Русский флаг
Шрифт:
Очко в пользу Никольсона! "Аврору" следовало захватить. Глупо церемониться и щепетильничать, когда все решалось так просто. Виноват Депуант! Он сумел заразить Прайса своей нерешительностью и колебаниями. Русские ушли при полном штиле. Прайс еще не приготовился к плаванию и не мог начать немедленное преследование. А через несколько суток "Аврору" уже было и не найти в океане. Безуспешные поиски "Авроры" унизили бы Прайса, выставили бы его на посмешище! А тут еще Депуант, его постоянная забота о соблюдении приличий, о необходимости дождаться официального разрыва! Прайс постарается внушить Лондону, что всему виной нерешительность Депуанта. Но защитит ли это его, Прайса, от клеветы Никольсона, имеющего большие связи в адмиралтействе?
Прайс поеживался на верхней палубе "Президента", вглядываясь в пасмурное небо. На "Пике", которым командует Никольсон, все обстоит благополучно, с "Пика" не дезертировал ни один матрос. Все дезертирства, как назло, с "Президента", флагманского фрегата. Сам Никольсон наблюдает за своими матросами с зоркостью полисмена. С "Пика" невозможно бежать, разве что броситься за борт, в открытое море.
Итак, на "Президенте" - случаи дезертирства, на "Пике" - образцовый порядок, мир и благоденствие. Вот и второе очко в пользу Никольсона. Он расчетливо играет роль вождя "партии смелых". На военном совете в Кальяо Никольсон не преминул выразить удивление, почему эскадра простояла на рейде целых десять дней - с седьмого мая, когда подтвердились известия о войне, до семнадцатого мая. Мог ли Прайс сказать, что он попросту не знал, что делать, куда направить корабли? Прайс туманно намекнул на "высшие соображения", которыми он и его "друг адмирал Феврие Депуант руководствовались в виду особых обстоятельств". Никто не поверил ни в "высшие соображения", ни в "особые обстоятельства", и Никольсон снискал общее одобрение.
В июне капитан "Пика" предложил, не теряя времени, отправиться к Сандвичевым островам, полагая, что русские, "если они еще не утонули и не стали легкой добычей отдельных боев (он старательно подчеркнул это слово) единиц нашего флота, неминуемо должны оказаться там". Прайс медлил, отсиживался у берегов Америки и прибыл в Гонолулу через восемнадцать дней после отплытия русского фрегата "Диана". Когда портовый чиновник, явившийся на "Президент" с визитом, сообщил об этом Прайсу, Депуанту и находившимся на флагмане офицерам, контр-адмирал сделал огромное усилие, чтобы не взглянуть на Никольсона. В эту минуту Никольсон, вероятно, подсчитывал, на сколько дней задержали эскадру у берегов Калифорнии упрямство и нерешительность Прайса, и торжествующе посматривал на адмирала: "Вот, полюбуйтесь на плоды вашей трусливой тактики! Упустили "Аврору", проворонили "Диану"... А захвати или уничтожь мы два русских фрегата, что осталось бы от пресловутой эскадры Путятина? Старая рухлядь "Паллада", которая менее всего могла бы взять на себя тяжкий труд крейсерства, да еще два-три мелких суденышка!"
Известие об уходе "Дианы" из Гонолулу и, следовательно, еще одна упущенная возможность уничтожить другой русский фрегат угнетали Прайса и внушали ему самые мрачные предчувствия. Все складывалось слишком плохо, словно назло Прайсу. Отклоняя предложение Никольсона, Прайс не упрямился, а действовал по своему расчету и разумению. Он не верил, что "Аврора" или любой другой русский корабль рискнет появиться в одном из оживленных портов Тихого океана, зная о несомненном преобладании в них английских и французских судов. Таков был ход мыслей Дэвиса Прайса, и капитан корвета "Тринкомали" только подтвердил справедливость суждения адмирала, сообщив о встрече с "Авророй" в самом неожиданном месте, вдали от путей, рекомендованных лоциями.
И все-таки жизнь опровергла логическую схему Прайса. "Аврора" шла опасным, малоизвестным путем, а дерзкий капитан Лесовский привел "Диану" в Гонолулу, под дружескую сень пытливого и заботливого мистера Виллье.
Сидя в уютной качалке на прохладной веранде консульского дома в Гонолулу, Прайс с завистью читал воинственные посулы Чарльза Непира, Дондаса и других мужей, вознамерившихся одним ударом покончить с Россией. Чарльз Непир в триумфальной колеснице на улицах побежденного Петербурга! Дондас, окруженный одалисками и полусотней пленных казаков в высоких меховых шапках! Чужие предприятия всегда кажутся более осуществимыми, чем собственные, даже несложные начинания, и Прайс, трезвый, здравомыслящий Прайс, начинал верить в победы своих счастливых коллег, считая себя неудачником в этой войне.
Прайс и теперь больше всего опасался крейсерства русских судов. Успешное крейсерство русских наверняка навлечет на него гнев Лондона. Сообщение капитана "Тринкомали" усилило беспокойство адмирала. Капитан Изыльметьев казался умным, опытным моряком. Он не мог по ошибке или по незнанию так отклониться от принятых путей. В распоряжении Прайса находились фрегаты "Президент", "Форт", "Пик", пароход "Вираго", корветы "Эвридик", "Облигадо", "Амфитрит" и "Артемис". В случае нужды эскадра могла быть увеличена, - англо-французский военный флот в Тихом океане насчитывал десять крупных фрегатов, семь пароходов, четыре военных корабля и шесть вооруженных двухмачтовых шлюпов. Но все эти силы не могут воспрепятствовать успешному крейсерству, ибо иголку в стоге сена отыскать легче, чем фрегат в безрадостной пустыне Тихого океана. Огромное протяжение американского берега, не говоря уже об океанских просторах, нельзя надежно прикрыть даже всем британским флотом. Прайс с ненавистью думал о том, что Дондас, действующий в Черном море у берегов России, располагает эскадрой в сто с лишним вымпелов. Но рассчитывать на большее, чем имеет Прайс здесь, где русские интересы считаются вовсе незащищенными, не приходится.
Депуант, с некоторых пор охваченный воинственной решимостью, твердит о необходимости идти к русским берегам с целью их разорения, но Прайс озабочен защитой английского коммерческого флота. Он охотно откликнулся бы на призыв Депуанта, если бы на русском побережье существовали богатые поселения, верфи, магазины, склады. Уничтожив их и захватив ценности, Прайс поступил бы в согласии с лучшими традициями флота ее величества. А разорять пустынные берега, пугать голодных туземцев, назначать новых князьков и объявлять чужие земли своей собственностью только для того, чтобы потерять эту собственность при первом попутном ветре, теперь, пока Тихий океан бороздили русские военные суда, - было, по мнению Прайса, безрассудно. Идти к русским берегам, тревожить лежбища тюленей и сивучей, оставляя в покое русские суда, - против такой тактики Прайс из чувства самосохранения решительно восставал.
Где может находиться эскадра Путятина? Куда исчезла "Аврора"? В каком порту скрывается "Диана", ускользнувшая из Гонолулу? Все, что было известно Прайсу, указывало на восточные берега России. Но легко сказать восточные берега России! Тысячи верст сурового, неприступного берега, омываемого самыми бурными, неприветливыми морями мира. Грозные ловушки Курильские проливы, о которых лучшие английские штурманы говорят с суеверным страхом. Безлюдье Сахалина. Закупоренный отмелями и песчаным перешейком Амур. Охотск и Аян - два порта на побережье Охотского моря, где стоянка столь же опасна, как соседство рифов в штормовую погоду. Наконец Петропавловск, где-то совсем на краю света... Вот что такое эти восточные берега России! Правда, моряки рассказывают чудеса об Авачинской губе. Там тихо, спокойно, удобно. Там спасались остатки третьей экспедиции Кука. Отчаявшиеся мореплаватели нередко находили там приют.
Но не там ли обрели могилу многие баловни судьбы, которых смерть щадила в других широтах? Не там ли похоронен Лаперуз, Кларк, сменивший Кука? Не там ли сложил свою буйную голову знаменитый Барбер, который еще при жизни стал героем пиратских повестей и романов? Прайс гнал от себя эти мысли, но Петропавловск вставал в его воображении в виде черной гористой земли, покрытой могилами. Зловещая страна вечного покоя!
Известия о современном состоянии Петропавловска-на-Камчатке самые противоречивые. "Полинезиаль" сообщил, что к середине июля в петропавловском порту находился сорокачетырехпушечный фрегат, корвет "Оливуца" и коммерческое судно Российско-Американской компании "Камчатка", что порт "укреплен многочисленными батареями и эти укрепления беспрерывно усиливаются. Жителей в Петропавловске до четырех тысяч и в том числе сильный гарнизон. Все жители обязаны военной службой и хорошо вооружены".
Прайс несколько раз пробегал заметку. Он научился не верить газетным сообщениям, но невольно задумывался над тем, что Петропавловск все чаще упоминался в разговорах офицеров, в сообщениях купцов, словно какая-то сила намеренно подсовывает ему эту карту, как ни тасуй колоду.
Оранжевый диск солнца опускался за горизонт. Пальмы на берегу потемнели, вскоре их силуэты четко обрисовывались на фоне пылающего неба. Но и с наступлением вечера прохлада не приходила на веранду дома британского консула в Гонолулу, где теперь находились хозяин дома, Прайс, Депуант, Никольсон, командир "Президента" Барридж и непременный Виллье, наблюдавший собеседников сквозь дымчатые очки.