Русский ад. На пути к преисподней
Шрифт:
Коржаков не был Ельцину другом, друзей у Ельцина не было. У него вообще никого не было, кроме Наины Иосифовны (у девочек свои семьи), – а Наина Иосифовна получала от него ровно столько, сколько получают в России – под пьяную руку – почти все деревенские бабы.
Даже водка не могла растопить это одиночество, этот внутренний лед! И собутыльников, настоящих друзей, они же собутыльники, у Ельцина не было: он обедал исключительно с Федором Михайловичем Морщаковым, управделами своей администрации, в прежние годы – первым
Беседовать с Федором Михайловичем было абсолютно не о чем, разве что – об охотничьих ружьях. И пили Ельцин с Морщаковым на скорую руку, без души, как пацаны в подъезде, причем употреблять водку в таком количестве Федор Михайлович уже не мог, годы не те, здоровья нет, но молчал, выпивал все до донышка, куда было деться…
Коржаков, быстро возненавидевший «ритуального пьяницу», добился, в конце концов, его отставки. Ельцин вынужденно согласился с тем, что если Федор Михайлович столько берет на грудь в рабочее время, это очень плохо для государства, и Морщакова тихо проводили на пенсию.
Его сменил Павел Павлович Бородин, «самый русский человек в Якутии», как отрекомендовал его Коржаков…
Выбор безошибочный. Ельцин сразу узнал Бородина – в Якутске, за полгода до этого, Пал Палыч спас Президента России от небывалого позора.
…Официальный визит Ельцина в Якутск. У самолета – триста встречающих (ровно триста, по протоколу, 299 человек + медвежонок Ванька, его хотели преподнести Ельцину в качестве официального подарка республики, но в суматохе забыли). Президент Николаев, республиканские, городские и районные vip-персоны, нарядные девки с лентами, ребятишки из шахматной школы (почему-то пришли с шахматами) и т. д. – национальный праздник, короче говоря.
Здесь же, на аэродроме, Президенту преподнесли шубу из полярного волка, лохматую шапку и рог с кумысом.
От избытка чувств Ельцин маханул весь кумыс сразу, одним глотком, и – для убедительности – шмякнул рог о бетонные плиты аэродрома.
Минут через пять кумыс напомнил о себе – весьма неожиданно. Сначала Президент держался: закалка… что ни говори. Потом (к ужасу встречающих) Ельцин вдруг рванул к трапу – обратно в самолет.
На аэродроме – тишина. Немая сцена, как у Гоголя в «Ревизоре».
Президент Якутии Михаил Николаев схватился за сердце: ему показалось, что Ельцина плохо встретили, он обиделся и поэтому улетает навсегда…
О кумыс, проклятый, кумыс! Мэр Якутска Бородин сразу понял, в чем дело. Вот как в России надо делать карьеру!
Новенькие туалеты из сосны тут же встали, как часовые, по всей дороге от аэродрома до временной резиденции Президента России.
Это фантастика: туалеты новенькие, пахнут тайгой, и, главное, сколько их, сколько! Якуты, как муравьи, везли, волокли туалеты типа «сортир» на себе со всех сторон, причем их, казалось, выносят прямо из леса!
Чтобы избежать проблем (Ельцин строг), Пал Палыч приказал ставить туалеты через каждые сто метров. А чтоб не было лишних вопросов, милиция принялась разгонять жителей республики, явившихся – по разнарядке – на торжественную встречу Президента Российской Федерации.
Только якуты (вот ведь глупый народ!) уходить не хотели. Они громко ругались, потрясая портретами Ельцина… – пришлось применить дубинки и спецсредства.
– Довезем? – Коржаков пристально посмотрел на Бородина. – Обязаны, – кивнул Бородин, – обязаны, это наш долг!
Час езды, но якуты… упрямые люди, слушайте!., уходить не желали, прятались за домами, побросав красные знамена, и снова выходили, вылезали кто откуда…
Был отдан приказ провести спецмероприятие: крови почти не было, только выбитые зубы…
Молодец Бородин! Кортеж Ельцина трижды останавливался по трассе, ибо кумыс вместе с остатками обеда выливался из Президента России как из ведра.
– Скоко-ж в нем дерьма… – сплюнул Коржаков…
Да, очень хорошая кандидатура – Пал Палыч Бородин, надежная…
А охрана Ельцина с тех пор всегда брала с собой памперсы: с Борисом Николаевичем и в самом деле может что угодно произойти, особенно в поездках, где так много гостеприимства!
Куранты пробили двадцать один час – девять вечера.
– Вы, Коржаков, опять п-превышаете… – Ельцин внимательно посмотрел на начальника охраны, – …не по чину все… понимашь.
– Борис Николаевич…
– Есть в Африке племя. И очень хорошее, я считаю… Там-ить, в племени… кто умнее вождя, понимашь, так его сразу съедают. Жарят на костре и как шашлык едят, обычай такой. Правильный обычай, я думаю, – Ельцин поднял указательный палец.
– Борис Николаевич, у нас…
– Замолчите.
– Слушаюсь.
Ельцин имел привычку не договаривать слова и фразы, считая, что его мысль изложена достаточно ясно.
Конечно, у него были периоды, когда он работал как сумасшедший, вникая в любые вопросы, тем более международные, но проходила неделя-другая и опять – «работа с документами»…
– Послом в Африку отправлю, – подытожил Ельцин. – К людоедам.
– Есть, – начальник охраны щелкнул каблуками.
– Или – в Ватикан. Там-ить тишина, гробы кругом, красота, – вам хорошо будет… под старость.
– У Ватикана – самая сильная разведка в мире, Борис Николаевич. Лучше МИ-6.
– В Африку… – Ельцин кивнул. – Тоже хорошо. В жару.
– Служу России, – Коржаков опять стукнул каблуками.
Наина Иосифовна под страхом смерти запретила держать на даче спиртное. Убрали все, даже одеколон, поэтому Ельцин уже с восьми утра несся на всех парах в Кремль.
– Михаил Иваныч, – Ельцин сразу же звонил Барсукову, – что у нас там есть, понимашь?!
Барсуков (что было делать?) брал бутылку водки, заворачивал ее в газеты и – к Президенту!