Русский боевик
Шрифт:
ЛЮДМИЛА (поворачиваясь к Некрасову). Что думают по этому поводу экономисты?
НЕКРАСОВ. Экономисты не думают. Экономисты прогнозируют.
ЛЮДМИЛА. И все же?
Пауза.
НЕКРАСОВ. В общем-то, все, что только что сказал Лев Борисович, в полной мере относится и к экономистам. Современная политэкономия устарела очень давно. Родоначальник ее — Джон Ло, придумавший финансовую пирамиду и первый в цивилизованном мире использовавший кредит как реальные деньги. Был он карточный шулер — то есть, специалист узкого плана. А пророк ее — Ирвинг Фишер, объявивший о приходе эпохи перманентного процветания в Америке за пять недель до падения биржи, приведшего Америку и остальной мир к десятилетней Депрессии. Фишер также писал, что Сухой Закон даст возможность людям, ранее тратившимся на алкоголь, вкладывать освободившиеся деньги в благоустройство домов, автомобили, музыкальные инструменты, радио, путешествия,
ЛЮДМИЛА. А как это сочетается с представленными вами данными о… я забыла термин.
НЕКРАСОВ. Рандеман декруассан. Лев Борисович обмолвился о параллелях в разных областях…
ЛЮДМИЛА. Все-таки объясните, что означает этот термин.
НЕКРАСОВ. Ну, допустим, вы сеете килограмм каких-нибудь семян, и, допустим, вырастает у вас тонна каких-нибудь всходов. По логике, если засеять еще килограмм, взойдет еще тонна. Но сеют — а всходит меньше тонны. И чем больше сеют — на одном и том же участке, тем меньше всходит. Понимаю, что это далеко сейчас от интересов многих — вся эта агрикультура. Тогда проще и ближе. К примеру, красивая и умная женщина завела себе состоятельного любовника, у которого есть два миллиона денег. Женщина имеет доступ к приблизительно одной восьмой этих денег — к четверти миллиона. Таким образом, если она заведет себе еще трех любовников с таким же состоянием, по логике она должна иметь доступ к целому миллиону. Но, заведя, она убеждается, что едва на полмиллиона тянет.
Людмила издает любезный смешок.
НЕКРАСОВ. Нефтяная индустрия освободила от тяжелого труда шесть восьмых работоспособного населения цивилизованных стран. Казалось бы, освободилось поле для духовного роста, но, упрощая, можно сказать, что это поле заняли телевидение и мобильники, и в целом человечество сегодня менее духовно, чем до нефтяной индустрии. Компьютеризация призвана была сделать производство более эффективным. Дело кончилось тем, что большую часть производства перевели в малоразвитые страны, а население больших городов заняли в «секторе услуг». Это такая придумка — типа, город процветает, потому что все горожане заняты тем, что стирают друг другу белье, отмечая каждую стирку в ноутбуке — все заняты полезным делом.
ЛЮДМИЛА. Здесь уж ничего не поделаешь — законы свободного предпринимательства имеют свои особенности. Плановая экономика такого не допускала, и тем не менее не выдержала конкуренции, не являясь достаточно эффективной для современного мира.
НЕКРАСОВ. Плановая экономика усугубила положение в пределах России. То, что было губительно для Европы и Америки, в России, благодаря плановой экономике, становилось губительно вдвойне. К примеру, валяющие дурака, делающие вид, что заняты, потенциальные рабочие силы Германии, Англии, или Америки в случае необходимости смогут начать работать снова. Возможно плохо — по началу. Но смогут. В России на это рассчитывать нельзя — по крайней мере в пределах нынешнего поколения. Но это всего лишь местные особенности, а существуют еще и общие для всех экономические проблемы, действительно серьезные. Например, власть корпораций. Москва только что свалила Тепедию — грубо, примитивно, и сделала это в конечном счете совершенно зря. Положение это не изменит. Несмотря на недвусмысленные антитрестовские законы, существующие, например, в Соединенных Штатах с начала двадцатого века, и многократно подтвержденные и обновленные — например, администрацией Джорджа Буша-младшего в две тысячи втором году — экономические круги продолжают приписывать корпорации человеческие качества и наделяют корпорацию правами индивидуума. Корпорация — это просто гора денег. Затратив относительно небольшую сумму, человек может войти в правление любой корпорации и принимать активное участие в ее решениях, не неся при этом никакой личной ответственности. Прогорит ли корпорация, выиграет ли — человек не рискует ни своими собственными средствами, ни своей репутацией. Поскольку корпорацию рассматривают, как индивидуального частного предпринимателя, ей, корпорации, позволено конкурировать с частниками на равных. И, скажем, дядя Витя с артелью из десяти человек, выпускающий в пригородном сарае клинья для велосипедов, должен закрыть дело и заняться веб-дизайном, поскольку не смог заказать из Китая сто тысяч клиньев, получить за это огромную скидку, и продавать клинья по дешевке. С точки зрения экономистов, все правильно — ему ведь никто не запрещал заказывать эти самые клинья. Не выдержал конкуренции. Там, где дело касается предметов повседневного употребления, частному предпринимателю все пути закрыты еще до того, как правительство начнет давить его налогами. Корпорации не знают границ. К примеру, новгородский сапожник, изучивший все возможные дизайны современных вечерних туфель, талантливый и целеустремленный, чтобы выжить, вынужден был бы назначать цены за свою продукцию, значительно превышающие цены Маноло и Феррагамы — но кто же купит у новгородца, или москвича, или жителя Льежа или Бруклина, пару туфель за семьсот долларов, если можно купить Феррагаму за четыреста? Зачем москвичу чайник за десять долларов, если он может купить китайский за три? И так далее. Корпорации необходимы, когда речь идет о грандиозных проектах — о строительстве больших зданий, о железных дорогах. Из бытовых нужд корпорациям следует уйти, и чем скорее, тем лучше. Но они не желают.
ЛЮДМИЛА. И как, на ваш взгляд, должно бороться с этим новое правительство?
НЕКРАСОВ. У любого правительства, нового ли, старого ли, есть самое лучшее, самое удобное, самое безопасное оружие — налоги. Любые злокачественные экономические данности легко нейтрализуются повышением налога. Если корпорация занялась производством того, что вполне по плечу частнику — нужно уравнять их возможности. На каждую скидку, данную корпорации Китаем, налог, в два раза превышающий скидку. Да и помимо корпораций — правильное налогообложение — дело хорошее. Например, если, как мы уже отмечали ранее, время частного автомобиля прошло, но гражданам это не втолкуешь — нужно вводить налог на бензин для частников, да и просто — если у вас есть автомобиль, платите налог. Сперва небольшой. А потом повышать постепенно. Остальное урегулирует рынок.
ЛЮДМИЛА. А если у человека нет выхода, и, например, он живет далеко от места работы?
НЕКРАСОВ. Во-первых, жить далеко от места работы — неприлично. Так любит поступать мещанское сословие, и хватит им, мещанам, потакать, хватит. Во-вторых, есть общественный транспорт.
ЛЮДМИЛА. Но не везде.
НЕКРАСОВ. Значит, нужно сделать так, чтобы был везде. А строительство новых железных дорог как раз и есть неплохой способ научить следующее поколение работать. И неплохое применение сегодняшним технологиям. Технологии хороши. Ведь хороши же, а, Лев Борисович?
ПУШКИН. Замечательны.
НЕКРАСОВ. Но рандеман декруассан наличествует?
ПУШКИН. Ну а то. Недавно сижу с дамой в кафе, уютно так, мягкий свет. И рассказываю ей что-то. У нее звонит мобильник. Она отвечает, пять минут говорит. Я жду, жру, как последний идиот, салат, она заканчивает разговор. Что-то хочет мне рассказать, но у нее опять звонит мобильник. Провели вместе два часа — обменялись в общей сложностью десятью предложениями. Уважающие себя мужчины давно махнули рукой на то, как дамы выглядят, во что одеваются, целомудренны ли, сладострастны ли — главное, берут ли с собой мобильник.
НЕКРАСОВ. Сегодня все берут с собой мобильники.
ПУШКИН. Не будьте таким пессимистом. Есть вполне приличные особи, но они очень редки, их нужно выискивать, и это гораздо сложнее, чем выбирать себе даму по фигуре или склонностям. При этом многие дамы считают, что они, как Цезарь, могут одновременно говорить и слушать. Но они не Цезарь.
Вадим на заднем сидении, оторвав взгляд от портативного телевизора, включил боковое освещение и, поспешно развернув лист, просмотрел программу.
— Что они плетут? — возмутился он. — Это внеплановое что-то.
— Этого нет в программе? — Олег обернулся с переднего сидения.
— Нет.
— Покажите.
Олег быстро пробежал в программу.
— Что происходит?
Демичев взял у него лист и тоже просмотрел программу.
— Импровизируют, — сказал он. — Ничего страшного. Некрасов — он такой. А вот Пушкин этот — я не ожидал даже, что он будет так хорошо подыгрывать. Я его видел-то всего пару раз, мне понравилось. Артист. Ишь, как держится — барин барином.
— Пушкин — просто трепло, — недовольно сказал Олег. — А вот Некрасов что-то не туда гнет. И Люська, по-моему, слегка растерялась.
— Ничего особенного, — повторил Демичев.
Сверкнула зигзагом молния, дождь перешел в настоящий водопад. Стало душно, и Демичев включил кондиционер.
НЕКРАСОВ… среди ведущих провидцев выделяется американец Ховард Канстлер. Пессимисты в этой области либо склонны верить, что все будет плохо, но обойдется, либо считать, что, когда закончится нефть, настанет конец света, либо, в крайнем случае, конец цивилизации. Канстлер не принадлежит ни к тем, ни к другим, хотя, конечно, иногда склоняется к мнению последних, то есть, допускает и такой вариант развития событий. Пишет он очень хорошо, очень емко. На русский язык он до сих пор не переведен, поскольку корпорации, занятые книгопечатанием, предпочитают переводить зверезнаковые ведьминские сказки и навязывать их населению, обклеивая рекламой стены и засоряя эфир. У себя в Америке Канстлер известен лишь маргинально — по этой же причине. Тем не менее, следует сказать, что он допускает ту же ошибку, что и все сегодняшние пророки, произведшие подсчеты и вычислившие именно конец цивилизации. Отец Михаил сегодня отсутствует, поэтому скажу за него — когда именно настанет конец цивилизации, знать никому не дано. Любой человек, решивший, что понял замысел Создателя и разглядел его расчеты, заблуждается по определению.