Русские во Второй мировой войне
Шрифт:
Особым источником информации о плане «Барбаросса» стал американский дипломат С. Вудс; он имел тесные связи с дипломатами и бизнесменами, считавшими политику Гитлера губительной. Встречаясь в темноте кинотеатров со своими немецкими друзьями, Вудс раньше многих узнал о военных совещаниях, на которых Гитлер обсуждал свои восточные планы. Экономисты уже знали, что вторжение в Англию отложено, что подбирается администрация для восточных земель и печатаются рубли. Собранная Вудсом информация 21 февраля 1941 года поступила к государственному секретарю К. Хэллу и произвела такую сенсацию, что ФБР поручили проверить аутентичность документов, а дипломатической службе – лояльность Вудса. Американцы не нашли никого другого, как жившего в США бывшего германского канцлера Брюнинга, и тот убедил своих американских друзей в аутентичности информации Вудса.
Эксперты
Американцы устроили проверку степени осведомленности лиц, указанных Вудсом и убедились в их компетентности. Только тогда Хэлл принес полученные от Вудса материалы президенту Рузвельту. Тут же было решено эту информацию исключительной важности передать в Москву. Отношения с СССР были у американского правительства в это время далекими от сердечности, но Рузвельт и Хэлл посчитали необходимым предупредить советское правительство. Посол Стейнгард воспротивился – Сталин и его окружение воспримут представленные сведения как провокацию, предпринятую по просьбе англичан. Тогда заместитель госсекретаря С. Уэллес встретился 20 марта 1941 года с послом СССР К. Уманским. По описанию Уэллеса, получив данные, «мистер Уманский побелел. После секундного молчания он просто сказал: «Я полностью осознаю важность материала, который вы мне дали. Мое правительство будет благодарно за ваше доверие, и я информирую его тотчас же после нашей беседы». Посол пообещал передать сказанное в Москву немедленно. Через двадцать дней Уманский запросил Уэллеса, нет ли у него дополнительных деталей, подтверждающее прежнее сообщение. Американцы полагали, что Сталин сделал необходимый вывод. Лучшее доказательство этому они видели в подписании советско-японского договора: СССР решил обезопасить себя на Востоке, чтобы сконцентрироваться на Западе.
Но Москва отнюдь не выразила благодарности. Сталин в это время изгнал посольства стран – жертв Германии из Москвы, и отношения с Америкой становились все более натянутыми, что уменьшало, в частности, возможности экономического сотрудничества США с СССР. Однако Хэлл не поддался эмоциям. В начале июня он через посла Стейнгарда передал Молотову сведения, полученные от дипломатических представителей США в Швеции и Румынии. Они подтверждали сообщенное ранее Уэллесом.
Со своей стороны англичане продолжили процесс предупреждения Кремля. Посол Криппс посетил Турцию и, возвратившись, уведомил своих советских собеседников, что Германия (февраль 1941 года) готовится к выступлению на Балканах, а затем повернет в сторону СССР. Чтобы придать еще больший вес своей информации, он 28 февраля обращается к представителям английской и американской прессы: «Я убежден, что Гитлер нападет на эту страну в конце июня. Гитлер не осмелится ждать, потому что он знает, что советский прогресс в промышленности и оборонительные мероприятия разворачиваются слишком быстрыми темпами. Вы думаете, что он нанесет удар по Англии, но его целью является Россия и, скажу вам доверительно, генерал Дилл (начальник английского генерального штаба. – А. У.), по-видимому, придерживается той же точки зрения».
Английская разведка приложила значительные усилия, чтобы определить направленность планов Германии. В результате английское руководство получило потрясающую информацию: Гитлер отложил вторжение на Британские острова и начал подготовку к действиям в совсем другом направлении. Черчилль стал приходить к мысли, что Гитлер решился на гигантскую авантюру на Востоке в конце марта 1941 года. Но прошло еще немало времени, прежде чем его догадки переросли в уверенность. Теперь Черчилль мог поверить в то, что судьба оказалась милосердной к англичанам – их противник повернул на Восток. Доказательством тому служили не только данные разведки, но и общая оценка деятельности германской дипломатии.
Черчилль придал большое значение перемещению германских войск и появлению строительных организаций на железнодорожных путях в районе от Бухареста до Кракова. Он в полной мере оценил тот факт, что танковые дивизии, которые нанесли удар по Югославии, были возвращены в Румынию. Перемещение примерно 60 составов не могло быть проведено без того, чтобы не попасть в поле зрения британской разведки. Черчилль вспоминал, что «эти события осветили восточную сцену как молния. Неожиданное перемещение к Кракову гигантского числа вооруженных сил, необходимых на Балканах, могло означать только лишь намерение вторгнуться в Россию в мае».
Скептичных англичан окончательно убедило перемещение штаб-квартиры фельдмаршала Листа из Афин в Люблин, создание штаб-квартиры 11-й германской армии в Бухаресте и основание затем в Румынии штаба целой армейской группировки.
Черчилль 3 апреля 1941 года пошел на необычный шаг. Он написал письмо Сталину и поручил британскому послу Криппсу вручить его вождю лично. В письме говорилось: «В моем распоряжении находится надежная информация от доверенного агента, свидетельствующая о решении немцев после захвата Югославии, то есть после 20 марта, переместить 3 из 5 танковых дивизий из Румынии в Южную Польшу». Черчилль выражал уверенность, что Сталин оценит значение этих фактов. Посол Криппс еще до встречи со Сталиным написал Вышинскому большое письмо от себя лично, в котором указывал на события на Балканах, которые затрагивали советские интересы, и тем самым подводил адресата к мысли, что в интересах Советского Союза было бы занять более твердую позицию в отношении стран «оси» в этом районе. В свете факта передачи этого письма Вышинскому посол Криппс посчитал излишним передавать Сталину послание Черчилля, поскольку его (Криппса) письмо было более детализированным, и краткое послание Черчилля не меняло основной идеи, которую Криппс уже изложил в своем письме. Но Черчилль был недоволен действиями Криппса и потребовал, чтобы его послание было немедленно передано Сталину (он запрашивал об этом 16 и 18 апреля 1941 года, а затем еще раз 30 апреля 1941 года). Министр иностранных дел Иден ответил Черчиллю 30 апреля, что Криппс послал письмо Черчилля Вышинскому 19 апреля, и Вышинский информировал его 23 апреля, что письмо передано Сталину.
Происходящие события все больше убеждали Черчилля в том, что немцы поворачивают на Восток. Берлин 12 марта приказал прекратить работу советских комиссий, работавших на германской территории, и отослать их в СССР. Немало было и других косвенных доказательств, о которых не могли не знать в Кремле. Поэтому Черчилль ждал ответа Сталина. Но он так никогда и не получил его. В мае 1941 года у Черчилля уже не было никаких сомнений в отношении будущих действий немцев. Он пишет 16 мая в письме Смэтсу, премьер-министру Южной Африки: «Гитлер собирается выступить против России. Наблюдается бесконечное движение на Восток больших контингентов войск, механизированных частей, авиации».
Надо сказать, что британская разведка и генеральный штаб довольно долго сомневались в том, что Гитлер поступит так необдуманно и пойдет на такое перенапряжение своих сил. Имея чрезвычайно убедительную информацию (в частности, от лиц, наблюдавших за перемещением войск в Восточной Европе), они все же отказывались верить в свое счастье, в поворот Гитлера на Восток. Объединенный комитет разведки только 5 июня определенно изменил свою точку зрения, а генеральный штаб лишь 10 июня пришел к твердому заключению: «Имеющаяся в наличии свежая информация указывает на то, что Гитлер принял окончательное решение в отношении выступления против Советского Союза. Начало военных действий кажется в высшей степени вероятным, хотя еще преждевременно определять дату такого выступления. По нашему мнению, события придут к финалу во второй половине июня».
Примерно к 10 июня англичанам стало абсолютно ясно, что Германия готовится к нападению. Ближайший сотрудник Черчилля А. Кадоган пригласил к себе в этот день посла Майского, предложил ему взять ручку и бумагу и продиктовал список всех последних перемещений германских войск. В конце беседы он попросил как можно скорее передать эти данные советскому правительству. (Тем большим было изумление Майского, когда 14 июня в советской прессе появилось известное заявление ТАСС, обвиняющее британскую прессу в распространении слухов о якобы неизбежной войне между СССР и Германией).