Русский литературный анекдот XVIII - начала XIX веков
Шрифт:
Есть лгуны, которых совестно называть лгунами: они своего рода поэты, и часто в них более воображения, нежели в присяжных поэтах. Возьмите, например, князя Ц(ицианова). Во время проливного дождя является он к приятелю.
– Ты в карете?
– спрашивают его.
– Нет, я пришел пешком.
– Да как же ты вовсе не промок?
– О,- отвечает он,- я умею очень ловко пробираться между каплями дождя. [29, с. 146.]
Стр. 70
Князь Потемкин меня любил (рассказ ведется от имени Д. Е. Цицианова) именно за то, что я никогда ни о чем не просил и ничего
– А что бы вам давно мне это сказать, светлейший князь: вот такая же точно страсть была у моего покойного отца, и я ? сохраняю его шубу, в которой нет, конечно, трех фунтов весу. (Все слушатели рассмеялись.)
– Да чему вы обрадовались?
– возразил Цицианов.- Будет вам еще чему посмеяться, погодите, дослушайте меня до конца. И князь Потемкин тоже рассмеялся, принимая слова мои за басенку. Ну а как представлю я Вашей Светлости,- продолжал Цицианов,- шубу эту?
– Приму ее от тебя, как драгоценный подарок,- отвечал мне Таврический.
Увидя меня несколько времени спустя, он спросил меня тотчас:
– Ну что, как поживает трехфунтовая медвежья шуба?
– Я не забыл данного вам, светлейший князь, обещания и писал в деревню, чтоб прислали ко мне отцовскую шубу.
Скоро явилась и шуба. Я послал за первым в городе скорняком, велел ее при себе вычистить и отделать заново, потому что этакую редкость могли бы у меня украсть или подменить. Ну, слушайте, не то еще будет, вот завертываю я шубу в свой носовой шелковый платок и отправляюсь к светлейшему князю. Это было довольно: меня там все знали.
– Позвольте, Ваше Сиятельство,- говорит мне камердинер,- пойду только посмотреть, вышел ли князь в кабинет, или еще в спальной. Он нехорошо изволил ночь проводить.
Возвращается камердинер и говорит мне:
– Пожалуйте!
Я вошел, гляжу: князь стоит перед окном, смотрит в сад; одна рука была во рту (светлейший изволил грызть ногти), а другою рукою чесал он... Нет, не могу сказать что, угадывайте! Он в таких был размышлениях
Стр. 71
или рассеянности, что не догадался, как я к нему подошел и накинул на плечи шубу. Князь, освободив правую свою руку, начал по стеклу наигрывать пальцами какие-то свои фантазии. Я все молчу и гляжу на зтого всемогущего баловня, думая себе: "Чем он так занят, что не чувствует даже, что около него происходит, и чем-то дело это закончится?" Прошло довольно времени князь ничего мне не говорит и, вероятно, забыл даже, что я тут. Вот я решился начать разговор, подхожу к нему и говорю:
– Светлейший князь!
Он, не оборачиваясь ко мне, но узнавши голос мой, сказал:
– Ба! Это ты, Цицианов! А что делает шуба?
– Какая шуба?
– Вот хорошо! Шуба, которую ты мне обещал!
– Да шуба у Вашей Светлости.
– У меня?.. Что ты мне рассказываешь?
– У вас... да она и теперь на ваших плечах!
Можете представить удивление князя, вдруг увидевшего, что на нем была подлинная шуба. Он верить не хотел, что я давно накинул ему шубу на плечи.
– То-то же не понимал я, отчего мне так жарко было; мне казалось, что я нездоров, что у меня жар,- повторял князь,- да это просто сокровище, а не шуба. Где ты ее выкопал?
– Да я Вашей Светлости уже докладывал, что шуба эта досталась мне после моего отца.
– Диковинная!.. Однако посмотри: она мне только по колено.
– Чему тут дивиться. Я ростом невелик, а отец мой был хоть и сильный мужчина, но головою ниже меня. Вы забываете, что у Вашей Светлости рост геркулесов; что для всех людей шуба, то для вас куртка.
Князя очень это позабавило, он смеялся и хотел непременно узнать, какими судьбами досталась шуба эта моему отцу. Я рассказал ему всю историю: как шуба эта была послана из Сибири, как редкость, графу Разумовскому в царствование императрицы Елизаветы Петровны, как дорогою была украдена разбойниками и продана шаху Персидскому, который подарил ее моему отцу. Князь удивился, что нет теперь таких шуб, но я ему объяснил, что был в Сибири мужик, который умел так искусно обделывать медвежьи ме
Стр. 72
ха, что они делались нежнее и легче соболиных, но мужик этот умер, не открыв никому секрета [17 с. 113-116.]
Вариант. Императрица Екатерина отправляет его (Д. Е. Цицианова) курьером в Молдавию к князю Потемкину с собольей шубой... Он приехал, подал Потемкину письмо императрицы. Прочитав его, князь спрашивает:
– А где шуба?
– Здесь, Ваша Светлость.
И тут вынимает он из своей курьерской сумки шубу, которая так легка была, что уложилась в'виде носового платка. Он встряхнул ее и подал князю. [29, с. 1467]
Вариант. Я был, говорил он (Д. Е. Цицианов), фаворитом Потемкина. Он мне говорит:
– Цицианов, я хочу сделать сюрприз государыне, чтобы она всякое утро пила кофий с горячим калачом.
– Готов, Ваше Сиятельство. .
Вот я устроил ящик с комфоркой, калач уложил и помчался, шпага только ударяла по столбам (верстовым) все время тра, тра, тра, и к завтраку представил собственноручно калач. Изволила благодарить и послала Потемкину шубу. Я приехал и говорю:
– Ваше Сиятельство, государыня в знак благодарности прислала вам соболью шубу, что ни на есть лучшую.
– Вели же открыть сундук.
– Не нужно, она у меня за пазухой.
Удивился князь. Шуба полетела как пух, и поймать ее нельзя было. [118, с. 121.]
Дмитрий Евсеевич {Цицианов) завел Английский клуб в Москве и очень его посещает. Он всех смешил своими рассказами, уверял, что варит прекрасный соус из куриных перьев и что по окончании обеда всех будет звать петухами и курицами. [119, с. 125.]
Стр. 73
Когда воздвигали Александровскую колонну, он (Д. Е. Цицианов) сказал одному из моих братьев: "Какую глуную статую поставили - ангела с крыльями; надобно представить Александра в полной форме и держит Нанолеошку за волосы, а он только ножками дрыгает". Громкий смех последовал за этой тирадой. [119, с. 503-504.]