Русские в СССР. Потерпевшие или победители?
Шрифт:
Да, Российская Федерация действительно сумела избежать распада – с большим трудом. Но ведь удельный вес национальных республик был в ней не таким уж и большим. А теперь представим себе, что в РСФСР входили бы – и Украина, и Белоруссия, и Молдавия, и Прибалтика, и Средняя Азия, и Закавказье. Разве это не усилило бы центробежные тенденции?
Мне могут возразить, что автономные республики не имели права на выход из состава России. Правильно, но в эпоху революционных перемен право приобретает весьма эфемерный характер. Разве Советский Союз распался в соответствии с нормами права? Поэтому отсутствие права на выход могло лишь замедлить сам процесс. Ну, пришлось бы идеологам сепаратизма чуть больше посидеть за письменным столом с тем, чтобы обосновать сам сепаратизм.
И вот еще один важный вопрос – к чему бы привел распад такой вот федерации? В 1991 году от СССР осталась РФ, которая все-таки была ядром исторической, «большой» России. (И в качестве такового может стать основой для
Давно уже пора понять, что СССР пал не потому, что делился на союзные республики. (Хотя данное обстоятельство и облегчило распад, да и вообще принесло много управленческих проблем.) Великий Союз пал потому, что его общественный строй представлял собой некий социальный гибрид. С одной стороны, в стране не было частной собственности, и все принадлежало «народу». С другой стороны, все средства производства контролировала партийно-государственная бюрократия, выступая в роли этакого коллективного капиталиста. Такая половинчатость грозила взрывом. Рано или поздно, но партийно-государственные контролеры должны были захотеть стать полноправными собственниками. И в 80-е годы они этого захотели. При этом, понятное дело, региональные бюрократы захотели стать независимыми от центра. Распил общенародной собственности закономерно предполагал и распил единого государства – тут все взаимосвязано. И не так важно – какое административно-территориальное деление существовало бы на тот момент. Главное, что была всесильная администрация, которая по-любому использовала бы властный ресурс на местах.
Сталин в свое время приложил максимум усилий для того, чтобы сломать всевластие бюрократии, которую он называл «проклятой кастой». В середине 30-х годов он затеял крупномасштабную ротацию кадров, призванную ограничить влияние бюрократии и сделать ее подконтрольной – как государственному верху, так и народным низам. Существуют архивные данные, согласно которым Сталин и его окружение планировали провести именно альтернативные выборы в Верховный Совет. А уже после войны А.А. Жданов разработал новый проект программы партии. В нем предполагалось включить в управление СССР всех его граждан (само управление планировалось постепенно свести к регулированию хозяйственной жизни). Все они должны были по очереди выполнять государственные функции (одновременно не прекращая трудиться в собственной профессиональной сфере). По мысли разработчиков проекта, любая государственная должность в СССР могла быть только выборной, причем следовало проводить всенародное голосование по всем важнейшим вопросам политики, экономики, культуры и быта. Гражданам и общественным организациям планировалось предоставить право непосредственного запроса в Верховный Совет. Увы, каждый раз реформы наталкивались на ожесточенное сопротивление бюрократических кланов, в котором они и увязали. Сталин, конечно, сумел осадить бюрократические кланы, без чего не было бы элементарного единства государства. Но уничтожить бюрократизм, присущий СССР, он так и не смог. Для этого нужно было открыто заявить о сущности общественно-государственного строя, то есть выступить в роли революционера. Мало того, необходимо было также открыто выступить против «марксизма-ленинизма», составляющего идеологическую основу правящей партии. Дело в том, что в СССР мощь госбюрократии была многократно усилена мощью партийной номенклатуры. Более того, последняя подмяла под себя первую, осуществив сращивание партии и государства. При этом партийное чиновничество оправдывало свое господство вполне по-жречески. Оно ведь претворяло в жизнь «единственно верное учение», которое сулило всем народам небывалое, идеальное общество – коммунизм. Следовательно, и условия для жрецов такой вот «религии» должны быть созданы соответствующие. (Когда бюрократия окрепла совершенно и стала предельно коррумпированной кастой, то она избавилась и от своей партийной колыбели.)
Перед Сталиным было два пути. Первый – революционный. Он мог бы открыто выступить против утопической идеологии коммунизма и попытаться заменить ее прагматической идеологией национального социализма (сильное государство плюс социальная справедливость). Из этого вытекало бы требование поставить государство выше партии, а саму партию сосредоточить на идеологической работе. Как прагматику и государственнику, Сталину это подходило
Подобная идеологическая реформация потребовала бы и развенчания Маркса с Лениным, как убежденных сторонников воплощения в жизнь коммунистической (безгосударственной) утопии. Вот тогда и было бы логичным потребовать переформатирования СССР в единую Российскую Республику. А требовать этого в условиях, когда марксизм-ленинизм имел статус официальной идеологии, было совершенно нелогичным. Сталина моментально обвинили бы в отходе от ленинской национальной политики и в попытке ликвидировать Союз. Сказав «А», нужно было бы сказать и «Б», и «В», и так далее. Иными словами – открыто отказаться от марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма.
Многие критики Сталина считают, что так и надо было сделать. Что ж, выдвигать радикальные требования задним числом – тут никакой смелости не надо. Бумага, как говорится, все стерпит. Но Сталин возглавлял страну, и ему надо было думать о том, как сохранить ее целостность. Декларативный отказ от коммунизма вызвал бы грандиозный политический конфликт. Многие до сих пор считают, что в 30-е годы у Сталина не было или почти не было никаких противников в партийно-государственном руководстве. Но такие представления – это вчерашний день исторической науки. В последнее время вышло множество работ, в которых доказывается, что даже и в 30-е годы внутри ВКП(б) существовали самые разные группы. Здесь особо стоит выделить монографию Ю.Н. Жукова «Иной Сталин». Наряду со сталинской «национал-большевистской» группой были регионалы – персеки областей и нацреспублик – со своими собственными местническими устремлениями (С. Косиор, И. Варейкис, П. Шеболдаев, Р. Эйхе, Р. Икрамов и др.). Были милитаристы, кучкующиеся вокруг Тухачевского, и т. д. Все они вели между собой ожесточенную политическую борьбу, которая вылилась в «большой террор» 1937–1938 годов. (Причем на репрессиях особо настаивали именно регионалы. Это видно хотя бы из выступлений на февральско-мартовском пленуме 1937 года.) Даже осторожные, закамуфлированные попытки Сталина ревизовать марксизм-ленинизм и провести необходимые национальные преобразования натолкнулись на ожесточенное сопротивление самых разных групп, слоев и структур. А что произошло бы, призови Сталин отказаться от марксизма-ленинизма? Скорее всего – вторая гражданская война, которую мы бы уже не вынесли. (Собственно говоря, «большой террор» и был «маленькой» гражданской войной.)
Но даже и после репрессий, даже и после войны партократия никогда бы не сдала своих позиций без боя. И этот бой мог бы стоить нам целого государства.
Многие русские патриоты критикуют Сталина за создание новых союзных республик – Казахстана и Киргизии, а также ликвидацию Закавказской Федерации. Они обращают внимание на то, что сталинская политика вела к созданию некоей этнической чересполосицы. А между тем если разобраться, то вместо минуса тут заметен весьма жирный плюс.
Начнем с Казахстана и Киргизии. Сталин уделял огромное внимание равновесию в национальных отношениях. Он не хотел, чтобы тюрко-мусульманские республики обладали слишком уж большим весом в РСФСР, которая была прежде всего великорусским ядром державы. Сталин понимал, что в будущем пантюркисты или же религиозные фундаменталисты могут попытаться создать внутри России грандиозный полюс напряженности. Кстати, небезызвестный тюркский «национал-коммунист» и ответственный работник наркомнаца М. Султан-Галиев как раз и выдвигал проект создания внутри РСФСР четырех образований с главенством тюркского элемента – Урало-Поволжской федерации, Общекавказской федерации, Казахской республики и «Туранской» республики, включающей в себя республики Средней Азии.
Также кстати – представим себе, что в 1991 году в РСФСР, кроме Татарстана, Башкортостана и мусульманских республик Северного Кавказа, были бы еще Казахстан с Киргизией. Думается, что вот тогда-то РФ и пришел бы конец. И так ведь все висело на волоске.
Теперь о ликвидации Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (ЗСФСР). Это наднациональное образование имело некоторые плюсы (в плане улаживания противоречий в сложнейшем регионе). Но конфликтный его потенциал все-таки очевиден. Столь гигантское образование легко могло бы вступить в конфронтацию с центром. А если учитывать, насколько сильно было влияние региональной бюрократии, то это противостояние становилось попросту неизбежным. К слову сказать, в 1930 году персек Закавказского комитета партии в. Ломинадзе создал довольно-таки сильный антисталинский блок. Причем сам он, будучи скорее левым, действовал в союзе с предсовнаркома РСФСР Н. Сырцовым, симпатизирующим Бухарину. Блок носил явно региональный характер. В случае же серьезных межнациональных конфликтов ЗСФСР вряд ли смогла бы сдержать центробежные устремления в регионе. Ну что оно значило бы, отвернись от него три закавказские республики – Грузия, Армения или Азербайджан? Вообще же этнонациональная общность всегда будет сильнее общности территориальной. История давала уже не один урок на эту тему.