Русский рай
Шрифт:
Засмущалась молодая индеанка, с лоскутом кожи, повязанным под девичьим животом. Она стояла впереди бывшей женки Банземана и пугливо глядела на приближавшегося бородача. Сысой смотрел поверх ее головы и, наверное, удивил молодку, протянув платок женщине, стоявшей за ней. Бывшая толмачка удивленно подняла брови, горделиво вскинула голову с нечесаными волосами, и вышла на круг. Потом, Сысой взял ее за руку и повел в крепость, торопливо соображая, где жить. На ходу заметил, что полы уже не совсем белого платья грубо отрезаны до колен и тихо рассмеялся.
Петруха был уже умелым кузнецом с хорошим жалованьем и жил с молодой индеанкой помо в доме с отцом и Васильевыми. Привести туда же
– Сейчас не до него, с месяц беспокоить не буду. Понятно, ни окон, ни дверей, но крыша не течет. Придумай что-нибудь.
Сысой привел новую женку в просторный сруб пятистенка. Горница была застелена полом из тесаных плах. Он сказал и пояснил знаками своей новой зазнобе, что здесь они будут жить, а проемы окна и двери он закроет. При этом несколько раз переспросил ее имя, но ни запомнить его, ни выговорить не мог и стал называть ее женкой, индеанка не протестовала и не сердилась.
– Пока прибери! – Попинал щепки носком сапога и отправился домой. Молодые спали на полатях. Ульяна, похожая на остов, обряженный в платье, с изможденным лицом лежала на лавке и заходилась кашлем, её хворь уже невозможно было скрыть. Василий с мрачным видом что-то мастерил после дневных работ: хлебные поля все еще не оправдывали его надежд. Под предлогом тесноты Сысой забрал одеяло и набитый соломой матрас. Никто не осудил его, не спросил, куда он переселяется.
Уже темнело. Новая женка вымела пол и терпеливо ждала нового муженька. Вдвоем они устроили постель, двери Сысой завешал палаткой, окно – сюртуком, засветил жировик. Ночь прошла без страстей Агапы и умиления Феклы. Женка поднялась первой, пошла в поварню за чаем и хлебом, как это делала, живя с Банземаном на шхуне.
– Вдвоем веселей! – умываясь из бочки дождевой водой, встретил ее Сысой и в тот же день попросил Кускова пристроить женку в поварне, а Катерину научить ее печь хлеб.
В октябре, изрядно удивив служащих и партовщиков крепости, в бухту Росса умело вошел небольшой бриг «Рюрик» под военно-морским флагом и встал на якорь против верфи. Он управлялся людьми, хорошо знавшими подводные камни побережья, глубины и мели бухты. Население крепости высыпало на крутой берег, рассматривая необычный корабль. С него спустили шлюпку, которая вскоре была перегружена севшими людьми. Место кормщика занял морской офицер в мундире.
– Везут кадьяков! – удивленно переговаривались россовцы.
Кусков, не успев переодеться после работ, спустился по тропе в бухту и вышел в первый ряд встречавших. Шлюпка ткнулась в песок, на берег вышли трое русских служащих и двенадцать кадьяков. Офицер на корме поднялся в рост, шепеляво потребовал управляющего фортом. Кусков встал перед ним с настороженной и кривой усмешкой.
– Осфопотиль фаш люти ис плен! – Кормщик указал на высаженных служащих и партовщиков. – А ти плыть ко мне тля раскофор.
– Можно и плыть, только надо переодеться! – с напряженным лицом ответил Кусков.
– Не нато переотеться!
– Не надо, так не надо! – сквозь зубы выругался управляющий, столкнул на воду шлюпку и прыгнул на бак. Матросы налегли на весла, разворачивая лодку, и подошли к борту брига.
Вернулся Кусков рассерженным, похожим на того молодого удальца, которого Сысой помнил по Якутату и другим рискованным походам, заговорил, будто загремел жестью:
– Капитан «Рюрика» – Отто фон Коцебу. Говорит, отправлен царем в кругосветное плаванье, но, зачем-то, влез в Компанейские дела на Сандвичевых островах и здесь. В Монтерее заявил губернатору, что Росс построен незаконно, договорился об освобождении наших пленных, но взял не всех и теперь требует, чтобы я подписал его докладную записку, будто до пролива Хуан-де-Фука берег принадлежит Гишпании, а потом со всеми документами явился бы с ним к новому губернатору для объяснений.
Толпа служащих с недоумением притихла, не зная, как отнестись к сказанному управляющим. Освобожденные из плена уныло оглядывались по сторонам.
– Не пойти к губернатору – стыдно, пойти и объясняться – срамно!
– Да кто он такой, чтобы требовать? – возмущенно выкрикнул кто-то из сторовояжных.
– Не пойдешь, подумает – испугались! Вот ведь немчура шепелявая, вызвался доставить как арестованного для сыска…
– Пусть только задержат, разнесем пресидио!
– Было бы кого бояться? – усмехнулся Кусков. – Кабы наша воля – без пальбы взяли бы крепость в полчаса.
– Высадить под стены полсотни удальцов – и наша! – выкрикивали освобожденные из плена служащие.
– Петьку Чукаганака гишпанцы до смерти умучали! Мстить надо! – требовали освобожденные кадьяки, их земляки возмущенно галдели.
В тот же день Кусков, нарядился в мундир, оставил вместо себя в крепости приказчика Старковского и поднялся на палубу брига. Корабль развернули буксирной шлюпкой, он выбрал якорь, поднял паруса и с ночным бризом вышел из залива. Вернулся «Рюрик» через полторы недели, высадил Кускова с дюжиной овец и отправился на север с пшеницей, солониной, маслом для Ситхи. Управляющего обступили компанейские служащие, стали спрашивать, как прошли переговоры.
– Как? – усмехнулся Кусков и глаза его блеснули, как бывало перед боем. – Губернатор стал мне угрожать крайними мерами если мы не сроем крепость, я ответил, что без приказа правителя не оставлю её, а попробуют взять силой – буду защищаться! Он и поджал хвост, дескать, сам ничего против нас не имеет, но исполняет волю вице-короля и показывает ему свое рвение, стал ссылаться на Коцебу, будто немец заявил, что Росс построен незаконно. Тот заюлил: дескать, он не имеет полномочий, но только догадывается. Пусть перед правителем оправдывается. Андреич найдет, что ему сказать и написать в правление Компании.
– И чего лез в наши дела?
– А ты его спроси!.. Говорит, пытался вернуть выкрестов Волкова с другими беглецами. Но они возвращаться не желают, а гишпанцы их не выдают.
– Этот Коцебу пришел в Монтерей с Гавайи, потом повернул на Росс, – заговорили освобожденные русские служащие. – От его матросов слышали, что компанейский доктор Шеффер захватил там два острова и подвел под нашего царя, а Коцебу говорил королю, что это незаконно и виновные будут наказаны.
Недружественный разговор Кускова с губернатором Северной Калифорнии не остался без последствий, испанцы стали торопливо строить ещё две миссии в северном рукаве залива Сан-Франциско. Делалось это явно для того, чтобы потеснить колонистов на севере. Новые миссионеры и колонисты явились в Росс с подарками, уверяя в необходимости добрососедства, договаривались о больших закупках досок, железного инструмента и одежды в обмен на необходимые форту продукты и скот. Устоять против соблазна взаимовыгодного торга Кусков не мог, да и не было в том смысла. Миссии строились быстро, до ближайшей из них был день пути. Обе стороны были веротерпимы и одинаково заинтересованы как в добрососедстве, так и в товарообмене.