Русский рай
Шрифт:
Но вскоре с Малой Бодеги прибежали жители деревни тойона Валенилы: испанцы ловили их для работ в миссиях. Мивоки столпились под стенами Росса, стали требовать у Кускова защиты. Женка Сысоя вышла к ним, стала с жаром о чем-то лопотать и вместе с сородичами требовать защиты мивоков. Управляющий обругал испанцев, но открыто противостоять им не посмел, стал уговаривать перепуганных индейцев засесть в лесу, в ущельях гор, а потом напасть на преследователей. Мивоки его послушали, засели в лесу, который был виден со стороны Бодеги, испанцы, узнав об этом, оставили их. Кусков напился до пьяна, что с ним редко случалось, стал жаловаться приказчикам и Василию:
– Противно, будто
– Однако, как хорошо было, когда воевали с кадьяками, чугачами, якутатами, ситхинцами, – с пониманием вздохнул Сысой, раздосадованный противоречивыми приказами начальствующих. – Тогда не было помощи от Компании, но и дурь делать не заставляли… А нынче, будто в насмешку, вяжут руки и понуждают драться! Что ни указ, то вред!
– Так ведь сидим на шее Компании, – со стоном вскрикнул Кусков. – В этом году дали прибыли на двадцать тысяч, а проели и взяли жалованья на сорок, даже больше. Устал я! – пожаловался, опуская хмельную голову. – Пора проситься в отставку, на покой.
– Бырыма как-то терпит! – неуверенно просипел Василий, с кряхтением переживая нутряную боль, которую носил в себе уже не первый год. Густые усы, скрывавшие рот, шевельнулись и безвольно обвисли, смешавшись с бородой.
– Он давно просит замены, Бог не дает, наказывает за что-то, не отпускает из рая, – Кусков поднял голову с красными глазами, желчно усмехнулся и, пропел срывавшимся голосом: – «Как расплакался Адам, перед запертыми воротами рая стоячи: «Ой раю мой, Прекрасный мой раю!» Не велел Господь нам жить во прекрасном раю. Ой, раю мой, раю, прекрасный мой раю!»
На другой день он написал обо всем Баранову, подкрепил письмо просьбой прислать замену и стал ждать оказии, целыми днями работая в саду. А женка Сысоя неприязненно поглядывала на муженька и ходила разобиженная на всех «талакани». Компанейских и государевых судов долго не было, отправить почту на Ситху было не с кем пока в Росс не пришла байдара из Малого Бодего с капитаном-лейтенантом Гагемейстером и новым комиссионером Хлебниковым. Там стоял на якоре компанейский бриг «Кутузов», его командир решил не рисковать кораблем: при северо-западном ветре стоянка на рейде против форта была не безопасна.
Гагемейстер был знаком Кускову, Васильеву и Слободчикову по войне с Ситхой. В то время он был лютеранином и в чине лейтенанта служил на шлюпе «Нева» у Лисянского, потом приходил на Ситху командиром того же корабля во время войны с Англией, зимовал на Кадьяке, ходил за пшеницей на Гавайю, встречался с тамошним королем. Полушвед-полуфин был осторожен и сдержан, чем сильно отличался от буйных и своенравных морских офицеров. Послужив Компании, он выкрестился в православие и теперь всячески показывал это, накладывая на себя крестные знамения без надобности и повода.
Новый комиссионер Хлебников прежде служил на Камчатке, как когда-то Кусков по молодости, наделал там непомерных долгов и прибыл на Ситху, чтобы их отработать. Управляющий фортом изложил гостям свои печальные соображения о крепости и отношениях с испанцами, почувствовав в слушателях неподдельный интерес, стал показывать постройки, поля и огороды, множившийся скот, и все приглядывался к морскому офицеру, гадая, что переменилось в нем с новым чином и верой. Гагемейстер по-прежнему был сдержан и учтив, но на этот раз много говорил, вникая в состояние форта, и даже не вступился за Коцебу, когда управляющий стал обвинять его во вмешательстве в компанейские дела.
– Я знаю, как договориться с испанцами! – успокоил Кускова. – Надо собрать здешних тойонов и сделать запись о том, что они продали нам землю добровольно.
– Будто я не говорил губернатору, – с горечью обронил Кусков. – Не будет он читать эти записи! Талдычит, что Калифорния не принадлежит России и все тут.
– Этим займусь я сам! – заявил Гагемейстер, чем опять удивил управляющего фортом, поскольку был офицером, а не поверенным Компании.
Бриг стоял в Бодего, а его командир с комиссионером и Кусковым сходили в ближайшие деревни, сделали записи со слов старейшин, подтвержденные жителями, что земля была продана ими добровольно. Чу-гу-ана они считали своим главным тойоном. Ему через толмача прочитали записи, он подписал их родовым знаком и получил медаль «Союзные России». Затем Кусков оставил вместо себя приказчиков, а сам с Гагемейстером, Хлебниковым и Сысоевой женкой отправились на байдаре в залив Малый Бодего. Местные жители, напуганные испанцами и близостью миссии Сан-Рафаэль, встретили их с радостью. Тойон Валенила подтвердил, что здешняя земля фактории дана его отцом в пользование Компании, но не продана, мивоки хотят, чтобы здесь было больше «талакани» и они бы защитили их деревни от миссионеров. В записке, сделанной Гагемейстером, мивоки так же поставили свои родовые знаки, получили подарки и медали, обязываясь помогать русским кораблям.
Потряхивая исписанными бумагами, Гагемейстер объявил:
– Вот документ, подтверждающий, что вопреки испанскому протесту Российско-американская компания владеет Россом законно.
Командир корабля с комиссионером и Кусковым вернулись на двенадцатипушечный компанейский бриг. Гагемейстер приказал сниматься с якоря. «Кутузов» вышел из бухты и направился в Монтерей. Женка Сысоя с неделю пожила в своей деревне и вернулась в Росс. Губернатор учтиво принял капитана-лейтенанта и его людей. Россияне опять раздавали подарки, вели переговоры, из которых Кусков так и не понял, признают ли они законным строительство форта Росс, но при этом получил пшеницу в долг, а Гагемейстер с Хлебниковым пытались договориться о совместном промысле калана в испанских водах. Их предложение было вежливо отклонено со ссылкой на решение вице-короля, которому подчинялся губернатор.
Кусков вернулся в Росс повеселевшим, но прошение об отставке все-таки отправил. Компанейский бриг ушел на Ситху, а в крепости продолжились прежняя жизнь, работа и служба. При недостроенном галиоте «граф Румянцев», на верфи заложили бриг «Булдаков» в честь главного и старейшего директора, акционера Компании. Строительство дома управляющего было отложено, как не важное дело. Сысой перебрался на половину с земляным полом, слепил из глины и обжег временную печку в виде чувала, обмазал изнутри дерево с выгнившей сердцевиной и вывел его за крышу для отвода дыма. Его неприхотливую женку вполне устроило их временное жилье.
Среди зимы мимо крепости опять прошел к югу «Кутузов». Вскоре бриг вернулся явно груженный пшеницей и, не останавливаясь, направился к Ситхе. Через некоторое время на рейде Росса бросил якорь шлюп «Камчатка» и флагами вызвал на борт управляющего крепостью. Кусков с Сысоем подошли к нему на байдаре, поднялись на палубу. Их встретил надменный Головнин в чине капитана второго ранга. Офицер стал строго выспрашивать о делах крепости и готовности судов, заложенных на здешней верфи. Кусков отвечал сквозь зубы, презрительно щурил глаза, приказчик угрюмо молчал. Обычно Росс отправлял на Ситху овощи и арбузы, но после разговора-допроса Кусков пробормотал, спускаясь в байдару: