Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира
Шрифт:
Попутчик в такт застучал ладонью по откидному столику, потом спросил:
— Не спишь, Гриня?
Григорий вспылил:
— Не сплю. Потому что не взял затычки для ушей.
Сосед спросил тихо:
— Слушай, так ты, может, по собственной воле туда едешь, если уж за деньги?
— Естественно, по собственной! — Гриня сел. — А ты — нет, что ли?
Тот не ответил, снова спросил:
— Так ты — в Лог или сразу… — он нервно сглотнул, — туда.
— Куда туда? Какой Лог? В Москву я еду.
Серега засмеялся недоверчиво:
— В Москву?
— Да.
— Хы-хы.
— Что смешного-то?
— А то, что вовсе не в Москву, — мрачновато пояснил Серега.
Гриша даже не знал, что сказать на это безумное заявление. Пойти к проводнице и попросить, чтобы его перевели в другое купе, подальше от этого сумасшедшего?
А сосед продолжил — и глаза его были совершенно ясные, трезвые:
— Я лично еду в Сатанинский Лог.
— Ну, — сказал Гриша, — это твое дело.
— Не веришь, дурачина? — фамильярно спросил собеседник. — Ну хоть у проводницы спроси.
Гриша только вздохнул — попался же ненормальный. А ненормальный продолжал настаивать:
— Да хотя бы лист с маршрутом на стене коридора посмотри.
— Слушай, отвяжись.
— Нет, не отвяжусь. Потому что ты дурак и слепец.
Григорий пожал плечами. Ладно, еще час — и можно будет распрощаться. А пока он миролюбиво сказал:
— Пройдусь.
И вышел из купе.
В окнах темнела ночь — ни огонька, ни контуров пейзажа. Только коридорные лампочки отражались в стекле. Григорий повернулся от окна — и увидел прямо перед собой маршрут следования. Щурясь, приблизил глаза к ломаной линии и прочел пункты: Криворожкино, Ведьмина поляна, У-Черта-На-Рогах, Козлиное Копыто, Перекресток Трех Дорог и конечный большой черный кружочек — Сатанинский Лог. Бумага была за стеклом, привинченным к стенке блестящими шурупами.
«Розыгрыш!» — подумал Григорий.
Тут, толкнув Григория, мимо протопал лысый пожилой мужчина и вломился в купе проводницы.
— Выпустите, умоляю, дайте сойти! — зарыдал он туда. — Я откуплюсь! — Его толстые руки стали вытаскивать из карманов пачки денег и протягивать внутрь.
Григорий подошел ближе. Из купе вальяжный женский голос отвечал:
— Милый, разве она не стала твоей?
— Кто? — ошалело вопросил мужчина.
— Светочка Половцева, твоя секретарша.
— Стала, — сник мужчина.
— Давно ты к ней бегаешь?
— Недели три… Месяц…
— А просил всего одну ночь… — коварно заметил голос.
— Да ни одна баба этого не стоит! — взорвался лысый.
Раздался громкий плеск, и просителя окатило водой, будто из ведра.
— Да хватит ныть! — разозлился голос. — Подпишешь контракт и ступай себе домой.
— Но я п-передумал! Я не хочу заключать сделку!
— Ты ее уже заключил. Остальное — формальности, — беззлобно сообщил голос и вслед за тем расхохотался жутким, визгливым смехом, который эхо разнесло по всему вагону.
Несчастный, промокший с головы до ног дядька попятился от купе, развернулся перед носом ошеломленного Григория и припустил куда-то в конец вагона.
А дверь купе захлопнулась. Григорий подошел к ней, прислушался и нерешительно постучал, быстро придумывая, что сказать. «Спрошу чаю. А там видно будет». Еще он вдруг вспомнил, что проводница до сих пор даже билеты не проверила.
Но все мысли покинули его мозг, когда дверь, будто сама собой, бесшумно отъехала в сторону. Никаких полок в этом купе не было. А стояла роскошная мраморная ванна на золотых затейливо изогнутых ногах.
В ванне полулежа, облокотясь на бортик, читала книгу… русалка. Вернее, это была проводница. Но вместо ног у нее был толстый, будто от огромной селедки, хвост. И прическу она поменяла — распустила прежде затянутые в узел волосы, и они, отливая синевой, струились по плечам и слегка прикрывали белую грудь.
Григорий стоял и ошалело глядел на девицу.
— Ты тоже хотел бы сойти? — томно спросила она, легонько шлепнув хвостом по воде — отчего на пол полетели брызги.
Григорий молча закрыл дверь и побрел по коридору Хвост, без сомнения, был настоящим. Ванна — тоже. Как они затащили эту огромную ванну в купе? Она же в дверь явно не пролезет. Да при чем тут ванна?! Хвост — вот что поразительно! Розыгрыш? Телепередача какая-то?
«И населенные пункты по маршруту… — Григорий шел мимо белого прикрученного листа. — Козлиное Копыто! Криворожкино!» Тут на глаза ему попался стоп-кран — красная рукоять покоилась за стеклянной коробочкой, как нечто незыблемое, вечное, то, что могло спасти от сумбура и нереальности. «Я покончу с вашими издевательствами! Юмористы!» И Григорий, натянув рукав пиджака на кулак, ударил по стеклу. Оно осыпалось.
Григорий, улыбаясь, схватился за рычаг, предвкушая собственное падение по инерции, разборки с начальником состава и штраф. Но ничего из этого не последовало. Потому что рычаг вдруг сделался скользким, теплым и мокрым. В руке Григория, к его ужасу, извивался огромный, раздвоенный алый язык. А стеклянные остатки коробки на стене вдруг стали оскалившимися клыками, сжавшими руку.
Григорий вырвался и побежал. Увидел номер своего купе — 6 — и ринулся туда. Купе было пустым.
Окно! Выпрыгнуть в окно и разбиться к чертовой матери, только бы прекратить этот кошмар!
Григорий отдернул дешевые желтые шторки… Окна не было! Не может быть! Он же сам закрыл его, когда сел, — чтобы не дуло!
Он кинулся в соседнее купе. Трое якутов вповалку храпели на полу, на оленьих шкурах. Вместо окна на стене висела оленья с ветвистыми рогами голова. И голова эта жевала пучок мха.
Закричав, Григорий выскочил обратно в коридор — там-то уж точно были окна, он сейчас, только что пробегал мимо них. Его встретила голая, ровная, бесконечно длинная и совершенно глухая стена. И он побежал вдоль нее. Скорее — в тамбур и на площадку! Двери же у них остались! Как бы ему хотелось, чтобы остались.
И двери были. С обеих сторон. Как прежде. В безумной радости кинулся он к левой. Распахнул, не боясь встретить ни ветер, ни скорость, ни темноту. Единственное, с чем он не ожидал столкнуться, — это с еще одной дверью. Он рванул ее. А там ждала еще одна. И снова за алюминиевую холодную ручку. Еще дверь. Он распахивал их одну за другой, и они с лязгом открывались. В конце концов он отчаялся, упал на площадку и заплакал от бессилия.