Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира
Шрифт:
Кто-то положил ладонь ему на плечо и ласково прошептал:
— Ну что ты, милый. Иди в купе.
Он повернулся. Прямо перед собой он увидел бледное лицо проводницы. А потом своими алыми, в размазанной помаде губами она поцеловала его прямо в губы. И он потерял сознание. Последнее, что он помнил, был запах тины и водорослей от накрывших его лицо смоляных кудрей.
Стук колес. Шорох. Тихое бормотание: «Карту крапом, ведьму храпом, на порог, вилы в бок…» Григорий, ежась от тянувшего откуда-то холода, повернулся. Напротив сидел Серега, вертел, тасовал, подбрасывал карты своими большими, неожиданно проворными пальцами. Печатка посверкивала в тусклом свете единственной в купе лампочки. «Сон. Какое счастье». И окно на месте — шторки весело трепыхались от ветра. Вот откуда сквозняком тянуло.
— Все твои разговоры дурацкие, — сказал Григорий соседу.
— Чего?
Дверь купе распахнулась, заглянула проводница — волосы забраны в узел, форма на месте, ноги — тоже.
— Подъезжаем, — сказала она. — Будут какие-то пожелания?
— Ага, — сказал Серега. — Спляши-ка джигу.
Григорий решил, что шутит сосед грубовато. Но проводница, вместо того чтобы призвать пассажира к порядку, вытащила шпильку из волос. Они рассыпались, обдав Григория уже знакомым болотным запахом. Потом она скинула туфли на каблуках и, грациозно вскидывая голени в сетчатых чулках, принялась плясать. Серега рассмеялся, сказал Григорию:
— Это что-то вроде последнего желания. Ну как у смертников.
Поезд дернулся, остановился. Проводница надела туфли, одним движением собрала волосы. Погрозила Сереге пальцем:
— Шалун. — И ушла.
Серега поднялся:
— Идем, горемыка.
— Куда? — Григорий тоже встал.
— В Сатанинский Лог.
В окне было не видно ни зги.
— Я никуда не пойду.
Серега криво улыбнулся:
— Как хочешь. Знаешь, какая следующая остановка?
— Нет. И знать не хочу.
— Узнаешь, — сказал Серега. — Если останешься.
— И какая остановка?
Серега наклонился, снова обдавая перегаром, и сказал тихо и серьезно:
— Ад — следующая станция.
Несмотря на очевидную абсурдность заявления, Григорий почему-то поверил. И видимо, это отразилось на его лице, потому что Серега сказал:
— Ничего, может, еще отыграешься.
Григорий заметил, что из коридора их внимательно слушает тот лысый, что водил шашни со своей секретаршей. Отодвинув его, в купе снова заглянула проводница и заботливо осведомилась:
— Выходишь, Сережа, или едешь дальше?
— Выхожу.
И картежник потопал по коридору.
— Я тоже! — Григорий выдернул свою сумку из-под лавки и ринулся следом.
Из всего поезда в ночную мглу высыпало человек пятнадцать. Они собрались толпой, освещаемые желтым светом окошек вагона: две женщины, остальные — мужчины. Три пьяных оленевода едва держались на ногах и не падали только потому, что цеплялись друг за друга.
Из тьмы к ним вышел маленький поросший шерстью человечек с рожками на голове, факел в его руке светился зеленым светом.
— За мной, — весело проблеял он и пошел прочь по едва видневшейся в траве тропинке, звонко стуча копытами.
Григорий с соседом по купе оказались в конце цепочки.
— Я думал, это сон, — простонал Григорий. — Мы же можем сбежать?
— То-то ты из поезда сбежал! — сказал Серега, а потом спросил: — Ты за что душу продал?
Григорий вспомнил пустячные свои слова у кассы:
— За билет.
— Хех. Ну и придумщики они. Ну подловили! — Затем сказал тихо: — Не дрейфь. Главное — не смотри, что за карта тебе выпала. Потому что когда он тебе в глаза посмотрит, то в душе твоей эту карту увидит и возьмет себе из колоды нужную. А глаза ты от него никак не спрячешь, никто не спрячет, не в человеческих это силах — не посмотреть ему в глаза.
— Кто — он?
Серега сглотнул нервно, потом просипел едва слышно:
— Сатана.
После всего, что Григорий видел сегодня, он поверил. И спросил, уже заранее зная ответ:
— А на что играем?
— На душу. Выиграешь — уходишь. Проиграешь — подписываешь контракт.
— А я думал, если уже продал — то продал, — сказал Григорий.
— Да он просто развлекается так. Скучно ему, видать.
— А какие правила игры?
— Простые. Ты тянешь карту. Он тянет карту. Если он попал в масть, то он выиграл.
— Ясно, — кивнул Григорий.
— Да, — сказал Серега, — чуть не забыл: если тебе выпала дама пик, то ты сразу в выигрыше.
— Понял.
Трава кругом поредела, под ногами заскрипел песок. Из тьмы к путникам тянулись сухие ветки деревьев.
— Скоро Лог, — сказал Серега.
— А ты ведь не впервые здесь?
— Шестой раз.
Григорий присвистнул. Серега пояснил:
— Как по-крупному проигрываю, не выдерживаю и закладываю ее.
— Может, тебе бросить играть?
— А зачем тогда жить?
На это ответа у Григория не нашлось. А его пустой желудок вдруг заурчал, и Григорию вспомнились вкуснейшие котлеты, которые делала его мама. Из мглы выступили кусты, за ними был овраг, наполненный туманом до краев, словно чашка молоком.
Приговоренные один за другим нырнули в туман.
Сначала было абсолютно ничего не видно, потом, чем дальше спускались, тем реже становился белый сумрак. Шедшие впереди остановились. Григорий подошел и увидел того, к кому они пришли.
На золоченом, оббитом красным шелком кресле сидел худощавый брюнет лет сорока, с пронзительным взглядом черных глаз и повадками хищника. Он криво улыбнулся, сверкнул золотой зуб, и Гриша признал в нем того мужчину в штормовке, который сдал билет.
Сатана будто принюхивался к воздуху, и время от времени его заостренные уши слегка поворачивались в сторону каких-либо звуков.
По бокам от кресла чадили факелы-треноги.
Сатана взмахнул едва заметно ладонью — перед ним появился низкий круглый столик. Потом взглянул на прибывших и предложил любезно: