Русский богатырь и лесное воинство
Шрифт:
– Что значит «никто»?! – возмутился он, – ты меня за дурака держишь?! – повторил он фразу Вовки.
– Ага, вот пришла в этот душный и тесный муравейник, нашла такую бестолочь как ты и забавляюсь, – саркастически ответила Света, – так ты меня выслушаешь?
Саша сел на место и покачал головой:
– Хорошо, – согласился он, – но не раньше, чем ты все-таки объяснишь, кто и каким образом написал меньше, чем за пару четыре сложнейших лабораторки без единой ошибки и даже помарки.
– Ок, – тяжело вздохнув, ответила девушка, – вот так.
В следующую секунду тетрадь прямо на глазах
Ковальчук, наверное, до вечера бы, сидя в аудитории с отвисшей челюстью, переваривал увиденное, если бы сидевшая рядом со скучающим видом Света не привела его в чувство.
– Послушай, Ковальчук! Я могла бы заставить тебя выслушать то, что ты должен услышать, но мне надо, чтобы ты хотя бы раз в жизни проявил добрую волю и обнаружил рядом с собой кого-то еще, кроме себя самого.
Саша оторвал завороженный взгляд от окна и с интересом взглянул на девушку:
– Возможно, ты и дочка там какого-то коперфильда, не спорю, но для полиции нравов явно не годишься.
– Ну, хорошо, дочку-то Коперфильда ты в кафе пригласишь? – Света чарующе улыбнулась.
– Гм… – смущенно почесал затылок Саша.
Глава четвертая
Вова захлопнул за собою входную дверь и потянулся в темноте за выключателем, но привычной клавиши на месте не оказалось. Выругавшись, Вова стал шарить по стене, но так ничего и не нашел. Такое и раньше случалось, когда Вова приходил домой нетрезвым или обкуренным с готских вечеринок, тогда для него было проблемой попасть даже ключом в замочную скважину. Однако сегодня Вова пришел в свою маленькую однокомнатную квартирку своей бабушки, как говорится, в здравом уме и доброй памяти, в его желудке с утра не было даже пива. Что с ним?
Наконец, отчаявшись найти заветный выключатель, разозленный на себя Вова, потянулся к дверной ручке, чтобы открыть входную дверь, но рука… уперлась в стену. Пошарив вокруг, Вова не обнаружил и двери – вокруг пальцы натыкались на ровные и какие-то странно холодные стены. Гота прошиб холодный пот.
– Неужели белка?! – прошептал он, – я же не так много пью. Больше не возьму в рот ни грамма! Только бы освободиться от этого наваждения! Вова почувствовал, как на голове стали шевелиться волосы – кто-то стоял за его спиной. Гот не чувствовал ни дыхания, ни шороха, он просто знал, что не один. Вова хотел повернуться, но тело сковал могильный холод и он не мог двинуть даже мизинцем ноги. Первая мысль, пришедшая в голову, оказалась совершенно не свойственна такому человеку как Вова. Это была молитва «Отче наш». Гот попытался разомкнуть губы и сказать хотя бы фразу, но язык прилип к гортани, а губы не хотели двигаться.
– Не вздумай! – вдруг раздался совершенно отчетливый мужской бас в голове у несчастного Вовы, – впрочем, тебе это и не поможет. Хе-хе-хе. В кои-то веки ты вспомнил о Боге? Еще вчера на собрании ты вместе с такими же придурками как и ты сам, восхвалял силы мрака и тьмы смертной. Отчего же ты так испугался, когда встретился с ними лицом к лицу?
– Да он даже и не представляет себе,
– Как можно клясться в верности тому, о чем не имеешь представления? – возмутился кто-то еще, и раздались чавкающие звуки, от которых у Вовы тут же тошнота подступила к горлу.
– Я всегда говорил, что эти люди – в высшей степени странные существа, – философски отозвался вполне человеческий голос из-за спины у гота, – они кричат на всех переулках о том, как верят в доброго Бога, а сами при этом злее самого… – голос запнулся.
– Ага, – поддакнул писклявый голос сбоку, – призывают и восхваляют силы тьмы и мрака, а потом в штаны кладут от страха! Вот умммора!!!
– Заткнитесь!!! – вдруг загремел бас, от которого у Вовы снова задрожали поджилки, впрочем, не только у него, – включите свет. Я хочу взглянуть получше на этого отморозка!
Вдруг непроницаемую темноту вокруг разорвал желтоватый мигающий свет. Вова от неожиданности зажмурился, а когда разомкнул веки, то присел от удивления. Он находился совсем не в своей квартире, а в небольшой мрачной сырой пещере с низким потолком, с которого посредине, неизвестно откуда идущий, свисал крученый в спираль электрический провод, на конце которого болтался рваный тряпичный абажур. Посреди пещеры напротив оторопевшего Вовы стояли четверо. Двое из них были людьми, а от вида остальных парня чуть не вывернуло наизнанку. Скудный завтрак так и просился наружу, и Вове стоило огромных усилий держать его внутри.
– А тощий-то! То-о-щий! – противно с хищным чавканьем протянуло существо, отдаленно напоминающее маленького динозавра, рисунки которого можно увидеть в книгах и музеях. Только это было покрыто отвратительной слизью и имело голову лысого старика с кожей висельника. Из-под синих губ угрожающе торчали два больших острых клыка, – и это тот барыш, который ты мне обещал, Блазень?! Там же кожа да кости! Таких как он пруд пруди в бомжовских притонах! – чудище презрительно фыркнуло, обдав фонтаном вонючей слюны все вокруг.
– Не гунди, тебе говорят! – шикнул человек в черной сутане и глубоким капюшоном, полностью скрывающим его лицо, тебе бы только пожрать…
– Да, да, – согласился тощий дед, единственный обладатель человеческого голоса в этой четверке, – ты же оборотень или кто? Вот и обернись в человека ради приличия хотя бы. У нас как-никак гости.
– Да стар стал я уже эти фокусы выделывать, – прогундосило чудище и разочарованно хрюкнуло, – мне бы пожрать чего…
Блазень в черной сутане поднял руку и вмиг все замолкли. Довольный результатом, призрак приблизился к Вове на несколько шагов. Новая волна ужаса накатила на гота, но он не мог даже закричать.
– Не обращай на них внимания, – прогудел Блазень, – они совершенно безвредны и бестолковы, хотя и мои слуги. Сам себе удивляюсь, зачем я их держу при себе. В любом случае, единственный, кого тебе сейчас следует бояться – так это я! Понял?!
Вова ничего не ответил, а заворожено смотрел на призрака.
– Понял?!! – прогремел тот
– Д-д-да, п-понял, – пролепетал Вова и еще больше скукожился, потому что Блазень подошел еще ближе.
– Вот и хорошо, – одобрительно выдохнул призрак.