Русский Нострадамус

Шишкина Елена

О судьбе князя Василия Голицына

«Семь лет его счастливое число.

Мудр князь, и добр, и учен. И много доб­рого сотворит для России. Но сгубит его запретная любовь. Лишится через то он и чести, и вотчин и будет гоним».

Князь действительно любил царевну Софью. Когда она стала регентшей, он занял все важней­шие посты в государстве. Он определял и внут­реннюю, и внешнюю политику России. По свиде­тельству современников, Голицын был человеком прогрессивным, образованным и мечтал о рефор­мах в стране, в том числе и об освобождении кре­стьян. При нем были заключены договоры с Ки­таем (о том, чтобы русские переселенцы беспре­пятственно селились на границе), с Речью Посполитой о «вечной уступке Москве Киева». Однако честолюбие Софьи погубило и саму царевну, и князя. Он возглавил два неудачных военных по­хода на крымских татар, чем вызвал всеобщее не­удовольствие в

стране. К тому же он не сумел убедить Софью оставить регентство и уступить престол возмужавшим братьям (Петру к тому вре­мени было уже 17 лет). В результате Василия Голицына лишили «чинов и состояния» и отправи­ли в позорную ссылку, Софью же, как выше было рассказано, — в монастырь.

О смерти протопопа Аввакума

«Сгорит сей праведник в -огне своей веры. И оплачут его святые небеса. Но имя его будет жить в веках и станет знаменем древлеправославной веры».

Как известно, Аввакум был казнен за нежела­ние принять никоновскую церковную реформу. Метафора «сгорит он в огне своей веры» означает, что протопоп собственноручно запалил свой смерт­ный костер и умер, не отказавшись от своих убеж­дений. В момент его сожжения пошел внезапный ливень — «оплакали его небеса».

О судьбе боярыни Феодосьи Прокопьевны Морозовой (урожденной Соковниной)

«Беда за боярыней по пятам хо­дит — поманит сладким пряником, да тут же кнутом оходит. Добротой ее будут пользоваться все, кто не поленит­ся. За красоту жены будут ненавидеть. Редкой любовью супружеской судьба одарит, да ненадолго. Богатства бесчис­ленные в цареву казну уйдут, а сама по­гибнет в сыром подвале от горя и бо­лезни».

Феодосья Соковнина была дочерью богатого и именитого боярина и редкой красавицей. В те вре­мена дворянские и боярские жены «белили и ру­мянили лица, брови и ресницы сурмили». Можно представить себе этих сановных жен, которые «были на одно лицо», потому как белил клали столько, что они скрывали природные черты. Фе­одосья же косметикой не пользовалась, чем выз­вала гнев других боярынь. Они даже написали че­лобитную царю, где упрекали ее за гордыню: «ста­рается выделить себя среди нас». Замужество ее действительно оказалось на редкость удачным. Глеб Морозов, сын всесильного фаворита царя, «полюбил ее больше жизни и сделал своей женой». Феодосья тоже полюбила доброго, ласкового и внимательного мужа. Но их счастье было недо­лгим. Через несколько лет счастливого брака Глеб умер. Утешение боярыня нашла в монастыре, куда удалилась переживать горе. В это время там про­поведовал протопоп Аввакум. Он так яростно об­личал Никона и его реформы, что сердце бояры­ни «предалось ему всецело». Она стала не просто защитницей старой веры, а и сама стала пропове­довать ее среди и бояр, и простых людей. За эту деятельность она была приговорена к заключению и умерла в тюрьме от какого-то заболевания. При­чем свою кончину она почувствовала заранее и, отдав охраннику самый дорогой предмет — обру­чальное кольцо, попросила принести чистую со­рочку и немного воды, чтобы помыться перед смертью. Своим убеждениям она не изменила даже на смертном одре. Единственным желанием уми­рающей было, чтобы ей сложили пальцы в дву- еперстие.

«Чаровник» Тита Нилова

В рукописи записано очень много рецептов и «заговорных» слов, которыми лечил Тит Нилов. В основном они разбросаны по тексту и приведе­ны во время рассказа о том или ином событии, про­исходившем со знахарем. Но несколько раз встре­чается упоминание и о том, что Тит делал записи, которые биограф называет «Чаровник». Я реши­ла, что тем, кому интересны средневековые спосо­бы лечения, с увлечением прочтут его рецепты и рекомендации. Но хочу предупредить, что исполь­зовать заговоры в том виде, в котором они приве­дены в книге, не стоит, потому что безымянный биограф в своей повести несколько раз предупреж­дает, что поменял некоторые слова местами, «дабы неповадно было всем подряд волшбу творить». И это понятно, ведь человек, не обладающий врож­денным «вещим» даром, произнося заклинания и заговоры, может весьма серьезно навредить и себе, и окружающим. Поэтому «Чаровник» — это скорее образец фольклора, нежели справочник по быто­вой магии. Рецепты же лекарственных сборов, на­оборот, вполне пригодны для использования. Ав­тор не поленился и проконсультировался с прак­тикующими врачами-фитотерапевтами. Если они кому-то придутся по душе — пользуйтесь без опа­сения.

Заговоры для удачной охоты

<Господи Иисусе Христе, Сыне Бо­жий, помилуй меня грешного (имя), аминь. Ложусь я, раб Божий (имя), вве­черу, поздно на поздно благословясь и перекрестясь; встаю, раб Божий, ра- ным на рано и умываюсь триденной водой, и утираюсь шитым, браным, тонким полотенцем; пойду, раб Божий (имя), из избы дверями, из двора воро­тами; пойду во чисто поле, в широко раздолье, в зелену дубраву, и стану я эту сбрую ставить на белых и на ярых зайцев. Как же катятся ключи, прито­ки во единый ключ, так бы катились и бежали всякие мои драгоценные звери: серые, ушастые, долгохвостые волки, и черные медведи, и красные брунастые лисицы, и белые и ярые зайцы и зайни (зайчихи); назад бы они не ворочались, а посторонних бы не бегали. Позади носят Михаил архангел и Гавриил ар­хангел святой своею небесною силою. Во веки веков, аминь. Создай, Господи, благополучие».

(Сказать три раза.)

Охотничьи слова

«Так бы у меня, раба Божия (имя), собака не отбегала, птица не улетала, всякая живущая, которая создана у Гос­пода Бога, Иисуса Христа, Царя небес­ного, нам на жертву благословенная вся­кая птица: ряб и рябушка, копала и те­терка, и косачушка, серая, малая ути­ца, — как птица не может летать от гнезда своего, от детей своих, так не бой - ся и не страшись лаюшек кобелей моих, и меня, раба Божия (имя), не бойся и не страшись, ни юку оружейного, ни дыму порохового, ни боя огненного. Радуйся, птица, и веселися по всяк день, по всяк час и по всякое время: утром рано, вече­ра поздно, в ветхе месяце, в новце месяце и в меженных днях перекройных. К тем моим словам небо и земля, ключ и камень. Аминь».

Заговор от ворона, мешающего охотнику

«Господи Боже, благослови/ Стану я, раб Божий (имя), благословясь; пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами; выйду на широкую улииу, с широкой улицы в чистое поле, с чистого поля в широкое лукоморье; пойду на свою милую тропу, на свой завод. Стану я, раб Божий (имя), становить пасточки и си­лишки па благословенную птицу, кото­рая создана нам на жертву, на ряба и рябушку, копалу и тетеру, косача и ко - сачушку. Проклятая птица, поганый черный ворон, полети с моей тропы, с моего сгодья, за синее море ко Ироду - царю; там Ирод-царь бьется, дерется, кровь проливает. Тут тебе, черный во­рон, столы расставлены, яства сподоб­лены. На моем лесе, на моей тропе, на моем заводе смоливая спица в глаз. К тем моим словам небо и земля, ключ и замок. Аминь».

Заговор для удачи на промысле

<По благословению Господню идите, святые ангелы, ко синю морю с золоты­ми ключами, отмыкайте и колебайте си­нее море ветром, и вихрем, и сильною по­годою, и возбудите красную рыбу и бе­лую рыбу и прочих разных рыб и зверей морских; и гоните их из-под моху и кус­тов, от крутых берегов и желтых пес­ков, и чтоб они шли к нам, рыболовам и звероловам (перечисляются имена всех промышленников), и не застаивались бы при красном солнце, и не залеживались бы на льдинах среди моря, и шли бы в наши заводы, сети и всякие разные ловушки, и не пужались бы наших выстрелов и ко­лотушек. Не дайте, святые ангелы, тем зверям и рыбам: очам их — виду, ушам их — слуху и еще, святые ангелы, сохра­ните нашу рыбную и звериную ловлю от уроков и от прикосов, от еретика и ере- тицы, от клеветника и клеветницы, от мужней жены и вдовицы, и от девки-про- стоволоски, и всякого ветреного, прохо­дящего человека и порчельника, отныне и до века. Аминь».

Против злого человека на охоте

«Стану я, раб Божий, благословясь и пойду перекрестясь, пойду по мате­ри по сырой земли, небом покроюсь, за­рею подпояшусь, звездами обтыцусь; злой лихой человек не может неба по- крыти и зари потушити, и звезд сосчи- тати, и на меня, раба Божия, ни зла подумать и лиха помыслить. Злой ли­хой человек зло подумать, поворотись к нему на корень, положи между язык и щеки железна спица: которое слово забыто назади, будь напереди в лучшем месте, которое слово прибавлено, то бы к ним пристало; и берите мои сло­ва, вострее вострого ножа, вострее булатного копия, век по веки. Аминь, аминь, аминь».

Заговор ратного человека, идущего на войну

«Выкатило красное солнышко из-за моря Хвалынского, выходил месяц из- под синя неба, собирались облака за далека, собирались сизы птицы во град каменный, а в том граде каменном по­родила меня мать родная, а рожая, приговаривала: будь ты, мое дитятко, цел и невредим, от пушек, пищалей, стрел, борцов, кулачных бойцов: бой­цам тебя не требовать, ратным ору­диям не побивать, рогатиною и копи­ем не колоть, топором и бердышем не сечь, обухом тебя бить — не убить, ножом не уязвить, старожилым людям в обман не вводить, молодым парням ничем не вредить, а быть тебе перед ним соколом, а им дроздами. А будь твое тело крепче камня, рубаха креп­че железа, грудь крепче камня Алаты­ря; а будь ты: в доме добрым отцом, во поле молодцом, в рати удальцом, в миру на любавье, на брачном пиру без мало­го ухищренья, с отцом с матерью во миру, с женою во ладу, с детьми во со­гласии. А быть ему во всем, как указа­но, во веки ненарушима».