Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира
Шрифт:
Александр Андреевич издал тяжкий вздох. Наконец у него родилась новая мысль:
— А как же вы будете вести дела? Документы заверяются отпечатком пальца. Те же платежи… Как вы будете платить по счетам?
— Доктор, за тристапроцентную пенсию я найму себе юриста для разовой консультации. Думаю, это решаемый вопрос. Пальцы ног, как вы, конечно, знаете, тоже имеют неповторимый рисунок. Потом, можно, думаю, заверять сканированием сетчатки глаза… В общем, что мне подскажут, то и буду делать. Ну как, по рукам? — Рылеев молчал. — Последний раз могу такое сказать, ха-ха… Доктор, ну не переживайте так! Даже если я сейчас не наберу всю сумму, чтобы провернуть такой масштабный обман государства, я с пенсии с вами по частям рассчитаюсь. Обещаю.
— Что? — удивленно переспросил Рылеев. — Ах, ну да, деньги…
— Доктор, поверьте, вы внакладе не останетесь, я честный человек. Так что перестаньте хандрить. Жизнь продолжается!
— Жизнь продолжается… Электромобиль… Садовый участок… Почему я не могу быть как все?..
Странный доктор еще долго бурчал что-то нечленораздельное, пока пациент, устав ждать вердикта, не взял его за руку, нарушив какую-то статью какой-то главы составленного высшими умами мира Кодекса. Заведующий отделением замолчал и уставился на дедушку.
— Доктор, я лучше завтра приду. А вы пока подумайте. И выпишите мне новый талон, хорошо? На следующий день.
— Да-да, конечно… — тихо просипел Александр Андреевич и завел в базе новый талон.
— Что это? — Главврач, тучный высокий человек с копной нечесаных седых волос, тупо разглядывал присланный Рылеевым имэйл.
— Это заявление, — сдержанно пояснил пришедший Рылеев. Он не понимал, почему его вызвали на двадцать второй этаж. Нельзя было задать все вопросы по скайпу? За год с лишним он впервые в этом кабинете. Главврач раньше никогда не решал вопросы очно.
— Я читать умею, уважаемый Александр Андреевич. Я спрашиваю, что это?! С вашим приходом число смертей увеличилось. Одна бабушка перекинулась с вами парочкой слов в магазине и тут же решила умереть. Вы умеете вселять в людей пессимизм и депрессию. За это я вас и люблю.
— Зато я себя не очень.
— За этот день только три оформленных счета. Почему?
— Трудный выдался денек, — индифферентно пожал плечами доктор.
— Ну хорошо, всякое бывает… Солнце утром выглянуло, вот они и решили остаться. Ничего, зачем же так переживать? Завтра улов будет лучше. Обещают кислотные дожди. Только сиди и подсовывай каталоги. И документы оформляй. Не работа — рай! Как можно самовольно уходить?
— Уходить? — грубо усмехнулся Рылеев и покачал головой. — Действительно, не понимаю. Как можно самовольно уходить, да еще и деньги приплачивать за это.
— Ну у вас и шуточки, — фыркнул главврач. Поднялся, нажал на дринк-машине кнопку «коньяк». Из ста одиннадцати наименований выбрал что-то и разлил по емкостям. — Выпьем?
— Увольте, — качнул головой непьющий Рылеев.
Главврач расхохотался:
— Ни за что.
— Не имеете права. Почитайте МПК. Я по собственному желанию увольняюсь. Желания личностей планеты Земля — закон, разве нет? Хотят ли они быть порезанными на куски, сожженными на костре или просто свободными ото всего этого — неважно. Это закон.
Начальник в три глотка осушил напиток. Сел. Пару раз шмыгнул носом, пытаясь всплакнуть. Не получилось. Рылеев мог объяснить почему. Только те, у кого сохранилась душа, могут заплакать. Как сегодняшний старик, к примеру. Как сам Рылеев.
— Не заставляйте меня снова брать на работу Шутикова! — заныл главврач. — Он всех клиентов своими шуточками-прибауточками распугает!
— Поверьте, он лучший человек для этой должности, — осторожно кивнул собственным выводам Александр Андреевич.
Выходя из кабинета, Рылеев подумал: «Прощай, электромобиль… Прощай, новый садовый участок… Здравствуй, свобода!»
Магеррам Зейналов
Переезд
День первый
Одиновичу клиент не понравился с самого начала. Был он какой-то скользкий, все высматривал, вынюхивал, расспрашивал что да как.
— А ядро как? Тянет?
— Сами ж видите.
Клиент окинул Одиновича очередным подозрительным взглядом. Кажется, восьмым по счету.
— Молодой человек, я не люблю врать и маскарад тут устраивать не намерен, — взыграла в Одиновиче гордость. — Если хотите знать, я вообще не тороплюсь продавать. Не вам, так другому.
— Нет, что вы, я совсем не хотел вас обидеть, — сказал клиент самым мирным тоном, впервые одарив хозяина столь же мирной улыбкой. — Просто мне же здесь жить, ну и хочу знать, все ли нормально, не рухнет ли в тартарары.
— Уж на наш с вами век хватит.
— Так что там насчет ядра?
— Сами подумайте. Шестнадцать километров плотной атмосферы. Тянет же.
— Стало быть, железное?
— Железное, — с нескрываемой гордостью подтвердил Одинович.
Клиент скривил рот.
— Железное сейчас никто не делает. Вчерашний день.
— А какое же делают? — опешил Одинович.
— Водородное.
Глаза Одиновича полезли на лоб.
— То есть как водородное?
— А они водород прессуют, получается вроде керамзита, но долговечнее, не фонит и тепло держит лучше.
— У меня железное, я двадцать лет тут живу, и оно меня устраивало.
Клиент попытался было опять просверлить Одиновича взглядом, но ему не хватило харизмы.
— Спустите цену. Девяносто тысяч — нормальная цена. Ни ваша ни наша.
К слову, Одинович изначально рассчитывал минимум на девяносто пять, а в объявлении претендовал на все сто десять.
— Я ж вам уже до ста спустил, куда дальше! Ни ваша ни наша — это как раз сто. Круглая цифра, красивая.
Старик Одинович попытался искренне улыбнуться, но улыбка вышла кривой — врать он действительно не умел, даже лицом.