Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира
Шрифт:
В смятении, я снова зашагал вдоль своего кирпичного провожатого, просто потому, что он являлся здесь чем-то единственно знакомым и близким, и не ошибся. Здание заводоуправления стояло на том же месте и осталось прежним — серого камня, с высокими окнами и коричневой крытой жестью покатой крышей. И так же стоял перед входом, простирая руку, гипсовый Ильич, только без черных потеков и уродливых граффити, за последние годы покрывших постамент статуи.
Над зданием вместо привычного триколора реяло красное знамя, и я вдруг сообразил, что завод работает. Мертвые в моем мире трубы выбрасывали к облакам дымные шлейфы, за оградой металлически вздыхало и отдувалось что-то
Гремя расхлябанным кузовом, промчалась мимо виденная только в кино «про войну» полуторка. Я машинально посторонился — потоки грязной воды летели из-под ее скатов. Выглянуло, прорвав свинцовость туч, солнце, заиграло бликами в лужах, и странное спокойствие упало на меня золотой пеленой.
Я пересек пустынную площадь — здесь начинались несколько кварталов частного сектора, которые у нас называли «рабочим поселком». В моем мире они предназначались к сносу еще лет сорок назад и потому оставались за бортом любых планов коммунального водоснабжения и газификации. Теперь маленькие аккуратные домики смотрелись весело и свежо. Даже выкрашенные в синий цвет водяные колонки, которые «там» выглядели вопиющим анахронизмом, «здесь» оказались уместны и хороши. У одной из них я остановился и вдоволь напился холодной воды — жара вновь вступала в свои права, после дождя ощутимо парило.
Напротив, в палисаднике чьего-то дома, буйно цвела черемуха. В глубине двора каталась на качелях девочка лет десяти — двенадцати. Я приблизился к ограде, окликнул ее:
— Здравствуй! Ты не подскажешь, который час?
Девочка глянула с любопытством, прокричала в ответ:
— Не знаю!
— А день?
— Среда!
— А год?
Захихикала:
— А вы почему спрашиваете?
— Просто. Ну так что, год какой, знаешь?
— Девятьсот сороковой! — звонко отозвалась девочка, раскачиваясь все сильнее. Подол голубого, в темный горошек, платья то раздувался, как парашют, то опадал, облегая худые длинные ноги. Рукава-фонарики, белый отложной воротничок, колеблемый ветром… Я рывком осознал, насколько нелепо и странно, должно быть, выгляжу в черных вытертых джинсах и красной футболке с надписью «LEVTS» через всю грудь. Хорошо хоть рабочий день в самом разгаре, и вокруг нет прохожих.
Я поспешил прочь, пока во дворе не появился кто-то из старших. Вступать в разговор со взрослыми не хотелось. По крайне мере пока не обрету вид более подобающий текущей эпохе. Сороковой год! Черт бы меня побрал! Когда, как я сюда провалился?! Казалось, виною всему паровоз, невесть каким образом вынырнувший из прошлого и утащивший меня за собой следом. Проклятие! Быть может, иди я чуть медленнее или, наоборот, немного быстрее и успей пересечь пути до встречи с ним… Я еще не знал, что сюжет этот сделается отныне навязчивой мыслью, идеей фикс и будет являться во снах, снова и снова терзая душу ощущением невозвратной потери.
Вновь охватившее меня чувство тревоги побуждало двигаться быстро, не останавливаясь ни на секунду: бежать, вернуться на исходное место и там, если повезет, перенестись в свое время! А ведь сколько раз примерял я на себя эту роль — открутить назад ленту аппарата истории и подправить слегка в его недрах, чтобы нам, в будущем, жить в могучей и не утратившей былое величие стране. Чтобы гордиться не только Гагариным и Победой. Сейчас эти мечты казались глупыми и неважными, а страх диктовал иное — стать незаметным, отсидеться в каком-нибудь уголке, собираясь с мыслями. Ведь если канал во времени существует, то он никуда не денется, а если ключ ко всему — паровоз, то крайне неразумно ожидать его
Я метался, не зная что предпринять. Собаки гавкали из подворотен, сопровождая мои бессмысленные перемещения. Несколько раз наступил в лужу, в кроссовках ощутимо захлюпало. В моем времени тут лежал хоть и разбитый, плохонький, но асфальт, а сейчас хляби кое-где перекрывали улицу от края до края. В одном месте увидел вывешенное на просушку белье. Должно быть, его постирали с утра, развесили, в надежде, что солнце и ветерок сделают свое дело, и забыли. Но налетела гроза, и все еще больше вымокло. Повинуясь внезапно пришедшей на ум мысли, я быстренько огляделся, перемахнул невысокий штакетник и вскоре стал обладателем брюк неопределенно-темного цвета и белой рубашки. На задах чьего-то двора в узком простенке между курятником и сараем примерил свои трофеи.
Все оказалось ужасно — штаны коротки, но широки настолько, что спадали. Рукава рубахи едва достигали запястий, и я закатал их до локтя. Брюки пришлось вновь заменить на джинсы. Теперь я хотя бы не привлекал взгляды иностранной надписью на кричащем фоне, но вид мой мог вызвать подозрения у любого мало-мальски наблюдательного человека.
— Эй, ты там! А ну вылазь! — послышался хриплый, опасливо-строгий голос, и из-за дощатого угла заглянул в мое убежище хмурый мужик. В руках он держал длинную, внушающую уважение жердину.
— Так вы, Игорь Сергеич, значит, пришелец из будущего? — Человек напротив слегка улыбнулся. Нас разделяли широкий, обитый коричневым сукном стол и желтый круг света, источаемого расположившейся с краю стола лампой. Красные лучи заходящего солнца силились пробиться в комнату, но гардины были задернуты, и в помещении царил полумрак.
Я промолчал. Все уже было рассказано, и не по одному разу, прежде чем я оказался здесь. Хотя мое путешествие из-за сарая в уютный сумрак маленького кабинета оказалось быстрее и комфортнее, чем я мог ожидать. В районном, а затем городском отделении НКВД на меня смотрели то ли как на выжившего из ума шпиона, то ли как на безумного фокусника. Из карманов выгребли все, но одежду оставили, так что везде я становился объектом повышенного внимания и любопытства.
Я молчал, но собеседник, немолодой, с гладко зачесанными назад волосами, кажется, и не спрашивал вовсе, а подводил итог очередному изложению короткой исповеди. Напоминал он моего шефа, только был одет в защитную гимнастерку, на малиновых петлицах которой поблескивали три вертикальных «шпалы».
— Да… семьдесят лет — срок немалый… — уже серьезно сказал офицер и смолк, не закончив мысли.
— Товарищ… Товарищ капитан! Конечно, вы мне не верите. И я мог бы солгать, хотя и не понимаю, зачем мне это. Но ведь вещи не лгут! У меня изъяли несколько артефактов, в том числе электронные часы и мобильный телефон. Не знаю, передали их вам или нет, но ведь даже то, что осталось, говорит за себя! Я знаю доподлинно, что у вас не умеют печатать на ткани и синтетическую обувь пока что нигде в мире не делают!
Капитан опять улыбался, но смотрел с интересом, и я продолжил:
— Отдайте их на экспертизу, пусть специалисты скажут! А потом, я ведь готов и хочу сотрудничать. Точнее… да, господи, что я несу — не сотрудничать, а работать, работать на благо страны! Я ведь дипломированный инженер, недавно институт закончил, машфак…
Он неожиданно придвинулся к столу, резким движением выложил передо мной карандаш и чистый листок бумаги:
— Пиши!
— Что? — Я оторопел. — Чистосердечное признание?