Русский Нострадамус

Шишкина Елена

Патриарх Никон отличался жестокостью и не­терпимостью. Он захватил такую власть в стране, что стал именовать себя государем. Алексею Ми­хайловичу, естественно, это не понравилось. Вос­пользовавшись тем, что к нему поступало огром­ное количество -«челобитных против Никона», он отдалил патриарха от двора. Никон решил напу­гать царя и, «надев вериги, босой ушел из Моск­вы». Он надеялся, что государь -«опомнится и при­зовет его назад», но Алексей Михайлович этого не сделал. Никон так и остался жить в монастыре до конца жизни. И умер на струге (лодке), отправив­шись в последнее путешествие.

О судьбе царевича Федора (будущего царя Федора Алексеевича)

«Пережить ему

и жену, и сына. Си­деть на троне честно. На двадцать лет не будет Руси бед от турка».

Когда в возрасте 46 лет скончался царь Алек­сей Михайлович, 14-летний Федор взошел на рос­сийский престол. Главной его заслугой является заключение на 20 лет мирного договора с Турцией. Его первая жена (из рода Грушецких) и малютка сын умерли за год до его смерти. Сам Федор Алек­сеевич прожил всего 20 лет.

О судьбе царевны Софьи

«Семь лет будет ее голос главным в Москве. Но друг заберет такую волю, что все отвернутся и покинут ее. Тех же, кто верен ей будет, предадут смер­ти. Друга вышлют из Москвы. Ей же век быть Христовой невестой». -

Действительно, Софья была регентшей семь лет (пока ее братья Иван и Петр были маленькими).

Друг — это Василий Голицын, в ведении которого находилось как внутреннее, так и внешнее правле­ние. Софья была так близка с князем, что ходили упорные слухи об их браке. Петр, опасавшийся по­кушения, сверг сестру. Стрельцов, оставшихся ей верными, казнили. Василия Голицына сослали в Сибирь, Софью заточили в монастырь.

Предсказания судьбы царевича Петра Алексеевича (будущего Петра I)

«Хоть царевич и меньший, а быть ему во всем первым. Быть ему и зодчим, и корабелом, и воином. Переменит он по­рядки на Руси, и хоть солоно придется многим, а будет то хорошо. Побьет он и шведа, и ляхов усмирит, и станет гро­зой всем державам иноземным. И будет у него две жены и четверо детей. И из тех чад только одно будет ему равным по делам державным.

На топких болотах поставит он себе столицу, и быть тому граду прекрасней всех городов в стране. И много гостей иноземных, и купцов, и бояр будут бить челом, чтобы жить в том граде и слу­жить государю верой и правдой. Просла­вить сему отроку Россию и сделать ее великой и могучей. Но нет худа без доб­ра и нет добра без худа — обагрит он руки свои родной кровью и лишит тем себя мужского потомства. Но Господь, видя его великие дела, не даст погибнуть начатому им и одарит дочь умом госу­дарственного мужа. Сам же царь умрет от желтой лихорадки, но предсмертны­ми муками все свои грехи искупит».

Все предугадал Тит: и поражение сильнейшей в те времена шведской армии, и более мелкие вой­ны («усмирения») России с другими народами. Увидел он и будущий Санкт-Петербург — во всей его красе и славе. У Петра действительно было две жены: нелюбимая им Евдокия Лопухина и «нена­глядная портомоя» Марта Скавронская, крещенная Екатериной Алексеевной. От Евдокии у Петра был сын Алексей, который был недоволен прогрессив­ной деятельностью отца и вступил в сговор с оппо­зицией бояр. Петр долго уговаривал сына переме­нить поведение, но тот упорствовал. В результате Тайный совет, доказал его вину в покушении на Петра и приговорил к казни — так Петр «обагрил руки родной кровью».

Екатерина родила ему двух дочерей, Анну и Елизавету, и сына Петра. Видимо, Петр I запом­нил предсказания странного человека, явившего­ся во дворец к его отцу Алексею Михайловичу, по­тому что Анну воспитывали и обучали как буду­щую царицу. Наверное, государь решил, что имен- % но она то чадо, которое продолжит его дело в качестве правительницы или (как было решено после рождения сына) регентши. Красавицу Елизавету родители мечтали удачно выдать замуж и особенного образования не давали. Однако Анна умерла молодой, недолго пришлось править и Пет­ру II. Этот ребенок с самого детства не отличался крепким здоровьем, а став государем, начал «мно­го вина пить», что его и сгубило. Продолжательни­цей дел отца стала Елизавета, за которой «отец большого ума не видел». Но, как мы знаем, она дей­ствительно оказалась мудрой, дальновидной и про­грессивной государыней.

О смерти казенного дьяка Назара Чистого

«Недолго тому вору лютовать и гра­бить. Соленым будет его конец и воню­чим».

Дьяк Назар Чистый был вторым по влиятель­ности лицом при царском дворе. Он был инициа­тором введения дополнительного налога на соль, отчего сильно подорожала соленая рыба, которая была основным блюдом на столе и у богатых, и у бедных россиян. Возмущенные непосильными на­логами, мздоимством и казнокрадством царских чиновников, москвичи схватили дьяка и стали из­бивать, крича: «Вот тебе за соль!» Затем бросили его в кучу навоза и утопили.

О смерти судьи Земского приказа Леонтия Плещеева

«Черная душа — смерть лютую зо­вет. Не останется у него ни дома, ни скарба, а от него самого ни косточки, ни волоска».

Судья отличался изощренной жестокостью. О его зверствах ходили страшные слухи. К тому же он брал взятки и «чинил неправый суд». Толпа при­шла к Алексею Михайловичу с требованием выдать им Плещеева. Среди народа были не только про­столюдины, но и вольные люди, и даже стрельцы. Царская охрана довольно вяло отреагировала на опасность, которая грозила государю (видимо, стражи тоже были обижены судьей), и царь, испу­гавшийся за свою жизнь, выдал Плещеева на рас­праву. Его растерзали на кусочки (не осталось «ни косточки, ни волоска»), а его хоромы были разру­шены практически до основания.

О судьбе боярина Бориса Ивановича Морозова

«Высоко взлетел сокол, да больно па­дать придется. От всего добра оста­нутся лишь щепы да черепки. Самому же старость коротать в обители».

Чернь требовала выдачи не только Плещеева, но и «главного вора» — боярина Морозова. Как сви­детельствуют дворцовые хроники, Алексей Михай­лович со слезами вымолил жизнь своему любим­цу, но пообещал «удалить от себя». Боярин был отправлен в монастырь. А его дворец народ разру­шил, причем во время погрома никто ничего не похитил. Люди с остервенением ломали ценные вещи, говоря: «То кровь наша!» Первое время царь вел с ним переписку, и он как бы пребывал в по­четной ссылке. Но потом у Алексея появился но­вый фаворит, а Морозов так и умер в монастыре в безвестности.

О судьбе «первого русского канцлера»- Ордина- Нащокина

«Хранить ему большую печать. И славы немало будет, и почестей, и влас­ти. Но упадет низко за своеволие и по­творство иноземцам».

Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин был выдающимся деятелем своего времени. Прогрес­сивный, образованный боярин привлек внимание царя, и тот утвердил для Афанасия Леонтьевича пост, которого раньше в России не было, — Глав­ного директора. Ему действительно было довере­но хранение Большой печати, что делало его почти всемогущим. Из-за козней дворцовых интриганов он попал в немилость и попросил отставку на год. Но политика царя за это время изменилась — он запретил иностранцам торговать где-бы то ни было, кроме Архангельска. Ордину- Нащокину, известно­му своими проевропейскими взглядами, так и не довелось вернуться ко двору. Он принял постриг и умер монахом.