыкали в альбоме 2006 года «Беспечный русский бродяга», что «Главная национальная особенность — понт! Неприглядно, слякотно и вечный ремонт. Говорят, с этим можно справиться, если взяться дружно».
216
Понты у начинающих, или как с ними бороться? // Guruken/LiveJournal. 2007. 17 окт.; Pcmusic.ru, 2007, 13 дек.
Главная проблема в том, хочет ли публика подобной не-шуточности? В одном недавнем интервью Шнур затронул именно этот вопрос: «Я же не кидаю понты, что я — авторитет. Я же не говорю, что вот, ребята, так живите…» [217] Другие певцы, однако, кидают. Иногда складывается мнение, например, что русский рок не может преодолеть свою нешуточную, нравственно уверенную снисходительность, свой «авторитетный» облик, обусловленный тенденцией к бинарному мировоззрению: «Мы — противники и мы — правы!»
217
Шнур: я же не кидаю понты, что я — авторитет // Правда. ру. 2003. 17 июн. URL: http://www.pravda.ru/showbiz/russian/17-06-2003/31454-leningrad-0
В ставших почти штампами строках Гребенщикова типа «рок-н-ролл мертв, а я еще жив» есть явный намек на процесс, а не цель. И это хорошо. Русский рок в целом, однако, редко освобождается от необходимости противостоять чему-либо. Поэтому он и достиг пика самоопределения в тени своевольных политических сил. Идеология, своим неизменным давлением на рок, сама и выковывала его как инструмент протеста, а не «творчества» а-ля Бадью. Она его ограничивала и заставляла чаще всего выбирать цель вместо процесса. И это плохо. Поклонники «Аквариума» нередко и нечаянно перефразируют строки Гребенщикова так, что получается фраза «Русский рок мертв, а я…». Здесь намек, что для рока действительно характерна давнишняя тенденция браться за этические, бинарные, общественно значимые роли («Мы — лучше»), но тем не менее сам БГ вроде бы избегает всех аналогичных тупиков и философских капканов, благодаря склонности к мирным абстракциям буддизма. В этой главе посмотрим, как именно — и получается ли у него.
Звучит это все довольно веско, но куда делось развлечение или веселье? В противостоянии между Веркой и Борей пустышка явно лидирует, если самое главное — это действительно шоу. «Параллелизм “Аквариума” [его бинарность] относился не только к официозу. Он был еще и перпендикулярен нормальной, простой, правильной жизни. Правильной, но безумно скучной. Теперь-то мы знаем, кто победил в этом противостоянии — попса. Не эстрадная, а, если можно так выразиться, попса по жизни. Сохранилась разве что “главная национальная особенность” — понт… Понт и попса — близнецы-братья». [218] Ну, да ведь всех денег не заработаешь. Кое-что придется спереть!
218
Гребенщиков и понты // Пресс-секретарь. ру. 2007. 8 июн.
Заключительная мысль в цитате весьма дискуссионна, поэтому на следующих страницах попробуем разобраться и во взаимоотношениях между этикой и верой, «правильной» музыкой и ритмической, океанической истиной, которая выше всякой назидательно-этической цели. Вероятность успеха в этих отношениях порой кажется небольшой. Когда у художника ничего не выходит, то, может быть, как у Верки, лишь «бокал» позволяет нам сохранять надежду.
Слушаешь по радио дешёвые понты. Оттуда все кричат: «Ты не будешь, как мы!» И эти уроды совершенно правы: Мы не собираемся продавать свои тексты, И нашим стилем не станет попса. Вся эта лажа нам не нужна. Лучше соберемся и водочки попьем, Если не поможет — мы косяк забьем. [219]219
Понты // RealMusic.ru. 2006. 23 июл.
Кто тут виноват? Кто стал первым понтоваться на эстраде и начал этот жанровый мордобой — и когда? Многие полагают, что сегодняшняя музыкальная показуха началась с Богдана Титомира, особенно с его манеры поведения до и после выступлений, т. е. с попыток представить эстрадное зрелище как круглосуточную реальность, как «попсу по жизни». В пик популярности приезжал он нередко на мероприятия на нескольких дорогостоящих тачках и «в его свите всегда была пара-тройка известных порномоделей»! [220]
220
Мелевская А. Как выпендриваются наши звезды // Комсомольская правда. 2005. 21 окт.
Его жизненная позиция до сих пор не меняется, особенно после недавнего дуэта с Тимати, рэпером следующего поколения: «У меня на многих куртках написан слоган брутальных рокерских байкеров: “Трахнуть, задр*чить и вы*бать меня можно только после смерти!”». Может, у него тоже строгие моральные принципы в духе перестроечного рока? «Да! Я пропагандирую, чтобы нашу молодежь не развращали и не делали из молодых ребят педиков на велосипедиках, не воспитывали геев». [221] Ну вот, спасибо. Туг кончается этика или политика и начинается понт. А может, наоборот.
221
Богдан Титомир: Трахнуть меня можно только после смерти. (Материал из Интернета. В настоящее время источник удален.)