Русский Бог

Сорокин Александр Сергеевич

– Салют. Николя… Твоё лекарство, Александр…- быстро говорила она, протягивая шоколад и подставляя мужу щёку. В проеме двери за ней показался врач- китаец. Он услужливо поклонился и закивал головой.

– Что это ещё за чучело?

– Это мой тибетский доктор, - смиренно отвечал Александр.

– Доктор Дан, - подсказала Lise.

Николай встал:

– Эх, Саша, Саша, гнал бы я всю эту компанию в шею!

– Шарман! – возмутилась Lise. – Николя, что вы себе позволяете?!

Николай откланялся:

– Встретимся вечером на Госсовете.

– Фить! Фить! Фить! – прогнала Елизавета лакеев и игриво впрыгнула мужу на колени:

– Как кушалось, как отдыхалось маленькому?

– Спасибо, много лучше, Lise…

– Выпей шоколад, доктор Дан намешал туда тибетских трав.

Доктор Дан, в пёстром шелковом восточном халате застывший в дверях. Расплылся в улыбке.

– Доктор Дна утверждает, что приём его лекарств направляет нас по пути Дао…- Елизавета перебирала складки белого генеральского кителя Александра. Как ив ся царская фамилия, Александр предпочитал ходить в военном, меняя звание и род войск оп настроению. Только что ушедший Николай старался строго придерживаться недавно присвоенного ему звания бригадного генерала.

– Ради тебя, Lise…- Александр неохотно проглотил шоколад.

Елизавета метнула взгляд на китайского доктора, и тот бесшумно исчез за дверьми.

– Сашуля, - нежно сказала Lise, прижимаясь к Александру,- понимаю, что влезаю в сугубо мужское дело, но сегодня на Государственном совете я не хотела бы, чтобы ты настаивал на посылке русских войск против восставших оттоманов греков. Русские солдаты гораздо нужнее моему родственнику баварскому королю в его борьбе за объединение Германии.

– Ах, Lise, как жаль, что ты немка! Тебе не понять , что греки наши братья по православной вере, не помочь им, всё равно, что предать болгар или сербов…

Голова Александра закружилась. Прекраснейшие гурии, похожие на тех хивянок, что прислал в дар прошлый год среднеазиатский эмир, окружили его в помутившемся, завертевшемся каруселью воображении.

Александр пошатнулся. Царица и подбежавший лекарь-китаец подхватили его. Потерявший сознание император Александр не видел, как Елизавета Александровна переглянулась с лекарем.

* * *

Экипаж Николая остановился у парадного подъезда Загородного театра. Камердинер спустил подножку кареты; запахнувшись в доху, Николай пошёл под театральные фонари.

«Великий князь! Великий князь!» - слышалось по коридорам. Товарка Анны проводила Николая в гримёрную.

Анна оторвалась от зеркала. Она была в пышном атласном, бордового цвета платье, открытом на груди и на плечах, перетянутом под грудью широкой зелёной тесьмой. Причёска а-ля Помпадур и мушка справа от верхней губы придавали ей игривость. Анна готовилась к выходу на сцену; гримировалась она самостоятельно, не доверяя никому. Хотя туалет Анны не был в порядке, а на лице таились следы давнишней и тайно скрываемой заботы, сегодня она показалась Николаю ещё более прелестной, чем день назад; большие голубые глаза, белокурые волосы – словно ангелочек с рождественской открытки. Николай щёлкнул каблуками, одёрнув прежде мундир бригадного генерала. Анна протянула великому князю пухлую ручку.

– Сударыня, разрешите выразить своё восхищение вашим выступлением в Зимнем дворце позавчера. Известные печальные обстоятельства помешали сделать мне это в день премьеры.

– Благодарю вас, великий князь, - смутилась Анна.

– Не называйте меня великим князем! – Николай пылко упал на одно колено, схватил руку Анны.- Я хочу быть для вас просто Николаем. Анна, умоляю вас не отталкивайте меня… Я не спал две ночи прежде , чем решился на сегодняшнее объяснение, - Николай горячо зацеловал ладошку Анны. – я люблю вас. Поедемте сегодня после спектакля ко мне в Петергоф.

Анна порывисто встала из-за гримёрного столика. Щёки её дрожали, пятна возмущения покрыли лоб и шею.

– Опомнитесь, великий князь! Уже через четверть часа вы будете жалеть о своей недостойной слабости. Ваше поведение оскорбительно для царствующей фамилии…

В гримёрной послышался слабый детский плач. Анна бросилась за стоявшую разноцветную японскую ширму. Николай, не раздумывая, двинулся следом. За ширмой в аккуратной детской кроватке под розовой пелеринкой лежал очаровательный в золотых кудряшках ребёнок.

– Олечка, крошечка, ну что ты? – бросилась к ребёнку Анна.- Приснилось что-то?

– Мама, спектакль уже закончился? – спросила девочка, хлопая сонными глазками.

– нет, деточка, спектакль поздно закончится. Спи…- Анна поправила розовую пелеринку, извинительно посмотрела на Николая. – Она немного приболела у меня.

– Простите, сударыня ,- покраснев , с улыбкой поклонился Николай, - По незнанию я, кажется, пытался поколебать нравственность молодой матери. Впрочем, неудачно…

* * *

Николай вышел в коридор и чуть не столкнулся с нетрезвой компанией молодых офицеров и Елизаветой Алексеевной, о нет, он не мог ошибиться, это, несомненно, была она! На Елизавете Алексеевне развевался высоко подвязанный голубой хитон, открывавший длинные крепкие ноги, на голове её была диадема из перламутровых ракушек, икры обвивал переплёт кожаных античных сандалий.

Lisе была разгорячена:

– После спектакля я отдамся лучшему из вас…или худшему, смотря по настроению. В уродах есть что-то пикантное…

– Елизавета! – схватил за кисть жену брата Николай.

– Фи! Я вас не знаю! – вздрогнула Lisе, попытавшаяся сразу вырваться.

– зато я вас слишком хорошо знаю! – не отпускал Елизавет Николай.

– Господа! Да помогите же спастись от этого нахала!

Высокий усатый корнет грудью разъединил Елизавету и Николая:

– Слишком высока честь для тебя! – Николай оттолкнул корнета плечом. – Ах, Lisе, Lisе!