Русский фронтир (сборник)
Шрифт:
– Я не прошу конкретики, – полковник ухмыльнулся, поняв мое молчание. – Срочность какая? Типа «мало не покажется»?
– Типа «жду немедленной реакции, иначе пожалеем».
– Ну и слава богу. Значит, донесение нельзя было отложить до понедельника. Оперативный дежурный МИДа пульнул его в Управление, а наш оперативный – в кризисный штаб. По случаю воскресенья штабом рулит дедушка-адмирал, старый, как яйцо динозавра, зато такой же крутой. Смысл информации он усвоил за минуту, еще минуту пил чай и глядел в потолок, еще через минуту у него было решение. Основное время он потратил
– Я поддался импульсу. Великий вождь Унгусман считает, что Чернецкий послушал свою интуицию, и всем советует поступать так же…
– Да отстаньте вы со своим папуасом! – рявкнул полковник.
Со стороны города донесся приглушенный гул. На самом деле он потихоньку нарастал уже давно, мы просто не обращали внимания, а сейчас в столице зашумело не на шутку.
– Что за хрень… Минуту, я сейчас.
Полковник склонил голову, прислушиваясь.
– Дай картинку. Так, вижу… Ничего себе! Эй, идите сюда, вам тоже надо на это посмотреть.
Он достал из сапога планшет, встряхнул его и сунул мне в руки.
– Этнографы говорят, засекли что-то новенькое. Похоже на ритуал передачи власти. К чему бы, а? Что затеял ваш приятель?
На планшет шла прямая трансляция с «жучков» из дворца. Как они там не глохнут от своих бубнов, а главное, как у них дворец не развалился до сих пор от таких басов, свихнуться можно… Кошки, наверное, разбегаются каждый раз. Заодно и мышки разбегаются, конкретный же инфразвук.
– Это не передача власти, – сказал я. – Это церемония возведения Унгасана в достоинство боевого вождя. Он был начальником пограничной стражи, а теперь его, считайте, повысили до министра обороны.
– Кстати, Гасан очень славный юноша, – заметил полковник. – Внятный. Понимает службу.
Еще бы. Гасан ходил за полковником хвостиком, и вопросы по организации службы войск так и сыпались из него, а самого Гасана пасла наша разведка, подозревая, что парень замышляет налет на базу как минимум.
– Это все каким-то образом затрагивает экспедицию? Мне начинать беспокоиться?
– В принципе да… – тут я заметил в группе жен и дочерей красотку Унгури, перевел фокус камеры на нее и залюбовался, дурак дураком.
Я на двадцать лет старше, но еще очень даже ничего. И холостой. И если жив останусь, выпрошу себе работу попроще, без длительных командировок. Или с командировкой сюда. У меня есть мечта идиота – одомашнить степных псов. Сдается мне, ими просто никто всерьез не занимался.
Мне по-прежнему очень хочется домой, но когда я смотрю на Унгури, ностальгия слабеет с каждой секундой.
– В принципе да? – Полковник сунул нос в планшет. – А-а… Стесняюсь спросить – что вы чувствуете, советник, втыкая шприц в ее несовершеннолетнюю попку?
– Да вы пошляк, оказывается, полковник.
– Ну извините. Воображение у меня такое… живое.
– Плакать хочется, вот что я чувствую. А еще жалею, что Сорочкин самоубился, а не я его грохнул.
– Это вы не одиноки, мягко говоря!.. Ну так что же там в принципе? Давайте, не тяните.
– Боевого вождя не назначали лет двадцать. Собственно, последним действующим боевым вождем был сам Унгусман…
– Это знаю, – перебил меня полковник. – А чего я не знаю?
Я на миг задумался, пытаясь сформулировать мысль почетче.
– Тогда не было ни войны, ни кризиса, никакого вообще повода для назначения Унгусмана боевым вождем. Просто его отец почувствовал себя плохо и решил подстраховаться. Наличие боевого вождя сильно упрощает процедуру передачи власти. Все делается буквально за час. Тоже очень шумно, зато быстро.
– Полностью легитимный преемник?
– Еще круче. Боевой вождь даже не заместитель, а лицо, облеченное правами и обязанностями великого вождя. Папаша тогда сразу наплевал на дела и с чистой совестью лег помирать. Унгусман впрягся в руководство по полной, тут отец неожиданно выздоровел и еще три года с наслаждением бил баклуши, а над Унгусманом хохотала вся родня. Отец устал объяснять сыну, что это было не нарочно. Пару дополнительных братьев успел ему сделать…
– Понятненько… – полковник затеребил мочку уха. – Доктор! Отвлекитесь на минуту. Кто у вас сейчас во дворце, пусть при первой же возможности подберется к Тунгусу и посмотрит, как он себя чувствует… Да, есть такое мнение. Спасибо… Ну-с, а что же мне делать с вами, советник?
С некоторым усилием полковник вернул себе планшет, оценивающе поглядел на меня и заявил:
– Я дам вам парабеллум.
– Простите?..
– Мне пора идти к бойцам, сказать им… Не важно. Короче, время дорого. А вы действуйте по своему плану, желаю удачи. Вон сидит Чернецкий, испереживался весь. А я понятия не имею, что вы знаете код спускаемого аппарата. И что у вас инструкция поступать по совести.
– По своему усмотрению, – поправил я.
– А есть разница?.. Вашу руку, советник. Кстати, найдите возможность прилечь хоть на пару часов. Вы же заступаете во дворец в ночную смену? Спокойного дежурства.
Я чуть было не козырнул, но припомнил, что «к пустой голове руку не прикладывают». Вдруг запершило в горле. К чему бы это. Надеюсь, не к ветрянке. Переболел в детстве, но здешний штамм настолько лютый, что у нас уже пошел второй десяток с повторной, и Шалыгин приказал всем бояться.
Да, нынче вечером командир воздушного судна Чернецкий полетит совершать подвиг, а советник Русаков пойдет во дворец на ночное дежурство фельдшером. Что вы чувствуете, советник, когда втыкаете шприц…
У девочки было девять братьев и сестер, трое умерло детьми, и она говорит о них так, будто те на минуту вышли. У туземцев своя философия смерти. Те, кого они любили, остаются с ними навсегда. История из жизни прапрапрапрадедушки не станет байкой или анекдотом – поколение за поколением будут пересказывать ее слово в слово и жест в жест, без малейших искажений. Зато плохих людей тут забывают наглухо, просто стирают из памяти рода и племени. Как при этом рефлексируется негативный опыт, мы пока не разгадали. Если поймем, нас ждет форменный переворот в психологической науке. Возможно, мы станем намного счастливее…