Русский клан
Шрифт:
— Плевать. Запомни, — Лев выглядел очень возбужденным. Он снова встал, подошел к окну, вернулся назад, — мне все равно, что станет с этими людьми. Понял меня?
— Понял. Не беспокойся.
Морозов сгреб обе бумажки в карман.
— Пойду. Дела. Сам видишь.
— Не проблема, — устало ответил Дороф. — Если что, заходи. Точнее, звони. Номер будет старый.
Лифтом Юра пользоваться не стал. Спустился по лестнице.
Прочитав адрес, написанный на второй бумажке, Морозов нахмурился. Москва огромный город, сопоставимый по своим размерам
Тяжело вздохнув, он направился к ближайшей станции метро.
Звонить в дверь пришлось долго. За обшитой кожзамом фанерой явно кто-то был. Дверной глазок то и дело мигал светом. Кто-то шебуршался, брался за ручку, снова отпускал. Уходил. Возвращался. Наконец Морозову надоело ждать, он одной рукой заткнул глазок, другой утопил кнопку звонка.
«Мне торопиться некуда, подожду».
Видимо, за дверью это тоже поняли. Забренчали ключи, дернулась ручка.
— Здравствуйте. Вы к кому? — На пороге стоял худой, длинноволосый и высокий мужчина. Потертые джинсы, красная майка с кока-колой. Узкие плечи торчат углами, суставы выделяются распухшими узлами. Лицо как лицо, ничего особенного. Из тех, на которых два раза взгляд не останавливается.
— Я от Сапсана, — хмуро сказал Морозов. Он не любил таких вот «обыкновенных» парней. Никогда не знаешь, чего ожидать. — По поводу клубнички. Кассеты…
Парень молчал, словно прислушиваясь.
— Я никакого… — начал он, и Юра уже подумал, что придется клиента прессовать прямо на пороге. Но тут наверху хлопнула дверь, патлатый дернулся, суетливо махнул рукой. — Заходи.
Морозов неторопливо вошел. Большая прихожая, свежие краски на стенах, сверкающий паркет, чем-то тревожно пахло из комнат. Парнишка прилип к глазку, изучая лестничную клетку.
— Блин, я ж Сапсану говорил, чтобы людей ко мне днем не присылал. Какого хрена, — шептал длинноволосый. — Я вообще могу не открывать. Меня дома нет. Блин, почему все такие тупые?
— Не дергайся, — сказал Морозов. — Все ж нормально.
— Нормально, нормально! — зло вскинулся парень. — Ни хрена не нормально. Правила есть правила!
— Не кипятись. Давай к делу, и разбежимся. Быстро сядешь, быстро выйдешь.
Шутка была неудачная. Патлатый вздрогнул.
— Тебя как звать? — спросил Юра.
— А тебе какое дело?
— Ну, надо же как-то общаться…
— Надо мне, блин, с тобой общаться… — проворчал парень и снова прильнул к глазку. — Зови как хочешь. Давай… в комнату…
Юра не торопясь вышел на середину прихожей. Осмотрелся. Кухня располагалась рядом с входом и была закрыта стеклянной дверью. Недалеко располагался вход в «маленькую» комнату, где-то подальше коридорчик с туалетом, ванной и спальней. Юра толкнул ближайшую дверь.
Широкая кровать, ворох простыней, подушки на полу. Пустые стены, только ровный тон обоев. Никаких полок, картин, цветов. Пол укрыт ковром. Только в углу стоит
На кровати попой кверху лежит, болтая ногами в воздухе, голый паренек.
Услышав скрип двери, он повернулся на бок. В глаза бросился выбритый лобок.
— О, привет, — без всякого смущения сказал парень и позвал в коридор: — Вовка! Ты не говорил, что гости будут. Тройничок?
— Твою мать, — разозлился патлатый. — Куда ты прешь?
Он подскочил к Морозову, отпихнул плечом, захлопнул дверь, крикнув в комнату:
— Это не к тебе, это клиент.
Потом, повернувшись к Юре, завопил:
— Куда ты лезешь? Ты что, не знаешь, куда идти?!
— Не знаю, — признался Морозов.
— Бляха! — Патлатый сполз по косяку. — Они что там, вообще охренели? Лохов каких-то…
Он помолчал, сокрушенно качая головой. Потом посмотрел с тоской на Морозова и выдавил:
— Пошли. За мной.
Спальня больше всего напоминала просмотровый зал. Непроницаемые жалюзи на окнах, мощная дверь со звукоизоляцией, на полу прорезиненное покрытие, толстое и мягкое. Ряд стульев, небольшой диванчик у стены. Напротив него большой телевизор, таких Юра еще не видел, видеомагнитофон, озорно подмигивающий зеленью огоньков. И целая стена, занятая под стеллажи с кассетами.
— Итак? — Патлатый сел на высокий стульчик около стеллажей.
— Что? — Морозов присел на стул, поерзал, пересел. Теперь можно было ударом ноги отправить табуретку куда угодно. В том числе худому Вове в лоб.
— Тупой, — пробормотал парнишка. — Давай короче. У меня времени мало. Мальчики?
— Нет.
— Девочки, значит. — Тон патлатого был издевательским, но Юра терпел, заранее понимая, чем кончится дело. — Хорошо. Блин. Значит, девочки. Взрослые? Старушки?
— Нет.
— Ну конечно! Как же я сразу не понял. Молоднячок! Сколько лет?
— А сколько есть?
— Ну ты даешь! — Вова даже руками развел. — Ну, хочешь лет десять? Или восьмилетняя?
— И такие есть, надо же… — Юра задумался. — Давай, наверное, семнадцать-восемнадцать.
— Какие же это девочки, это полноценные шлюхи. — Патлатый двинулся в сторону окна, ведя пальцем по кассетам. — Вот, попробуем это.
Он вытянул кассету с номером, ткнул ее в магнитофон, цыкнул, разогреваясь, генератор строчной развертки в телевизоре. На экране замелькали девичьи ноги, задранные в потолок. Кто-то потный и волосатый старался между ними, крякая от напряжения.
— А покруче? — зевнув, поинтересовался Юра.
— О как! Покруче ему… — Вова ткнул другую кассету. Снова то же, но увеличилось количество действующих лиц. В группу затесался один негр.
— Лажа какая-то, — пожаловался Морозов.
— Хм. — Еще одна кассета ушла в магнитофон. На этот раз веселая компания осадила настороженно фыркающего жеребца.
— Эй, — заторопился Юра. — Что-то ты мне не то все… Сапсан сказал…
— Ладно, ладно. — Вова поставил кассету на полку. — Чего ты хочешь? Скажи прямо.